– Передали мне тут от Логинова, что ты его парней пострелял. А наших, как тебе известно, трогать нельзя ни при каких обстоятельствах.
Логинов, тоже майор, был кем-то вроде Прокудинова, только в меньших масштабах. И еще существовала договоренность между теми, кто когда-то имел отношение к армии и сумел занять в новых обстоятельствах достаточно высокое положение – проявлять нечто вроде корпоративной солидарности в случаях, который с Игнатом и произошел.
– Было дело, – легко согласился Игнат.
Вздохнув: придется рассказать о неприятных вещах, после чего он вряд ли он сможет засунуть в себя еще одну такую же отменную булочку, а он и вкус их успел позабыть.
– Как все произошло?
Валерий Егорович недоумевал: почему он легко сознался, зная, чем ему все грозит? Щелчок пальцами, и кормить Игнату собак уже этой ночью в ближайшем лесу. Ну крут он, никто и не спорит, но Игнат не может не понимать своего положения. А может за ним действительно стоит таинственная «Третья сила»? О которой мало что знают, но откровенно побаиваются практически все.
– А как бы вы поступили на моем месте? Эта мразь предлагала купить горсть зубов с золотыми коронками, и на них была кровь. Мне продолжать?
– Не надо.
Человеку с золотыми зубами должно быть не меньше восьмидесяти: мода на них прошла много лет назад. И крови не должно остаться: из трупов она не течет. А если течет, только из свежих.
– Там вроде несколько жертв было.
– Я предлагал им разбежаться, и у них был выбор, первым я не начинал. Они не захотели.
– Сколько было вас?
– Я один.
«Если разобраться, он поступил правильно, кем бы там ни был продавец. Даже сейчас, со всем тем, что нас окружает, какие-то рамки быть должны», – размышлял Прокудинов, соображая, как поступить с Игнатом.
Он взглянул на Варламова, и тот ответил тем, что пожал плечами: тебе, мол, решать.
– Что же мне с тобой делать-то, а? – задумчиво спросил Прокудинов, отлично понимая, что всего лишь пытается сохранить лицо.
– Расстреляй, Полковник, расстреляй. Перед строем, перед этим зачитав что-нибудь по бумажке. Труп потом выбросишь у самой трассы: пусть служит напоминанием, что ваших трогать нельзя. Если расстреливать не будешь, давай я уже пойду? Хорошо, если до утра к пикету доковыляю.
– Отвезут тебя, – сказал Прокудинов.
– Спасибо, честное слово. Кстати, булочки у тебя замечательные! Если не жалко, скажи своим, пусть мне штуки три с собой завернут, а?
Настроение у Игната, впрочем, как и аппетит, были безнадежно испорчены. Но вряд ли Алена успела уехать с пикета, и наверняка им обрадуется – из пшеничной-то муки, да еще с ванилью.
Прокудинов смотрел в окно, как Игнат садится в машину, когда Варламов мягко емусказал:
– Валентин Егорович, ты даже не сомневайся. Ему благодарность нужно объявить за то, что избавил мир от твари: слишком много их развелось.
Алена все еще была на пикете.
– Ого! – первым делом сказала она. – Наверное, ты какой-нибудь важный гусь, если тебя военные на своих машинах туда-сюда катают.
– Все проще. Сказал, взамен тебя отдам. Собирайся, они ждут.
Машины действительно не успели уехать.
– Ты… серьезно?!
Алена изменилась так, что Игнату стало стыдно за свою неудачную шутку.
– Конечно же нет. Смотри, какие булочки тебе принес.
– Ой спасибо! А как они пахнут! Можно я тебя поцелую? Да не дергайся – в щеку!
– Как без меня ты себя вела?
И не удивился, услышав:
– Знаешь, Игнат, не получилось у меня верность тебе сохранить.
– Это почему еще? – ради забавы спросил Игнат.
– Тебя забрали военные, что всегда означает единственное. А тут еще кто-то сказал: «Ну все, хана котенку!». Надо же мне было как-то начать выкручиваться? Без денег, одной…
– И чем тебя автомат не устроил, чтобы начать?
