И здесь возникал вопрос: а насколько военные поселения были негативным явлением в Российской истории в иной реальности? Спросить бы у Аракчеева, который и являлся куратором подобного проекта, несостоявшегося пока в нынешних реалиях. Вот только Алексей Андреевич не в курсе, ни что такое военное поселение, ни как с этим управляться. Просто потому, что ещё с этим не сталкивался.
Однако, для меня остановилась очевидным, что если в Малороссии и Новороссии будет определённое количество расквартированных уже не солдат, а резервистов, то мы сможем создать новую армию, даже если получится проиграть Наполеону и потерять ту самую старую армию. Поставить под ружьё человека, который десять лет отслужил и, пусть он год-два или даже три уже работает на своей земле, — это намного быстрее. При нормальной организации достаточно всего лишь два-три месяца, чтобы воин вспомнил все свои навыки и пошёл воевать.
Так что мы делили всю европейскую часть Российской Империи на военные округа, в которых должна была быть вот эта самая поместная рать. Они должны были проходить сборы каждые два месяца, где обязаны неделю стрелять, бегать, строиться, сдавать различные нормативы. Подобные смотры должны были проходить в то время, когда нет ни уборочной, ни посевной. Таким образом, мы создаем и экономическую перспективу для развития, и оставляем за собой возможность быстрого привлечения в армию и наращивания вооруженных сил Российской империи буквально за два-три месяца практически вдвое.
Так что, тот самый план обороны Российской империи от массового вторжения европейских народов предусматривал использование этих резервистов.
После Военного Совета, практически лишь с перерывом на обед, я принимал министра Промышленности, Сельского хозяйства и Транспорта. Именно так стало называться министерство три месяца назад. И Министром был Карл Гаскойн. Можно было хоть кого назначать министром, но в итоге работал этот русский шотландец, между прочим мой крестник. Гаскойн принял православие не так давно. И его к этому никто не побуждал, почти что.
Мы должны были обсудить вопрос о железной дороге, которая начала прокладываться из Петербурга в Москву. Этот вопрос настолько пробуксовывает, что требует срочного оперативного вмешательства. Если подобными темпами, как мы начали, и продолжать строить, то и через три года дорога не будет построена.
Также я хотел обсудить и начало строительства оптического телеграфа из Петербурга в Москву. Усовершенствованная модель этой технологии позволяла достаточно оперативно сообщать сведения на большие расстояния. По крайней мере, линия Белгород-Надеждово-Белокукарино-Луганск показала свою продуктивность и используется уже как данность. Еще во время Выставки, когда государю был продемонстрирован оптический телеграф, было принято решение о его строительстве. Но мне нужно было хоть немного времени, разгрузить именно Кулибина, чье изобретение и внедрялось.
К сожалению, это было одно из немногих совещаний, в ходе которого серьёзных решений так и не получилось принять. Уральские заводы только лишь осваивали производство рельс, Луганский завод был перегружен заказами и требовалось значительное расширение предприятия. Но лучше было строить где-нибудь в районе будущего Донецка или Мариуполя новый город, основанный на градообразующих предприятиях: Металлургическом заводе и Паровозоделательном заводе.
Негодовал Николай Борисович Юсупов, который был одним из основных акционеров образованной компании «Русские железные дороги». Он вложил уже полтора миллиона рублей, а прибыль не то, что не маячит в ближайшем времени, а требуются дополнительные вложения. Как минимум, нужно уже открывать два учебных заведения, где учили бы правильно эксплуатировать паровозы, ну и строить те самые дороги.
Более того, если бы я не знал, что за железными дорогами будущее, то мог и вовсе закрыть этот проект, столько он уже крови попил. Однако, именно сейчас вырабатывали ту систему строительства железных дорог, которая в будущем должна помочь России решать свои транспортные задачи. Если решим многие проблемы сейчас, то дальше, я в это верил, будет сильно легче строить сетку железных дорог по всей России.
