Не говоря ни слова, рву бумагу на несколько частей и выбрасываю обрывки. Виктор издаёт еле слышный смешок, граф Самойлов и барон Писемский недоумённо переглядываются.
— Что это значит? — с раздражением спрашивает Владимир Сергеевич.
— А вы как думаете? Я отказываюсь от ваших условий. Как вы себе это представляете, ваше сиятельство? Думаете, можно кинуть мне подачку, и я обо всём забуду? Нет, так не получится. Пришла пора платить за всё, что вы сделали. по отношению к моему роду и ко мне самому. Единственное условие, которое я приму — это полная и безоговорочная капитуляция.
Нахмурившись, Хрипунов уточняет:
— Что это значит? Я ведь и так признаю поражение.
— Я намерен поступить с вами так же, как с вашим другом бароном Роговым. Всё ваше имущество, все предприятия, все земли, в том числе принадлежавшие ранее моему роду, перейдут ко мне. Вот что я подразумеваю под полной капитуляцией. Это в любом случае произойдёт. Только вам решать, останетесь вы при этом живы или нет, — объясняю я.
Брови Владимира Сергеевича подскакивают, а глаза вспыхивают от гнева. Набрав в грудь воздуха, он выкрикивает:
— Что⁈ Ты думаешь, я соглашусь на такое, Зверев⁈ Да ни за что! Такие условия я никогда не приму, и буду сражаться до последнего!
— Хорошо подумайте. У вас ещё есть шанс сохранить жизнь.
— Нет! — категорично отвечает Хрипунов.
Граф Самойлов вдруг решает вмешаться:
— Одну минуту, ваше сиятельство! Нам надо кое-что обсудить наедине. Андрей, отойдём?
Пожав плечами, первым делаю шаг в сторону. Мы с Писемским и Самойловым старшим отходим, напротив Хрипунова остаётся только Виктор, сверлящий его злобным взглядом.
Борис Анатольевич наклоняется ко мне и негромко говорит:
— Послушай, Андрей. Я тебя прекрасно понимаю, ты хочешь получить как можно больше от выигрыша…
— Дело вообще не в этом, — перебиваю я.
— А в чём?
— Вы же меня слышали. Хрипунов должен ответить за то, что сделал с моим родом. Они на пару с Роговым вырезали Зверевых под корень, остались только я и мой отец-пьянчуга. Настало время платить по счетам.
— Ты прав, они должны за это ответить. И у нас есть все возможности надавить на противника, но давай будем разумны, — продолжает Самойлов.
— Нельзя отбирать у него вообще всё! Давай заставим его добавить к деньгам земли, которые раньше принадлежали твоему роду, и разойдёмся на этом, — соглашается Писемский.
Кивнув, Борис Анатольевич выдвигает новые аргументы:
— Если Хрипунов откажется сдаваться, нам придётся продолжить войну. Нет никакой гарантии, что мы сможем пробиться под купол в ближайшее время. Это может занять дни, недели и даже месяцы… Наши гвардии уже понесли потери, не говоря уже о том, как дорого обходятся осада и обстрел. Может случиться так, что победа обойдётся нам слишком дорогой ценой. В плане финансов и в плане жизней тоже.
— Вот именно. Сейчас наилучшая возможность заключить мир, надо ей воспользоваться! Если продолжим, то можем и проиграть. Война непредсказуема — что, если вступит кто-то ещё, или Хрипунов найдёт способ нанести ответный удар? — вкрадчивым голосом говорит Валерий Васильевич.
— Ладно-ладно, стоп. Я вас понял, продолжать войну вы не хотите, — подняв ладони, говорю я.
— Мы не бросаем тебя, Андрей. И если не получится договориться сейчас, то будем биться до конца. Мы лишь просим прислушаться к голосу разума, — положив руку мне на плечо, произносит Самойлов.
— Мой голос разума говорит, что я должен забрать у него всё. Если он выбирает смерть — так тому и быть.
Сбросив руку графа с плеча, я решительно направляюсь к Хрипунову. Виктор делает шаг в сторону, освобождая мне место. Встаю перед Владимиром Сергеевичем и смотрю ему прямо в глаза.
— Поединок. Вы и я, прямо сейчас. Кто выиграет — забирает всё, включая жизнь противника.
Лицо Хрипунова напрягается, превращаясь в застывшую маску. Задрав подбородок, чтобы сделать видимость, будто глядит на меня сверху вниз, он отвечает:
— Нет. Я не опущусь до поединка с вами, барон Зверев.
