Сразу у касс были полки с шоколадками и прочим подобным. Кстати, неплохо бы их тоже прихватить – быстрый калорийный перекус, да еще и жирами богаты. Те, которые без пальмового масла, естественно. Вон, «Бабаевский», черный, как полярная ночь, как душа самого ебанутого серийного убийцы, как негры из самого сердца Африки. В самый раз будет, правда есть его сможет не каждый.
Принюхиваться смысла не было – запах прелых овощей и гнилых фруктов все равно перебивает. Так что оставалось полагаться только на глаза и на слух. Я кивнул Оводу и мы разделились, обошли полку с двух сторон, и встретились уже в следующем коридоре. Никого.
Повернулись, и в нос резко ударил запах тухлятины. Я услышал, как «росгвардеец» за спиной сглотнул. Это еще что такое? Ага, ясно: холодильники. Заморозка оттаяла, а охлажденное мясо просто стухло. Вот какая же беда с этим мясом: овощи можно вырастить, фрукты собрать, а вот мясо… Выращивать его – стадо надо, которое еще добыть надо, корм для него. Охотиться… Ну это тоже большой вопрос, умение нужно.
Я повернулся назад, проверил полки. Вот, консервы, это уже отлично. Большая длинная полка полностью забитая банками: железными и стеклянными. Ближе ко мне мясная и рыбная консервация, дальше – овощная. Но немного, совсем немного. Остается надеяться, что ящики с этими консервами тут есть. Где‑нибудь в задней части магазина, на складе.
Но если там будет мало, то мы приплыли, конечно. Но другой магазин искать я уже не поеду. Есть у меня ощущение, что запас везения исчерпывается, а мне надо еще хоть немного сохранить, чтобы до моста нормально доехать. И чтобы можно было эвакуироваться с полуострова.
Мы с Оводом шли медленно, фонари выхватывали из темноты ряды полок. Ощущение было странное. Наверное, в детстве каждый хотел найти магазин, и чтобы в нем никого не было. И чтобы можно было взять все, что угодно.
А так все цело: витрины, вывески, даже ценники висят. Цифры на большинстве наклеенных на полки бумажек одно и двузначные. Но появилось понимание, что это сейчас такие. В моем детстве все иначе было.
А так магазин как магазин. Только темно и покупателей нет. Впрочем, сейчас наша власть пришла. Возьмем все, что надо, и пусть ритейлер убытки как хочет списывается.
У одного из морозильников я наступил в что‑то влажное – послышался шлепок. Опустил взгляд: да, лужа из‑под него натекла. Воняет… Тухлятиной воняет. Ботинок почистить потом придется.
Двинулся дальше, с чаем и кофе. Кстати, товар хороший, не думаю, что если конец света, то кофеманы ни с того ни с сего свою пагубную привычку бросят. В этом плане можно и сигарет набрать. Потому что закурят даже некурящие. Кстати, и нам в дорогу прихватить не лишним было бы, хоть у нас никто такой привычкой не страдает.
Я услышал шорох под ногой, посмотрел – рассыпаная упаковка леденцов, пачку… Будто грыз кто‑то. Ну, это не зомби точно, сладкоежек среди них, думаю, не бывает. Им бы мяска.
Спереди послышался шорох, я вскинул автомат, прицелился, и увидел как через проход перебежал маленький зверек. Крыса. Я почувствовал омерзение.
Вспышка воспоминаний: окопы, весна, оттаивающие трупы, которые жрали живущие в полях крысы и мыши. И как один из моих сослуживцев, кажется, Вирус, закидывал мышей в пластиковые бутылки и вкручивал в горлышко запал от «эфки». И зверьков потом рвало на куски. Но никто его не осуждал – мы все этих тварей ненавидели.
– Как думаешь, зараженные? – спросил Овод. – Могли ведь мяса нажраться и тоже обратиться.
– Не знаю, – шепотом ответил я. – Дальше осторожно.
И тут раздался глухой лязг где‑то впереди. Будто кто‑то зацепил тележку. Я поднял автомат, услышал как Овод чуть скрипнул зубами.
– Слышал? – спросил он шёпотом.
– Угу. Не рыпайся.
Мы вышли в дальнюю часть торгового зала, где находились рыбная и мясная гастрономия. Кстати, копченые колбасы в вакуумных упаковках могли уцелеть, тоже прихватить с собой можно. Сомневаюсь, что за этот месяц что‑то случилось.
