Зато в бухте стояли три корабля. Оглядев побережье, я перевёл взгляд на них, чтобы как следует изучить. Это явно были пираты. Один из них — двухмачтовый бриг, рядом с ним пристроился тендер, чуть подальше от них застыла шхуна. Флаги, понятное дело, разнообразием не отличаются: на чёрном полотнище черепушки с абордажными саблями. Значит, командоров здесь нет. Командоры на флагманских кораблях поднимали свои штандарты. У Эскобето, к примеру, было полотнище с изображением какого-то неизвестного науке цветка с широкими лепестками и странными шипами на них. У меня ещё тогда, будучи на Инсильваде, возникло подозрение, что идею флага Ригольди подсказала красавица Саиль. Цветок, вероятно, аксумский, в наших широтах такой точно не водится.
— Что скажешь, шкипер? — поинтересовался я, продолжая разглядывать корабли. — Нашёл своих знакомых?
— Кажется, вон тот бриг, который ближе к берегу, я видел, — пробормотал Пегий. — О, забегали, крысы! Слушай, командор, а ведь это «Малышка» из флотилии Зубастика! Там шкипером был Мясник. Он, вроде, после атаки на «золотой караван» выжил. Я его видел, наливающимся по самую глотку ромом.
— Тогда с него и начнём, — решил я. — Подвалим ближе и проведём переговоры. Сразу на берег высаживаться не будем, прощупаем ситуацию. Подозреваю, гонца в форт уже послали, чтобы предупредить местного князька, или как он называется. И людишки на берег стали подтягиваться.
— Ты думаешь, здесь есть власть? — усмехнулся Пегий.
— Более чем уверен. Вспомни Остров Старцев. Вроде бы удалились старички на покой, а сами исподволь старались всеми делами Вольного Братства заправлять, — пока говорил, мелькнула мысль, а не перебазировался ли сюда кто-нибудь из этих кровавых пиратов? Локус, например, вполне мог выжить.
Я не стал мешать капитану совершать манёвр входа в бухту. Пегий, как всегда, грамотно встал, держа на прицеле пушек бриг и тендер, а «Кракен» контролировал шхуну. Судя по вялым движениям на палубах этих кораблей, экипажи находились на берегу.
— Ну, и с кем там разговаривать? — Пегий потеребил бороду, ожидая хоть какой-то реакции. — Все сонные, как мухи. Игнат, пожалуй, нам стоит сойти на берег.
— Давай, — я тоже увидел, что от стоящих на якоре судов опасности ждать не стоит, поэтому сход на берег напрашивался сам собой. Глядишь, истинные хозяева Канталавеги появятся. — Только дай приказ экипажу не расслабляться, никого на борт не пускать. А кто с наглой рожей полезет, того бить в зубы сапогом.
Пегий захохотал и пошёл отдавать приказ, чтобы готовили шлюпку. Я нашёл Клопа — отрядного сигнальщика — и дал ему задачу отбить сигнал дону Ансело: присоединиться к нам и взять с собой десять штурмовиков, вооружённых мушкетами. Через полчаса две шлюпки, полные решительных и обвешанных разным смертоносным железом людей, причалили к пирсу. Под молчание собравшейся на берегу публики я, Пегий, Леон, Михель, виконт Агосто, как старшие представители прибывшего отряда, первыми шагнули навстречу им.
В толпе пошли шепотки. Наш отряд выглядел очень внушительно на фоне жителей Канталавеги, разодетой в разнообразное тряпьё. Штурмовики в чёрных сюртуках, с мушкетами и палашами, да парочка странных людей, обмотанных с ног до головы тёмно-серыми тканями произвели впечатление.
— Господа, — я небрежно прикоснулся к полям треуголки, — позвольте поприветствовать вас от лица командора Игната Сироты и его дружной команды. Мы здесь впервые, поэтому не знаем местных правил. Кто-нибудь уполномочен вести переговоры от лица островитян?
— А ты кто такой будешь? — раздался крик из толпы, тоже вооружённой абордажными саблями, топорами и пистолетами. — Чей это флаг на бриге?
— Командора Сироты, бестолочь глухая! — рявкнул капитан «Леди Тиры». — Я Пегий, если кто меня не узнал!
— Пегий? — глухой, но сильный голос в самом конце толпы, всё прибывающей и прибывающей, был полон удивления. — Дайте пройти, черепахи сухопутные! Ну же!
