— Начинайте!
Я первым бросаюсь вперёд. Хрипунов закрывается, и я пинаю его прямо в щит. Удар настолько сильный, что граф не выдерживает и падает на спину. Я не собираюсь давать ему подняться — довольно играть, пора покончить и с войной, и с тем, кто её начал.
Хрипунов отчаянно отмахивается мечом и пытается уползти. Я наступаю, постоянно атакуя его с разных сторон. В удобный момент наношу ловкий укол и остриё меча пронзает запястье врага.
Владимир с криком роняет меч, который я тут же пинком отправляю в сторону. Хрипунов пытается ударить меня щитом, но я просто наступаю сверху, прижимая щит к его телу.
Лицо графа бледнеет, когда он видит, как я заношу над ним меч. В последний миг он закрывает глаза, не в силах смотреть на собственную смерть.
Один удар — и всё кончено. Снова становится тихо. Валерий Васильевич убирает барьер, который так и не пригодится, а граф Самойлов выходит вперёд и объявляет:
— Поединок окончен. Победил барон Зверев.
Российская Империя. На востоке от Санкт-Петербурга. Поместье князя Чернова.
Через несколько дней после того, как завершилась война с бароном Зверевым, граф Ярыгин нанёс князю Чернову визит. Им следовало обсудить очень важные темы.
Князь принимает графа в саду. В просторной кованой беседке стоит приятный аромат свежезаваренного кофе, на столе разложены закуски. Чернов сидит за столом и любуется бабочками, которые порхают над клумбами.
— Здравствуйте, Роман Витальевич, — войдя в беседку, Ярыгин кланяется.
Князь бесшумно ставит чашку на блюдце и, не глядя, даёт знак своим телохранителям. Те, поклонившись, уходят и встают поодаль от беседки. Только тогда Чернов смотрит на гостя и говорит:
— Здравствуй, Кирилл Родионович. Присаживайся, наливай себе кофе. Только что сварили.
— Благодарю, ваше сиятельство.
Ярыгин садится за стол, бросает себе в чашку два кубика сахара и наливает сверху кофе. Размешивая, он случайно задевает ложечкой край бокала. Услышав негромкий звон, Чернов морщится и говорит:
— Итак, война проиграна.
Чувствуя смущение и почему-то даже вину, как будто проигрыш это его провинность, Ярыгин отвечает:
— Увы, ваше сиятельство.
— Не верится, что произошла череда столь ужасных совпадений, — качает головой князь.
— Совпадений, ваше сиятельство? — осторожно уточняет Кирилл Родионович.
— Конечно! Если бы не получилось так, что граф Самойлов вступил в войну, мы могли бы победить.
— Может быть, — уклончиво отвечает Ярыгин и делает глоток кофе.
— Будь Зверев один, он бы точно не выстоял, даже со всей своей силой. Его бы задавили числом.
— Судя по донесениям, он и в одиночку наносил войскам наших вассалов серьёзный ущерб.
Чернов нехотя соглашается:
— Да, это так. Но всё равно, если бы не войско Самойловых, я уверен, что мы бы одержали верх. Однако теперь нам приходится мириться с проигрышем! Хрипунов и Ватагин мертвы. Рогов покалечен — говорят, что Зверев отрубил ему все пальцы на правой руке. Всё имущество проигравших отошло этому выродку! Ты понимаешь, Кирилл? Зверев получил ВСЁ имущество трёх родов! Представляешь, какую силу он вскоре сможет набрать⁈
— Огромную. При условии, что сможет справиться со всеми активами, что свалились на него. Я не думаю, что сын бродяги в силах разобраться с тем, как работает завод, и как эффективно распорядиться землями. А ведь за все это нужно платить налоги в казну и не маленькие. За такие ленные владения налог будет очень большим, — пожимает плечами Ярыгин.
Чернов раздражённо мотает головой и допивает кофе, а затем подливает себе ещё. Взяв тарталетку с чёрной икрой, он подносит её ко рту, а потом, скривившись, кладёт обратно на тарелку.
— Нет аппетита, — объясняет он своё поведение.
— Понимаю, ваше сиятельство. Меня тоже воротит от одной мысли о том, что ублюдок Зверев будет распоряжаться капиталами наших вассалов, — сочувственно говорит Кирилл Родионович.