Снова звук, чуть позади. Я развернулся и увидел перед собой мертвеца. Он вдруг прищурился, будто свет тактического фонаря резал ему глаза, а я нажал на спуск. Глушеный выстрел негромко хлопнул, пуля влетела твари прямо промеж глаз, прошла через череп насквозь и отрикошетила от стены, выбив из нее кусок зеленой штукатурки. Тварь упала.
Это был человек в серой рубашке с логотипом ЧОПа: шлем внутри треугольника и снизу надпись «Спартанец». Никакого оружия при нем не было, Невысокий, толстоватый, старый, даже пожилой. Охранник, ночной сторож, наверное. Похоже, сигнализации тут не доверяли, вот и оставили одного человека.
С виду его никто не жрал, выглядел он совершенно нормальным. А почему обратился вообще?
Ага, вон у него запястье перевязано. Мне стало интересно: чей там укус. Если крысиный, то это меняет вообще всю игру. Зараженных животных мы до сих пор не видели, а крыс. Их должно быть вообще до хрена, на овощебазах разных и больших складах. Да и вообще, они живут везде, где люди.
Присел, вытащил нож, разрезал бинт. Нет, человеческий, такой ни с каким не перепутаешь. Значит, укусили, а он перебинтовался и на смену вышел. Еще в первые дни, когда люди не понимали, с чем столкнулись.
Да и потом, когда поняли. Если бы меня укусили бы, то я делал бы? Хватило бы сил себе пулю в башку пустить?
Поднялся, убрал нож.
– Не крыса? – спросил Овод, который догадался, зачем я стал резать бинт.
– Нет, – я покачал головой. – Человек. Ну, вроде тут закончили, весь магазин осмотрели.
– Тогда на склад? – спросил он.
– На склад, – кивнул я.
Дверь в подсобку была обычная – металлическая, с нажимной штангой, только открывалась почему‑то не наружу, как все остальные, а внутрь. Я положил ладонь, нажал на нее плечом.
– Свети.
Овод щёлкнул фонарём, и пучок света осветил ряды коробок. В нос ударил запах плесени, но это от хлеба. Его там тоже было много. И упаковки, кстати говоря, разгрызены и поеден он тоже хорошо. Крысы, наверное. Но вроде никого не видно. Может быть, в подвале у них логово? Ну, им самое главное, чтобы не еда была, а вода. Их ведь даже когда травят, они отпиваются потом.
Сперва внутрь вошел Овод, следом я. Осмотрелся по сторонам. Чисто, хотя крысиные дорожки, конечно, есть. Мелкие кругляшки кала валяются. Но ладно, не могли же они все сожрать. Что‑то высоко должно лежать, да и…
Вокруг стояли целые поддоны с добром. Картонные коробки с консервами внутри, тоже разными. Пластиковые кассеты с пивными банками, по пятнадцать в каждой. Целые поддоны с крупами. Как мы их грузить‑то будем? Хотя вот и тележка есть, которой можно этот самый поддон подцепить и вывезти. Не руками же все это грузчики таскали. Ладно.
Вода, кстати, есть. Минеральная и обычная, в пластике и стекле. Но это не так нужно, в домах скважины есть, и пока будет топливо для генераторов, ее легко можно будет добыть. Соль, сахар. Все, что нужно, короче.
– Ебать это клад, – проговорил Овод. – Деревенским этого на год хватит, если сильно жировать не станут.
– Ага, – кивнул я. – Главное, как к весне время подойдет, посевную не проебать. Ну и пусть охотиться учатся.
– Да лучше пусть зомби бояться перестанут, – с каким‑то даже презрением в голосе проговорил он. – В городе не один магазин, оттуда можно на десятилетие еды вывезти. Вон еще дверь. Проверим?
– Гляну, – ответил я, подошел к створке, заглянул за нее. Чисто и пусто, самый обычный туалет с унитазом и раковиной.
Я покачал головой, а Овод почесал в затылке и спросил:
– Тогда пора грузить?
– Пора. Пошли наружу, пусть заходят и начинают таскать.
Кстати, стрельбы снаружи не слышно. Хорошо, что мы это все подчистили.
Через магазин мы прошли уже без опаски, вышли на улицу. Я кивнул Мустафе, который стоял тут же с АКМом в руках. Ну да, хорошего оружия мы им не дали.
– Начинайте. Чисто там. Берите все, воду только не надо, без нее обойдемся. Стволы оставьте, они не понадобятся.