Из толпы вывалился худощавый мужик в потрёпанной и линялой от многих стирок матросской робе. Щетинистое удлинённое к подбородку лицо, слегка выпяченная нижняя губа, пронырливые блёклые глазки пробежались взглядом по нам, остановились на Пегом, метнулись обратно и вернулись к шкиперу.
— Что-то ты не похож на Пегого, братец, — глухо произнёс мужик. — Пегий был худым, как щепка, но зато запросто гвозди вокруг пальца обвязывал.
— Отъелся, вот и непохож, — под смех толпы ответил шкипер, тоже внимательно вглядываясь в говорящего. — Хвост ската мне в печень! Ты же Мак Бом-Бом с «Белой Розы»!
— Верно, я Мак Бом-Бом, — подбоченился мужик и почесал щетину. — А вот ты… Эй, у кого-нибудь гвоздь в кармане завалялся?
— В заднице у тебя гвоздь, дурень, — заржали пираты, расслабляясь. Видели, что мы вели себя спокойно.
— Точно, дурень, — Пегий покачал головой и достал из кошеля, к которому сразу приковалось с десяток жадных взглядов, монетку в один ранд и зажал её между указательным и большим пальцем. Потом медленно стал сдавливать, чтобы она не выскочила ненароком. Народ одобрительно зашумел. Ранд был беспощадно согнут пополам.
— Эх, лучше бы мне отдал! — Мак ухмыльнулся и раскинул руки. — А вот теперь вижу, что это Пегий! Здорово, брат!
— Держи свои клешни подальше от меня! — предупредил шкипер. — Сколько уже кошелей спёр? Как тебя до сих пор не прибили!
— Врут, клянусь кишками акулы — врут! — заявил пират с «Белой Розы». — Ты лучше ответь, куда так резко пропал? Говорили, «Тира» напоролась на военный патруль, получила десяток дырок в борт и затонула. Вместе со всеми.
— Туда глянь и убедись, — Пегий ткнул пальцем в сторону бухты, где стояли корабли. — Видишь, флагман Плясуна ещё бодро бегает по морям. Только теперь он зовётся «Кракеном».
В толпе ахнули, многие стали делать охранные знаки. Никто из вольных братьев в здравом уме не назвал бы корабль именем морского дьявола. Это было что-то неслыханное. А ну как вместе с нами и Сам приплыл?
— Вы что, Игната не признали? — раздался рык человека, чей голос я где-то слышал. — Ну-ка, разошлись, креветки.
Вновь толпа заколыхалась, и к нам вышел высокий рыжебородый мужчина в добротном, хоть и старом кафтане. Он с ухмылкой приблизился ко мне, оглядел с ног до головы и прогромыхал:
— Не ожидал, что ты живой! Слухи ходили, ты в Дарсию подался, да потонул по дороге.
— Эрик Рыжебородый, — я расплылся в улыбке, радуясь встрече с этим человеком, одним из немногих, кто вызывал у меня уважение. — Здорово, чертяка морской! А разве ты не с Эскобето ушёл?
— Да подожди ты, потом поговорим! — Эрик сграбастал меня в охапку и стал мять, словно пытался прощупать все рёбра, и сколько я набрал веса. — Вот не ожидал тебя здесь увидеть! Сюрприз так сюрприз!
— А не он ли убил Лихого Плясуна? — вякнул ещё один голос. — Из-за девки ейной честного фраймана порешил, золотишко спёр и к королю под бочок убежал!
Эрик покраснел, как будто это ему кинули обвинение, придержал меня, чтобы я ненароком не приказал своим парням порубить в капусту идиота, обернулся и загудел:
— Кто там такой смелый? Ленивец? Ну-ка, повтори ещё раз, чтобы я мог тебе зубы в глотку вбить! Это — Игнат Сирота, кто не знает! Это он организовал атаку на «золотой караван», и впервые вольные братья ощипали королевских петухов! Вот, смотрите на человека, о котором уже ходят легенды среди корсаров! А Лихой Плясун сам виноват в своей смерти. И не в девке дело, а в чести пиратской! Так что, если не знаешь, как дело было, лучше прикуси язык.
— А золото?
— Каждый, кто атаковал караван и выжил, получил свою долю, — спокойно ответил я, сделав заметку в уме, что этого Ленивца надо выпотрошить, куда все фрайманы поразбежались. Раз он обо мне слышал, значит, на архипелаге промышлял. — Ты же был там? Или задницы старцам подтирал, когда братья погибали?
Зеваки расхохотались и стали подначивать Ленивца, который сначала грозился кому-то уши обрезать, а затем, махнув рукой, направился к двухэтажному зданию. Значит, точно местная таверна с гостиницей.
