— Отбыл на архипелаг адмирал. Сейчас на Гавайи подтянулись и из Владивостока корабли, заодно решено провести общефлотские учения, а от нас готовится транспортный караван в обеспечение гарнизона.
— Большой гарнизон решено «посадить»?
— Нет, в пять тысяч и то три из них японцы, исполняющие полицейские обязанности.
— И то верно, сейчас Европа занята собой, даже британцам в кои-то веки не до иных материков — свой остров не могут обезопасить.
— Жалят островитян французские «москиты»?
— Ещё как жалят! Мы же в Марсель заходили на бункеровку и приём на борт миссии полковника Жилина. Простояли там трое суток. Насмотрелся я на французов и так скажу, дорогой Сергей Вениаминович, — гений наш государь! Наилучшее время выбрал для утверждения на Гавайях и присоединения Шпицбергена. Французы полностью на нашей стороне, жаркий приём устроили, с огромным почтением к флагу российскому. Да-с!
— Не пеняют, что не ударили, хотя бы вполсилы, по австрийцам?
— Может в разговорах между собой и высказывают недовольство, но с нами крайне вежливы и предупредительны. А то, что австрийские и венгерские дивизии изрядно обескровили поляки, то франки признают. И отмобилизованные русские корпуса на границе с империей Габсбургов, удерживающие почти половину армии Австрии от переброски на фронт, о них также французы осведомлены. В небольших кафе целые диспуты устраивают, обсуждая тут же прочитываемые газеты.
— А воюет тогда кто, если все по ресторанчикам расселись и упражняются в чтении?
— О! Так почти вся Франция переоделась в форму. Если не армейцы, то милицейские формирования. С оружием, как положено. Вооружённый народ!
— Да, ознакомились и мы, североамериканцы, с воззванием Наполеона Третьего, — «Вооружённый народ непобедим». По стопам дяди идёт император Франции. Только хватит ли задору племяннику противостоять почти всей Европе?
— Не всей, ваше высокопревосходительство! Далеко не всей. А как же Дания, Италия в союзниках? А дружественный нейтралитет Испании и России?
— Пожалуй, соглашусь. Ведь русская армия сломала хребет Бонапарту. А сейчас мы грозим Вене, под бурные рукоплескания Парижа.
— Будучи в Марселе, я познакомился со старшим морским офицером, находящимся на излечении. Командует без пяти минут адмирал, отрядом из дюжины миноносок.
— Так-так, интересно.
— Сергей Вениаминович, не «делайте стойку», аки гончая. Не только я, но и военно-морской агент в Марселе, кавторанг Полухин с тем французом общался и даже свёл тесную дружбу. В Петербурге обо всём наверняка осведомлены.
— Про вашу пушку говорили? Слышал, Наполеон закупает у Испании партию трёхдюймовых орудий с Путиловского завода. Англичане протест заявляли.
— В точку, ваше высокопревосходительство! Едва французы узнали, что я тот самый Обухов, слёзно упрашивали сотню стволов и полста тысяч зарядов за любые деньги достать. На их миноносках наша трёхдюймовка, ведущая огонь прямо по курсу оказалась чрезвычайно грозным орудием. На корму ставят крезовскую «пукалку», но то так, исключительно для порядка. А поскольку экипажи на миноносках отчаюги из отчаюг и от врага не бегают, русская пушка им самое то. Англичане пароходы латать не успевают, а некоторые и «буль-буль», утопли от огня «обуховок»…
— А вообще, как на ваш взгляд, долго Франция может держаться? Как скоро Наполеон пойдёт на мирные переговоры?
— Не скажу за северные и центральные департаменты, но юг тяготы войны переносит в целом, сносно. Подорожало мясо и табак, в то же время вин и рыбных блюд в ресторанчиках великое разнообразие. Про переодевание в форму всеобщее я упоминал. И, конечно, молодёжи поубавилось заметно на улицах Марселя, призваны юноши в части действующей армии, а милицейские подразделения из старших возрастов составлены. Но голода нет, это точно. И Наполеона народ поддерживает, ругают королеву Викторию, подло захватившую Суэц, готовы, готовы французы до конца стоять против врагов, даже высказывают мнение, кстати, достаточно популярное — заключить почётный мир с Союзом Германских Государств и обратить все силы против вероломной Британии и её колоний…
Образцов сразу же подумал о Квебеке, где французское большинство начало открыто выражать протест, собирая на митинги вооружённых жителей провинции. Пока обходилось без кровопролития, точнее без большого кровопролития — носы разбивали и скулы друг дружке сворачивали канадские англичане и канадские французы ого как. Русские агенты действовали в Квебеке под видом «полукровок», наполовину немцев и французов, чтобы избежать подозрений, а капитан Агарков, по материнской линии грек, так вообще изображал итальянца, вывезенного с родины в раннем детстве, торгующего пушниной и интересующегося золотом. Агаркову и удавалось поставлять самые точные и свежие сведения о ситуации в Квебеке, он и пообещал «горячим французским парням» свести их с приказчиком Российско-Американской Компании, торгующим снимаемым с вооружения Русского Калифорнийского Корпуса стрелковым оружием. Винтовки те вполне годились для современной войны, но уже не соответствовали требованиям реформируемой армии Российской империи.
С приездом в Константинополь-Тихоокеанский князя Репнина, коего Константин сразу велел «натаскивать» на должность наместника (особо оговорив, что Образцов остаётся на посту столько, сколько сочтёт нужным) Сергей Вениаминович все военные дела с большой охотой перевалил на генерал-майора Генерального Штаба, а сам сосредоточился на любимом деле — стратегической разведке. После вливания в 1860–1861 году больших сумм в развитие промышленности Юга (не напрямую правительству КША, а частным лицам, закладывающим оружейные заводы, верфи, небольшие ткацкие и иные фабрики) у России в Конфедеративных Штатах Америки появились сотни горячих приверженцев среди нарождающейся прослойки промышленников. Да и фермеры и плантаторы Юга достаточно плотно и с выгодой взаимодействовали с русскими, так что «партия царя Константина» в КША оказалась весьма влиятельной. Северяне, воспрявшие после вступления Великобритании в европейскую войну, продали почти половину военных кораблей недавнему противнику и пересмотрели концепцию морской войны, перейдя от строительства мониторов прибрежного действия к океанским мореходным броненосцам, ориентируясь на российский «Император Николай Первый». Лет через пять у янки появится мощная эскадра, способная (с судами обеспечения, конечно) действовать вдали от баз и внезапно появиться не только в Мексиканском заливе, но и в Тихом океане и, даже в Балтийском море. Во всяком случае в Конгрессе САСШ «партия войны» при голосовании за «Большую Морскую Программу» именно так агитировала за увеличение ассигнований на флот — покарать узурпатора Константина в его же логове, разрушить столицу Российской империи…
В Константинополе-Тихоокеанском здорово удивились, когда морское лобби в САСШ протащило свою «Большую Морскую Программу», даже в ущерб финансирования армии. Однако, великий умник Репнин растолковал намерения вашингтонских «ястребов». По версии генштабиста янки, изучив опыт двух неудачных войн с Россией 1855–1857 и с коалицией КША-Великобритании-России, пришли к выводу, что одна из причин поражений — пассивность флота. Память о сожжении Бостона в русско-американской войне, последовавшая за тем чрезмерная защита своих гаваней не позволила САСШ в войне с КША действовать наступательно, блокировать порты Юга и места базирования Атлантической эскадры Российского флота. Соответственно, армия КША получала необходимое снаряжение и боеприпасы, без которых вынуждена была бы капитулировать через год после начала боевых действий. Возражения, что англичане разгромили бы флот САСШ, Репнин отметал, напомнив, как отстаивались в Чарлстоне эскадры Флота Её Величества, вступая в бой лишь тогда, если уж совсем близко подходили к месту стоянки, корабли Союза. А теперь, когда Россия упрочила своё положение в Северной Америке, заполучив в союзники КША, Вашингтон неизбежно станет сближаться с Лондоном. И политикам с берегов Темзы такая коалиция жизненно необходима — остановить набирающего мощь русского колосса одним британцам уже не по силам. В Европе естественным союзникам Англии становятся Пруссия и Австрия, а в Северной Америке — САСШ. С Конфедерацией у Русской Америки за годы общей борьбы сложились столь прочные дружеские связи, которые не разорвать даже признанным мастерам интриги — англичанам.