— Мы не должны оставлять это так. Зверев бросил нам вызов и победил… хоть и в бою, а не в войне, но это уже уму непостижимо! Мы не смогли раздавить его силой трёх армий! Какой позор. Ты слышал, что за унизительные слухи начали ходить про меня? — с гневной дрожью в голосе спрашивает князь.
— К сожалению, да. Другие дворяне говорят… хм, что вы ударили кувалдой по муравью, но вместо этого попали по собственной ноге, — осторожно говорит Ярыгин.
— Весьма точная аналогия, — бурчит Чернов.
— Про меня тоже болтают всякое. Я ведь сначала проиграл Звереву в суде! Поэтому вы правы, нам необходимо одержать над ним верх, чтобы вернуть себе доброе имя.
— И не только поэтому. Это вопрос не только чести, но и гордости. Мы с тобой не можем проиграть сопляку, совсем недавно ставшему бароном, — разводит руками Роман Витальевич.
Граф Ярыгин делает глоток кофе и, помедлив, произносит:
— Кстати, об этом, ваше сиятельство. Я убеждён, что Зверев действует не по собственной воле. Думаю, что и вмешательство Самойлова не было случайностью. Я с самого начала, как только Зверев проявил свою силу, подозревал, что он работает на кого-то в высших кругах. Теперь лишь убедился в этом.
— Ты думаешь? На кого? — с интересом спрашивает князь.
— Граф Самойлов — вассал князя Голышева. Вполне вероятно, что Зверев именно его агент. Но может быть, он работает на кого-то более влиятельного. Кого-то из высших кругов аристократии, может быть, даже на кого-то приближенного к императору… Он не просто так появился из ниоткуда и так быстро начал взбираться вверх! Ему кто-то тайно помогает и специально столкнул с нами. Кто-то хочет нас уничтожить, а Зверев только инструмент в их руках! Мы думали, что он никто, и попались в эту ловушку.
Чернов, пожевав губами, согласно кивает:
— Вполне возможно. Тогда покровитель Зверева не станет выступать против нас напрямую, это хитрая игра. И мы вполне способны одержать победу ней.
— Что вы предлагаете? — спрашивает Ярыгин.
— Я предлагаю подождать. Не нападать самим, а позволить Звереву и хозяину сделать первый ход. Тогда мы сможем нанести ответный удар, сильный и точный! Ведь тогда, мы сможем заявить, что оборонялись. Сейчас мы играем не против пешки Зверева. Это уже совершенно другой уровень и правила тут другие. Мы поторопились и поплатились за это. Теперь же нам лучше выждать, — говорит Роман Витальевич.
— То есть вы считаете, что мы должны затаиться и сделать вид, что смирились с поражением? — с сомнением спрашивает Кирилл Родионович.
— Верно. Усыпим бдительность врагов, а когда придёт время, не только вернем свое и получим достойную компенсацию, но и восстановим нашу репутацию. Я бы даже сказал, что многократно возвысим ее, — поясняет князь.
— Я согласен, — отвечает Ярыгин.
— Я поручу своей контрразведке проработать этот вопрос. Может, у нас получится выяснить, кто стоит за Зверевым…
— Отличная идея, ваше сиятельство!
— Но совсем сидеть сложа руки нельзя. Как ты и сказал, у Зверева в руках теперь много трофейных активов. Нельзя позволить ему освоить их и нарастить экономику, только будем делать это осторожно, исподтишка. Мои люди займутся этим, — говорит Чернов.
— Так и поступим. Я с удовольствием вам помогу в этом деле! — кивает Кирилл Родионович.
У князя неожиданно просыпается аппетит. Он вновь берёт тарталетку с икрой и отправляет её в рот. Прожевав и запив кофе, он спрашивает:
— А что насчёт графа Беркута? Он ведь тоже хотел бороться со Зверевым по каким-то своим причинам. Почему он не стал участвовать в войне?
— Я предлагал, но он отказался. Весьма разумно поступил, как выяснилось, — отвечает Ярыгин.
— Что ж, тогда не будем обвинять его в трусости. Публично, по крайней мере. Однако мне не нравится, что на словах он был с нами заодно, и отказался прийти на помощь во время войны! — заявляет князь Чернов.
— Вы хотите наказать его?
— В каком-то смысле да. Мы используем его как таран, когда это потребуется. Сделаем так, чтобы в случае чего Зверев посчитал виноватым его, а не нас. Козёл отпущения никогда не помешает.