– Игнат, ты не понимаешь саму идею бизнеса! Вот смотри – и автомат у меня, и деньги теперь есть. Ладно, шучу, не напрягайся, – хотя Игнат и не думал. – Не было у меня ничего. И с Юрой, кстати, тоже. Он пытался, но так и не смог.
– Не ври, – лениво сказал Игнат.
– Что сразу – не ври? Может, я не вру, а мечтаю.
– Пошли, мечтательница. Нужно насчет бани узнать, и на ночлег устроиться: вряд ли мы сегодня отсюда выберемся.
– Нет, какие же они вкусные! Хочешь половинку? Последняя.
– На утро оставь.
Алена вздохнула:
– Я бы и рада, да не получится.
Алена оказалась холодной и твердой как камень. Игнат успокаивал себя тем, что теперь ему точно ревновать не придется: ну трахнул ее, ничего интересного, а другие за это платят деньги. Или платили, во всяком случае.
– Странно все это, – некоторое время спустя сказала Алена, когда Игнат почти засыпал.
– Что именно? – он едва удержался от зевка.
– С тобой у меня в точности, как с моим первым. Но тогда-то откуда мне было знать – что делать и как? Сейчас думала – такие танцы тебе устрою!.. А как до дела дошло, лежу как последняя дура, и даже пошевелиться не могу. Как с первым. Игнат, ты же меня не бросишь?!
Алена рывком приподнялась на постели, с надеждой заглядывая ему в лицо.
– Теперь я как честный человек обязан тебя куда-нибудь сопроводить, – торжественно пообещал он. – Кстати, ты куда направляешься?
Как будто бы она и говорила, но Игнат не запомнил.
– Самой бы знать: кто и где меня ждет? А вообще хотелось бы в Тарасов. Он большой.
– Держи.
– Ой, какой прикольный автоматик!
Чего в нем прикольного? Автоматический пистолет «Скорпион» производства Чехословакии. Магазинов у продавца нашлось всего два, зато оба они на двадцать патронов. Те маломощные – макаровская девятка, но не на медведей же с ними охотиться? Хотя косолапого можно убить из того же ПМа. Такое случалось, пусть и слишком много зависело от различных факторов.
Под утро у них снова был секс. Игнат взял ее еще сонную, он и сам не до конца проснулся. На этот раз между ними произошло нечто феерическое. Так бывает между партнерами, которые давно в отношениях, но нисколько не успели друг другу приесться. Подобного с Игнатом еще не случалось – фактически незнакомая девушка, и вдруг. Алена сказала практически то же самое, но вслух.
– Это ты его на мой большой автомат поменял? – она скептически посмотрела на «Скорпион».
– С доплатой, – поспешил успокоить Игнат.
– А ее куда дел?
– Познакомился там с одной и отдельный кабинет при бане как раз был свободен.
– Что-то местные совсем себя не ценят! Да и вообще, нет чтобы в семью принести.
Алена была забавной. Уже Игнат несколько раз ловил себя на мысли – он улыбается, что в последнее время случалось с ним крайне редко. «И как любовница – просто огонь! Игнат, путешествие в Тарасов грозит быть приятным!»
– В следующий раз подумаю над этим вопросом.
Алену предстоит многому научить. Прежде всего – поведению в критических ситуациях. Чтобы не уподобилась плохо обученному охотничьему псу, который пытается найти себе спасение между ног хозяина в тот неподходящий момент, когда он взял в прицел стремительно приближающегося зверя.
– Ты теперь будешь самой крутой девушкой во всей Тарасовской области, – пообещал он, пытаясь вложить в ее руки оружие, на что Алена их отдернула.
– Игнат, я не люблю оружие, потому что оно убивает. Знаешь почему?
– Даже не догадываюсь.
– Потому что у меня никогда не будет детей, даже если я о-очень захочу. Согласись, нечестно получается – убить можешь, а родить нет. Я понесу его, если надо, как тот большой. Но стрелять ни в кого не буду, учти.
– И не надо ни в кого стрелять, от тех же собак отбиться.
«Жить захочет, начнет как миленькая, – цинично рассуждал Игнат. – Главное, чтобы она научилась держать его в руках уверено, переборов к нему страх. Патронов для этого должно хватить: я их чуть ли не полведра купил».
– Мы с тобой слишком по-разному понимаем значение слова «ни в кого».
