Оставшиеся четверо вдруг остановились по приказу Борова, и тот начал показывать в мою сторону топором. Куда бы я ни пошёл, его навершие, словно флюгер двигалось за мной.
— Глупец, что ты делаешь? — тут же послышался зычный голос. — Ну, убьёшь ты нас, что потом? Ты не представляешь, в какое дерьмо вляпался, щенок, — хоть он и метал угрозы, но зубы его выстукивали чечётку. В глазах глубоко поселился страх за свою никчёмную жизнь. Впервые он встретил противника сильнее себя.
Я решил немного позабавиться и обратился к спутникам главаря.
— Если убьёте его, я сохраню вам жизнь, клянусь родом Барятинских, — и ножом порезал себе руку.
У некоторых народов это было символом скрепления клятвы, но откуда им знать, что я лишь усиливал себя перед боем?
— Не слушайте его, не… — здоровяк безжалостно разрезал пополам ещё вчерашнего подельника и тут же обернулся на оставшихся двоих. — Вы за него или за меня?
— Да кто ж тебе говорить будет? — насмешливо поддел я его.
— Боров, ты чего, совсем дубу дал? Мы ж свои, да Петь?
— Железно, командир, — но при этом Петька сделал неосторожное движение и был схвачен водной рукой.
Под раздававшийся по округе смех гигант сражался со вчерашними подчинёнными, облегчая мне задачу. Через минуту землю удобрили ещё два отступника, и мы стояли друг напротив друга. Я презрительно смотрел в глаза этому тупому некроманту и медленно шёл вперёд, даже не защищаясь.
— Ты так долго предавался праздности, что растерял всю свою доблесть. Обычно я убиваю вас раньше, чем вы успеваете осознать, кто я такой. Сегодня сделаю исключение, присмотрись, — я раздвинул руки в стороны и, продолжая идти, переместил из клона в оригинал все процентили некромантии. — Увидел?
— К-как ты это сделал, что за чертовщина? — сжимая в боевой стойке большущий топор, произнёс Боров.
— А вот так? — я тасовал туда-сюда стихию мёртвых и наблюдал за реакцией противника.
Ну, ещё бы: с его точки зрения моя сущность некроманта то появлялась, то снова исчезала. Для видящего смерть это было ненормально, его пятый шаг мог уловить разницу между обычным человеком и сородичем.
— Я Девятый, ты ещё не понял?
Сказав это, я поднял труп убитого Петьки и направил на Борова.
— Н-не… не подходи, ты врёшь! — водным топором тот превратил моего некроморфа в лёд, а затем разбил его на мелкие кусочки ударом ноги. В следующую секунду чёрный вихрь энергии полетел и в меня.
Я не стал уворачиваться, и при очередном шаге создал церковный барьер, а как только словил попадание, тут же убрал его. Здоровяк совсем запутался и попятился. Глаза навыкате, полное непонимание, что происходит.
Боров снова пустил два заряда, и я с лёгкостью впитал их барьером. Щит создавался буквально на секунду, как раз когда я делал шаг. Для быстрого передвижения в этой капсуле требовалось гораздо больше процентилей защитной магии, но я нашёл вот такое вот мимолётное применение.
— Тебя повесят, ты еретик! — в ужасе закричал он и метнул в меня водяной топор.
Тоже безуспешно, я даже не шелохнулся.
— Ты готов к самой мучительной смерти, свинья?
Я остановился и хотел было поднять руку, но Боров меня удивил. Вместо того чтобы принять бой и сдохнуть, он снял с головы рогатый шлем и с размаху вогнал его себе в глазницы, пробив мозг. Грузное тело, подкосившись, упало сначала на колени, а потом набок.
«Вот так вот, значит. Не дал мне процентили получить», — вздохнул я, двигая ногой труп. Это было самое странное сражение в новом мире, но главное — результат. Я вернулся в опустошённое поселение и застал там освободившихся из ледяного капкана спутников.
Как ни странно, хата Борова сильно не пострадала. Вещи разбросало от потопа, но при ближайшем осмотре, я нашёл в комнате главаря массивный двухметровый сундук. Мы с ребятами переглянулись. Бес вызвался уладить вопрос и шустро взломал замок отмычками. Крышка скрипнула, и вся компания с любопытством пододвинулась вперёд.