— Кто бы сомневался, — тихо говорит Виктор, но все его слышат.
От меня не укрывается, как один из спутников Владимира бросает на него хмурый, почти ненавидящий взгляд. Судя по лычкам, это капитан его гвардии. Догадываюсь, что у него на уме.
Расстроенно цокнув языком, я говорю:
— Мы все сделаем вид, что не расслышали, ваше сиятельство. Ещё раз: предлагаю поединок, чтобы закончить войну здесь и сейчас. Если вы победите, то получите всё мои имущество и земли, включая земли и имущество Ватагина и Рогова. Если выиграю я, то получу всё ваше. Обещаю, что никто не тронет вашу семью и ваших людей. Все члены вашего рода получат от меня пособие на безбедную, хотя и не роскошную жизнь. А если вдруг случится так, что вы победите, то вам не придётся об этом думать — только наслаждаться выигрышем.
Писемский тоже решает выступить:
— Думаю, что граф Самойлов поддержит меня. Если ваше сиятельство одержит победу, то мы немедленно заключим с вами мир. Соглашайтесь, вы ведь сами понимаете, что это наилучший выход.
— Я не поддамся на эту провокацию! Раз вы отказываетесь от моих условий — продолжим воевать! — выкрикивает Хрипунов и разворачивается, чтобы уйти.
Капитан его гвардии неожиданно преграждает графу путь. Сведя густые брови к переносице, он говорит:
— Ваше сиятельство, я считаю, вам надо согласиться на поединок.
— Что? Ты сбрендил⁈ Или ты с ними заодно⁈ Возвращаемся в поместье и продолжаем войну! — брызжа слюной, вопит Владимир Сергеевич.
Он снова пытается уйти, но капитан хватает его за руку и останавливает.
— Ты что творишь? Совсем страх потерял? — вырывается Хрипунов.
Гвардеец отпускает его руку, но продолжает твёрдо стоять на своём:
— Я отказываюсь дальше воевать. В этом нет никакого смысла, мы уже проиграли! Лучше я предам свою честь и клятву, чем позволю нашим солдатам дальше бессмысленно погибать за вас. Ведь исход будет одним и тем же. Или сдавайтесь, ваше сиятельство, или сразитесь со Зверевым, или я сам буду сражаться с вами. Слишком много людей погибло за вас, теперь ваша очередь сразиться за них!
Закончив свою речь, капитан отступает на шаг и вытаскивает из ножен магический меч, и по клинку пробегает магический разряд.
Наступает драматическая тишина. У Хрипунова багровеет лицо и отвисает челюсть. Он явно хочет что-то сказать, но не может.
— Пожалуй, вам и правда, лучше согласиться, Владимир Сергеевич. Лично я бы предпочёл погибнуть с честью, чем прятаться под куполом, как мышь под ведром. Шансов выжить у вас нет, только если вы не примете полную и безоговорочную капитуляцию, — говорит граф Самойлов.
— К тому же вдруг вы всё-таки победите, — пытается подсластить пилюлю барон Писемский.
«Это вряд ли», — думаю я, но решаю промолчать. На Хрипунова и так давят со всех сторон, а я уже сказал всё, что собирался. Решение теперь за ним.
Сделав пару глубоких вдохов и почти вернув себе нормальный цвет лица, Владимир Сергеевич смотрит на меня через плечо и сквозь зубы цедит:
— Хорошо, я принимаю вызов. Выбираю поединок с оружием, без магии.
— Вообще-то, у нас не совсем дуэль, но как хотите. Убью вас мечом или чем-нибудь ещё, — отвечаю я.
Подготовка к поединку длится недолго. Хрипунов вооружается щитом и длинным мечом, а я буду драться тем мечом, что у меня имеется при себе.
Мы с противником встаём друг напротив друга, все остальные отходят на почтительное расстояние, и барон Писемский создаёт синий магический барьер, отображающий границы дуэльного поля.
— Напоминаю условия, господа! Поединок смертельный. Победитель забирает себе всё имущество проигравшего. Вне зависимости от итога, война будет считаться завершённой, и все стороны обязуются заключить мир, — говорит граф Самойлов.
Мы с Хрипуновым молча киваем. Борис Анатольевич, подняв руку, поочередно смотрит на нас. Резко опустив руку, он командует:
