Таки наши. Твою ж мать.
— Свои мы, Павел Александрович, свои. Иллюзия это, — не моргнув глазом, соврал я бойцу, у которого и так видок был, краше на сожжение кладут. — Жена у меня иллюзионистка, княгиня Тэймэй Инари, может слышали. Вот намагичила, чтоб вид повнушительней был и тварей своим видом отгонял. Почему и.о. командира? Какова численность подразделения в строю? Где штатный лекарь? Что у вас тут произошло?
— Граф, не могли бы вы личину снять, а то, уж простите, мы тут такого за десять дней насмотрелись, что уже и не верили в спасение.
Ах ты ж, Мать Великая Кровь! Они попали сюда в самое месиво.
— Не удивляйтесь наготе, там своя специфика наложения была, — предупредил я и сменил ипостась. На голом теле отлично были видны шрамы, в том числе и добытые в родовой войне. Я же сноровисто распаковал вещмешок и принялся облачаться в форму комаров с пустынной камуфляжной расцветкой. Упаковавшись в привычную одежду, заметил гримасы облегчения на лицах бойцов.
— Вы извините, что мы вашу барышню вырубили, но мы не летально, — извинился один из стоящих на ногах бойцов.
— А кстати, как определили, что она псионик?
— Так она не первая с такими волосами приходила, — ответил за всех Росомахин. — Эти твари тут такие изворотливые, что жуть. А почему вас только двоих прислали? Где дублирующее подразделение на случай эвакуации? Нас через двадцать минут должны были забрать, но, видимо, что-то не так пошло, раз вас прислали.
Сука! Двадцать минут — это больше двух недель. Они бы здесь сдохли и костей бы не отыскали. А следом и вторая разведгруппа полегла бы рядом.
— Я с порождениями этого мира уже контакт имел, как и моя спутница, вот мы и пошли, — ни словом не соврал я. — Но вы так по обстановке и не доложили. А то уж впору мне вас в псионизме подозревать, зубы мне заговариваете.
— Никак нет, Михаил Юрьевич, — тут же отчеканил боец. — Извольте сами посмотреть.
Я шагнул за стену из малых тактических щитов, следом на руках туда же затащили Тайпану, всё ещё находящуюся в отключке. Я даже, грешным делом, хотел её подлечить, но потом решил, что ей будет полезно прочувствовать все прелести неподчинения мне.
— Из сорока человек личного состава безвозвратными потерями на данный момент числятся десять, санитарными ещё два десятка. В строю условно осталось десять человек. Никто из нас на полную боеготовность не тянет. Штатный лекарь погиб одним из первых, идиот сластолюбивый, — выругался в полголоса Росомахин, — клюнул на червя-псионика, что бабой прикинулся. Его и сожрали первым. Маг жизни и маг смерти на грани инвалидности, пережгли каналы, пытаясь взять на себя его обязанности. Командир отряда выбыл из строя три дня назад после вылазки за водой. Воду добыл, но какой ценой…
Мы зашли в палатку с какой-то лекарской травой на эмблеме. Внутри стоял смрад немытых тел, запёкшейся крови, гнойных нарывов и смерти. Я шёл между койками и смотрел на искромсанные тела. У кого-то не хватало руки или ноги, у кого-то была вскрыта грудная клетка, за рассечения и переломы я уже даже не цеплялся взглядом.
«Дебилы, самые натуральные дебилы! Я же сказал не соваться! Я же просил! Я же сам устранил опасность… но нет, им же надо было провести разведку. Государственные интересы превыше всего, млять, даже превыше здравого смысла».
Злость бурлила во мне, когда я, дойдя до конца санитарной палатки, отодвинул занавеску, отделяющую одну единственную койку от всех остальных. На ней метался в бреду боец, вернее его половина. Одна рука и одна нога у бедолаги отсутствовали. Часть черепа была оголена из-за содранной кожи. Лица было не распознать. Одежда бойца была насквозь пропитана кровью. Я бы назвал это состояние агонией, если бы не одно «но». По телу смертника то и дело проходила алая волна магии, весьма и весьма напоминающая боевую ярость берсеркеров. Только это и удерживало бойца на берегу Реки Времени.
— Командир подразделения, Николай Дмитриевич Медведев, — произнёс из-за спины Росомахин.
