— Упустил, — мягко пояснил он и, снова возвращаясь к загадочным опытам, добавил, — Не думаешь же ты, что я, покинув мою маленькую девочку, оставил ее без присмотра?
Татьяна, расслабившаяся, было, немного, мгновенно напряглась, даже подаваясь вперед.
— Что ты хочешь этим сказать?..
— Рядом с тобой всегда находился кто-нибудь из верных мне слуг, — невозмутимо произнес мужчина, беря со столика небольшой, изящный бокал и начиная медленно и аккуратно переливать в него содержимое пробирки, — Дети, с которыми ты играла… Виктор, приятель твоего отчима… Он наблюдал за тобой дольше всех, вплоть до того мгновения, когда ты вдруг исчезла, выражаясь языком современным, со всех радаров.
Татьяна медленно опустила взгляд, сраженная этими внезапными откровениями.
— Дядя Вик… Я и представить не могла… Что значит исчезла со всех радаров? — последний вопрос прозвучал особенно резко, и девушка, вскинув голову, почти зло воззрилась на родителя. Тот медленно повернулся и, чуть отведя руку с зажатым в ней уже наполненным бокалом в сторону, легко пожал плечами.
— Я до сих пор не знаю этого, — совершенно безмятежно проговорил он, затем, помолчав, отстранился от стола, вновь подходя к креслу, в котором сидел недавно и усаживаясь в него. Девушка, до сих пор сидевшая на диване вполоборота, была вынуждена повернуться к нему лицом.
— Ты пропала куда-то на три месяца, — продолжал между тем мужчина все тем же спокойным и ровным тоном, — А потом вдруг вынырнула из небытия, и по счастливой случайности попыталась устроиться на работу к одному из моих подручных. Возможно ты помнишь его. Его звали Виталий.
— Какое-то совсем не французское имя, — недовольно буркнула в ответ Татьяна, однако тотчас же, осененная догадкой, на мгновение закрыла лицо рукой, силясь унять неожиданную головную боль. Перед внутренним ее взглядом замелькали картинки воспоминаний.
— Не может быть… — сорвался с губ шепот, и девушка, отняв руку от лица, с недоверчивым негодованием снова взглянула на собеседника, медленно проговаривая слова, — Это была не работа, а подработка… Тот человек повел себя отвратительно, мы с напарницей, помнится, окрестили его… — он замолчала и почти испуганно продолжила, — Упырем?
Альберт довольно хмыкнул.
— Вы оказались весьма догадливы. Что же до имени, так неужели ты считаешь, что в моем подчинении находятся лишь мои соотечественники? Их большинство, но это отнюдь не все… Впрочем, это неважно. Он отвратительно обошелся с тобой, но после сообщил мне о твоем возвращении из неизвестности. А еще немного позже был направлен мною к стенам Нормонда, где благополучно погиб, растерзанный твоими друзьями, — мужчина помолчал с секунду, а затем добавил, — И родственниками. Ну, а после в твоей жизни появился Ричард.
— Что?.. — Татьяна, только, было, опустившая вновь взгляд, снова вскинула голову, взирая на родителя откровенно недоверчиво. Губы ее растянула неуверенная улыбка.
— Не-ет… — протянула она, — Ты обманываешь меня, верно? Мы с Ричардом познакомились в институте, и…
— Точнее, возле института, — хладнокровно прервал ее мужчина, — Он по чистой случайности ожидал тебя там. К слову, этот способ наблюдения мне казался самым оптимальным из всех. Ты спокойно жила с Ричардом, всегда была в поле моего зрения… Но этот глупец зашел дальше, чем его просили, — в глазах Альберта блеснули холодные искорки, — Он должен был просто следить, а он, видите ли, осмелился влюбиться в мою дочь! И даже ухитрился скрыть это, я узнал о его чувствах совсем недавно… Впрочем, это уже было неважно. После того маленького инцидента с вампиром ты вновь начала интересовать меня, поэтому я, сознавая необходимость этого, привел тебя к замку. К Эрику. Тебе удалось пробудить его от многовекового забвения, на что я и рассчитывал, и ты сделала даже больше! Скажи мне, Татьяна, — мужчина, похоже совершенно забывший о бокале в своей руке, с интересом подался вперед, облокачиваясь на собственные колени, — Каким образом ты сумела познакомиться с Эриком в прошлом? И, как я услышал только что, не только с ним… — маг многозначительно кивнул в сторону двери за своей спиной, явно намекая на Ричарда. Однако, ответить девушке возможности не предоставил, задумчиво потирая подбородок.