Я очень рассчитывал на то, что ещё при моей жизни будет построена Транссибирская магистраль. Да, это слишком амбициозно, но я вложусь в этот проект всеми своими деньгами, если того потребует ситуация. Не будет никакой русско-японской войны, если Россия построит железную дорогу на Дальний Восток ещё до момента начала в Японии так называемой «реставрации Мэйдзи». Думаю, что «открытие» Японии произойдет куда как раньше, чем в иной истории, если Россия будет иметь возможность быстро реагировать на все возможные вызовы на Дальнем Востоке.
И вот с такой чугунной головой, полной мыслей и занятой поиском пока ещё нерешённых задач, я проследовал домой, чтобы там принять непосредственное участие в приеме.
Становление мною графом предусматривало то, что будет дан большой приём, иначе общество не просто не поймет, а сильно обидится на меня, ну и на мою супругу. Так что вынуждены тратиться и встречать дармоедов. А то, что я всё ещё остаюсь канцлером и главой правительства Российской империи, привлечет на этот прием многих и многих людей. Так что — вновь работа.
— У нас всё готово, любимая? — спросил я у Кати, когда прибыл домой.
— Нет не всё, — строго сказала супруга. — Ты абсолютно не готов. А именно на тебя все будут обращать внимание.
Я улыбнулся и спешно пошёл умываться и переодеваться. Хорошо, когда есть такая жена, которая может организовать приём на высшем уровне, пока я занимаюсь всякими глупостями, связанными со спасением Отечества и преумножением его славы. Так что, мой вопрос был более учтивостью, чем я на самом деле хотел интересоваться ходом приготовления к приему.
Стояли тёплые майские вечера, что позволило и на воздухе, в парке, организовать множество различных зон развлечения. Я знал, что будут и шоколадные фонтаны, и палатки, где можно будет полакомиться различными вкусностями, как мясными, так и очень много будет различных сладостей. Будут поэтические палатки, где станут читать мои стихи, или других поэтов. Лучшее вино с моих виноградников будет предоставлено публике на пробу. Это кроме всех тех напитков, которые уже изготовляются в Надеждово и на моих землях под Херсоном.
Спешно облачившись в свой парадный мундир со всеми орденами и лентами, я посмотрел в зеркало.
— А я ещё ничего! — сказал я.
Да, для занятий спортом за последний год у меня было крайне мало времени. Но благо, что в моём кабинете были гантели, и была еще небольшая комнатка, где был гриф, некоторые приспособления для занятий с утяжелениями. И что интересно, у меня был даже свой эллипс для кардиотренировок. Кулибин не отказал, и по моим просьбам изготовил не сильно мудрёный спортивный снаряд.
— Мы рады приветствовать вас в нашем доме. Это большая честь, что вы посетили наш приём, — вот такой фразой в различных интерпретациях, чаще даже намного длиннее, приходилось встречать каждого из гостей.
Если учитывать тот факт, что прибыло порядка шестидесяти различных супружеских пар, а ещё взять в расчёт то, как много я за сегодняшний день говорил и какие напряжённые были совещания, то язык у меня уже заплетался. И алкоголя не нужно.
— Фёдор Васильевич, я искренне рад вас видеть у себя дома, — приветствовал я Растопчина.
— Как же я мог не прийти на прием по случаю дарования вам графского титула, — председатель Государственного Совета поцеловал ручку Кате. — Екатерина Андреевна, вы необычайно прекрасны.
Граф Ростопчин со своей супругой отправился в бальный зал.
— У нас осталось ещё то мыло пахучее, которое моет всё и убирает запахи? — спросила Катя, шепча мне на ухо.
— Хочешь отмыть свою ручку, которую поцеловал это негодяй? — усмехнулся я.
— Думаешь получится? — звонко рассмеялась Катя.
— Боюсь, что придётся столько раз мыть ручку после сегодняшнего приёма, как бы ты её не стёрла, любимая, — продолжил шутить я.