— Коля, ***, ну ты-то какого хера сюда полез⁈ — прорычал я, глядя на одного из первых аристократов, с кем мне довелось познакомиться в этом мире. И хоть знакомство вначале не задалось, но, видимо, произвело на Николая неизгладимое впечатление. Тот в дальнейшем взялся за голову и проявил на редкость адекватные черты характера.
— Времени в обрез. Пять минут на сборы. Уходите налегке, — отдавал я указания, прикидывая, сколько у Медведева осталось времени. — Лагерь остаётся здесь. Тела погибших не забываем, если таковые ещё остались.
— Обижаете, граф.
— Портал продержится…. А хер его знает сколько он продержится в условиях энергетического шторма, что здесь бушует. Ни один артефакт нихера нормально не работает, всё разряжается. Так что даже не вздумайте сюда соваться повторно. Я второй раз за вами не полезу. И никто не полезет!
— Есть не соваться повторно! — отчеканил Росомахин и сквозь зубы добавил: — Я лучше на пенсию выйду, чем ещё раз на такое задание подпишусь.
* * *
Медведев озверел, в полной мере показывая соответствие собственной фамилии. Он вылетел из штаба с криками, выбив плечом не поддающуюся дверь:
— Да активируйте вы это ***ский портал! Это приказ!
— Дима, стой! — бежал следом министр обороны, пытаясь унять невесть от чего скатившегося в истерику главу Имперской службы безопасности. Таким его видели первый раз в жизни.
Часы показывали две с половиной минуты до назначенного времени, когда Дмитрий Фёдорович вырвал из рук командира второй спецгруппы артефакт и сломал его для активации портала.
Прошла секунда. За ней ещё одна, но портал не открывался. Дмитрий Фёдорович бледнел на глазах.
— Говориш-ш-шь, выйдут куда надо?
Голос главы Имперской службы безопасности сейчас мало был похож на прежний. Он осип и стал глуше, будто что-то треснуло в его душе.
В наступившей тишине кто-то из бойцов крикнул:
— Сработало! — а следом уже совсем иным голосом: — Тревога! Это не наш портал!
* * *
Прокол я открывал на свой страх и риск. Точкой привязки выбрал Медведева. Пусть своими глазами увидит цену защиты государственных интересов. Отправляя Росомахина и его людей первыми таскать раненных, я, тем не менее, взял Медведева на себя. Уже затащив его последним в прокол, я сменил ипостась на человеческую, старательно удерживая кишку перехода. Форму натянул кое-как, не застегнув и половины пуговиц, про шнуровку ботинок приходилось только мечтать. Взяв на руки резко полегчавшего Николая, я выругался. Магия берсеркера почти перестала мерцать на теле бедняги.
— Коля, мудак ты первостатейный, не вздумай сдохнуть у меня на руках! Тебя ваши лекари на ноги поставят, лапы твои загребущие отрастят, и будешь ты опять девкам сиськи мять по углам, понял⁈
— Кх-кх-кх! — закашлялся Медведев у меня на руках. На губах его пузырилась кровь.
— Молчи, косолапый! Выберешься! У тебя выбора нет! Кто-то же должен будет твоему бате мозги вправить, чтоб не лез, куда не надо и людей зазря не гробил! А то по роже я ему съезжу, но смысл этого действа тебе объяснять!
Мы подобрались к границе прокола последними, там нас уже ждали лекари с носилками и рота бойцов с автоматами, наведёнными в зев портала. Зашибись комитет по встрече!
Рядом стоял бледный до синевы Медведев и пунцовый как ягоды зимней калины Орлов. Передав отцу сына с рук на руки, я практически без замаха врезал по лицу сначала министру обороны, а затем главе Имперской службы безопасности.
— Уроды! Они погибли из-за вас!
И пока оба не успели опомнится, схлопнул прокол.
Глава 27
По правде говоря, фокус со схлопыванием прокола перед собственным носом я совершал впервые. Поэтому решил не рисковать. Сменив ипостась на звериную, я рванул обратно в лагерь.
О Тайпане я не переживал. Судя по тому, что удалось просмотреть в памяти крови Николая Медведева, ей ничего не грозило. В момент нашего появления вокруг лагеря было затишье. Чистильщики временно ушли караулить порталы в другом секторе.