— Сейчас я припоминаю… — несколько неуверенно бормотал он, видимо, на время вообще забыв о присутствии здесь дочери, — Когда я выкинул щенка из замка на улицы города, следом за ним бросилась какая-то девчонка… Странная девчонка, невероятно похожая на меня и внешностью и даже голосом… Детей тогда у меня еще не было, я удивился этому, но дела требовали моего присутствия, и я быстро об этом забыл, — Альберт неожиданно расхохотался, — Помнится, в тот вечер братец ухитрился даже ранить меня! Глупец, возомнивший себя колдуном, подумал, что сумеет меня одолеть… — мужчина вздрогнул и, тряхнув головой, будто сбрасывая паутину прошлого, вдруг перевел взгляд на бокал в своей руке, — Ах, да, — голос его зазвучал теперь совершенно иначе, вновь с отечески мягкими нотками, — Это для тебя, дитя мое. Я просто не могу боле видеть, как ты страдаешь; это излечит тебя.
— Что?.. — Татьяна, то ли по причине жары, все еще царящей в комнате, то ли из-за наложения ее на остатки болезни, а может быть, просто находящаяся под впечатлением обрушенной на нее лавины информации, не сразу поняла последних, обращенных к ней слов родителя. Она недоуменно, непонимающе моргнула и, взглянув на бокал в руках последнего, медленно и неуверенно повела головой из стороны в сторону. Это предложение неожиданно показалось ей весьма странной и неостроумной шуткой.
— Что значит… заинтересовала тебя вновь? — она снова подняла взгляд и пристально вгляделась в кажущееся безмятежно спокойным лицо отца. Тот тяжело вздохнул в ответ.
— Ах… — он поднял голову, будто высматривая на потолке какую-нибудь подсказку и, вероятно не найдя ее, с деланной горечью в голосе продолжил, — Я предполагал, что избежать этого трудного разговора не удастся. Моя ошибка, что я упомянул об этом, — он опустил голову и одарил дочь не менее пристальным и пронзительным взглядом, чем тот, что пыталась изобразить она, — Прошу, пойми меня верно, Татьяна. Твое рождение должно было стать для меня… даже не знаю, как более верно выразиться. Наверное, ты должна была стать олицетворением моей надежды. Надежды на то, что в тебе воплотиться хотя бы часть моей силы… Я провел рядом с тобой почти шесть лет и, вынужден признаться, оказался весьма расстроен. Вместо надежды, ты, дитя мое, стала разочарованием… В тебе не было ни толики силы, я не чувствовал ее, не мог пробудить, как не старался. Ты интересовалась «волшебством», магией не более, чем прочие дети твоего возраста. Однако…
— Так ты поэтому бросил меня?! — Татьяна, выслушивавшая все эти откровения со все большим и большим негодованием, наконец не выдержала, — Игрушка не оправдала твоих надежд и ты решил бросить ее на произвол судьбы, да?!
Мужчина укоризненно воздел палец и чуть покачал им из стороны в сторону в характерном жесте.
— Тебе не достает воспитания, моя милая. Впрочем, это поправимо… Вспомни, ведь не долее нескольких секунд назад я сказал, что никогда не выпускал тебя из виду. Когда же ты столь блестяще пережила укус вампира и так легко приняла сущность Ричарда, я понял, что, по-видимому, слишком рано поставил на тебе крест. Тебя как магнитом тянуло к тому, что не вписывалось в каноны обыденного, ты с легкостью справлялась с тем, что угрожало бы смертью обычному человеку… «Игрушка», — мужчина кривовато ухмыльнулся, — Наконец начала оправдывать мои надежды, и я принял решение. Я решил отправить тебя в Нормонд.
Несколько секунд девушка, совершенно искренне теряясь от столь наглой и бесцеремонной откровенности, не находилась, что сказать. Верить словам родителя не хотелось, все в ней протестовало против его признаний, однако… Как бы неприятны не были эти откровения, они объясняли все, или, по крайней мере, очень многое.
Голову, особенно затылочную ее часть неожиданно прошило острой болью, и Татьяна, непроизвольно поднеся руку к болящему месту, попыталась изобразить кривоватую усмешку, хотя слова отца вселяли в нее скорее определенное беспокойство.