Глава 19
Оберег и другие награды
— Да тут одних драгоценностей на миллион, — присвистнул Бес, перебирая множество безделушек, часть из них было церковного происхождения. — Зачем им столько бокалов? — усмехнувшись, сказал бухарец и повертел в руках золотую чашу с широкой ножкой, она была богато украшена гравировкой, резьбой и чеканкой, изображающей святых, кресты и сакральные символы церкви.
— Это потир, — хмуро сказал Джон, — он нужен для обрядов с вином и водой, попрошу. Не кидай так больше их, — у Маэстро тоже пробежала тень по лицу и заходили желваки. — Это с разграбленных церквей, мерзавцы годами нападали на наших братьев.
— Сыч, мы же не будем всё возвращать? — засуетился Бес. — Здесь целое состояние, если правильно продать…
— Мы это вернём, — пробасил паладин и встретился взглядом с мечником.
— Зря, что ли, потели? Ваш святой дух себе новых богатств нароет, а вот нам бы не помешала экипировка получше.
— Это реликвии Клирикроса, безбожник, ты не имеешь на них никакого права.
— Значит, я тут просто так нарисовался? Э, брат, ты неправильно рассуждаешь, прекращай. А ты, Кишка, что молчишь, бессребреника строишь? — спросил своего вечного оппонента разгорячённый Бес.
— И этот человек мне что-то о жадности говорил, — прогнусавил Кишка и закатил глаза. — Тебя печенег поди покусал?
— За языком-то следи, я мусульманин, а эти шакалы — язычники! — заорал вдруг Рустам. — Ты почему так обо мне говоришь? На ремни пущу!
— Потому что ты как кочевник — взял, схватил, поскакал, а на интересы отряда — плевать.
— Бухарцы оседлый народ, неуч! Наша столица — центр науки, искусства, литэратуры! Учёнейших мужей и мыслителей мы дали миру, тьфу, какой там печенег? Я тебе не какой-то копчёный! Мой отец, мой дед — уважаемый люди! — раздирался покрасневший Бес. — Дуэл, я требую дуэл сейчас! — от волнения он даже стал проглатывать мягкие звуки.
Кишка хотел ему что-то ответить, но на обоих ругающихся тут же легли тяжёлые руки паладина Ильи и больно столкнули лбами. Так что оба чуть ли не взвыли.
— Довольно шуму!
— Маэстро прав, — вставил я после некоторого раздумья. — Мы отложим эту церковную утварь. Я потом решу, что с ней будем делать, а сейчас надо собрать самое ценное в поселении, — я вспомнил про инкрустированный драгоценными камнями рог. — Тут и без того хватает трофеев и да… — я запустил руку в сундук и схватил в горсть серебряных рублей, — деньги мы точно себе оставим, — я посмотрел на клирика с паладином, — Не факт, что они из церкви украдены.
Оба церковника согласно кивнули, а Илья отпустил поцапавшихся бедолаг.
— Стаскиваем всё к выходу.
Мы вшестером водрузили тяжёлый сундук на плечи и кое-как дотащили его за пределы лагеря.
— Эй, вы, — крикнул Бес освобождённым пленникам, — а ну, помогайте, где у них тут схрон?
Подлеченные Кишкой крестьяне присоединились к сортировке награбленного, и дело пошло споро. После того как я свистнул на весь лес, с ветки спустился мой вредный спутник голубь Мамон. Державшийся на отдалении, он всячески делал вид, что ему плевать на приручившего его человека, но таки семечки у него вкусные, потому поработать можно. Со старостой деревни мы обо всём договорились заранее, так что вместо письма я повесил зелёную ленточку на лапку нахохлившегося питомца и отпустил его в полёт.
Если не считать богослужебных реликвий, мы заграбастали порядка трёх сотен тысяч рублей: это и монеты из сундука, и то, что удалось наскрести по палатам — здешние отступники богато жили. Даже у обычных сошек-«единичек» в закромах находили по пять-десять тысяч ассигнациями. Те самые грязные деньги аристократов, спонсирующих преступную деятельность некромантов.
«Удобно иметь тупых и богатых врагов», — оскалился я.
Помимо этого, моя коллекция оружия поверженных некромантов пополнилась массивным топором Борова. Артефакт был на сорок процентилей воды. Навряд ли я когда-нибудь им воспользуюсь, но продавать точно не буду. Я питал слабость к подобным вещичкам, добытым в бою. Жалко, от Лазаревича ничего не урвал. Теперь будет висеть у меня в кабинете на стене как напоминание.
