Когда драконы всем скопом накинулись на мужа, когда его крыло подломилось и его начала поедать скверна, даже тогда Тэйэй не позволила себе вскрикнуть и остановиться. Она молилась, а ей вторили голоса кровников. Отстранённо она отмечала, что ни один из людей мужа не покинул её, готовясь в случае необходимости встретить смерть лицом к лицу.
Когда мимо купола один за одним полетели поверженные и ободранные драконы, Тэймэй мысленно ликовала, но не сбивалась с молитвы, лишь голос её становился всё громче и громче.
Когда же муж остался один на один с Красным и крылья его на глазах восстановились от некроза, она не поверила своим глазам, как и остальные боги. Сама смерть не властна над её мужем, подступаясь к его душе и отступая всякий раз. А значит, и боги ничего не смогут ему сделать.
Короткие переговоры закончились, и она, наконец, услышала такой родной голос:
«Милая, как вы? Как малыш? Все целы?»
«Да, все живы и здоровы, но мы почти израсходовали адамантий из кольчуги на защиту», — сразу же решилась предупредить Тэймэй.
«Это не страшно, сделаем новую! — тепло в голосе мужа растопило лёд страха и переживаний на душе. — Я открою вам пока портал к Акиро? Мне здесь ещё нужно закончить. Попробую сохранить хотя бы остатки тайны».
«А Такесима?» — почему-то ей показалось важным уточнить судьбу последнего напоминания, оставшегося о матери.
«Вернут, — пообещал муж. — Куда они теперь денутся!»
* * *
Обмен клятвами прошёл буднично. Я проследил, пока Тэймэй в сопровождении кровников и рыбаков Такесимы ушли через портал на земли Инари, и решил заодно проверить силу привязанности Тайпана, если я угадал, к его приёмной дочери:
— Хороший ты мужик, твоя дочь тебя таким и описывала, — шепнул я Змею, приземлившись впритык к нему на парящую скалу.
— Как она? — всего два слова, но во взгляде Тайпана появилась настоящая угроза. Если до того он выступал лишь сторонним наблюдателем, то теперь весь подобрался и приготовился к броску и защите своих родных. Мне хватило этой более чем красноречивой реакции. Похоже, хоть с приёмным отцом Тайпане повезло. Тот действительно к ней относился, как к родной.
— По глупости чуть не убилась, еле успел спасти, — честно ответил я. — Но сейчас жива и здорова. Если захочешь увидеться, передай через Эсфесов или Инари.
И я ушёл порталом к аспидам, на случай если кто-то попробует отследить конечную точку выхода.
* * *
После ухода Эсфеса Тайпан, Комаро и Красный Дракон обменивались нечитаемыми взглядами.
— Ну, мля, просто картина Репкина «Приплыли», — выдала вездесущая огненная драконица, проявляясь рядом с троицей. — А должны бы быть вопросы на повестке дня: кто виноват и что делать?
— Язык оторву, — пообещал внучке Красный. — И розгами выпорю!
— Вы бы уж молчали, деда. Тоже мне, поборник нравственности. Столько нотаций мне всё детство читали, а сами вдесятером на одну беременную женщину пошли и огребли по самое не балуйся. Да ещё и подставились так, что эту шкуру блохастую без всяких клятв нужно было…мммм!!! — послышался возмущённый вопль драконицы, рот которой внезапно оказался в каменном наморднике.
— Молчи, кому сказал! Хоть слово об увиденном, и я за себя не ручаюсь! — рыкнул Красный и окровавленной лапой прижал внучку к скале. — Шутки закончились. В нашем пруду появилась рыбка покрупнее.
Алый Змей переводил взгляд с переломанного и обожжённого Комаро на Красного с внучкой, а в голове всё ещё звучали слова: «Если захочешь увидеться, передай через Эсфесов или Инари».
— Значит, так, Комаро, у тебя претензии к драконам нашим остались? — поставил вопрос ребром Тайпан.
Комаро молчал некоторое время, обдумывая ситуацию. Если они раздуют эту ситуацию, то Кречет так или иначе получит больше желающих вступить в его коалицию и спровоцирует войну, не хуже драконидов. А после увиденного Комаро меньше всего хотел войны с богом, который единолично владел целым миром, а сюда приходил «на дачу отдохнуть».
— Что бы ни случилось, мне нужны были ребёнок и его мать. Больше я ни на что не претендовал. Они целы, а я… — Комаро буквально заставил себя произнести следующие слова, — я не видел и не слышал никаких клятв от драконидов. Требую клятву о ненападении, аналогичную уже данной.
Дракон хотел было возмутиться, но Алый Змей его остановил:
— Красный, я тоже устрою себе амнезию по поводу всего увиденного и услышанного, особенно в части заключённого тобой договора. Уж не знаю, как ты будешь его выполнять… Если вынести всё на суд, вира будет совсем другая. Твоя внучка вполне может стать богиней раньше времени, а фракция драконов и вовсе перестанет существовать. Запрашиваемая вира наименьшая из возможных, от тебя требуют поклясться выполнять то, что ты и так должен был выполнять!
Красный выдохнул клубы дыма, но смолчал. Зато мелочь под его лапой отчаянно забилась, привлекая к себе внимание и показывая на намордник.
— Сниму, только если коротко и по делу! — рыкнул дракон.
Огненная согласно закивала, строя мордой вселенскую покорность. Камень исчез, но лапа деда не сместилась ни на миллиметр с прижатого тела мелкой егозы.
— А какой прок Алому со всего этого? Что он хочет за молчание? Может, он потом это против тебя использовать будет ближайшие десять тысяч лет, а?
Драконица высказалась и даже, кажется, показала язык Тайпану. Но, по сути, она задала очень правильный вопрос, до последнего защищая интересы деда.
Дракон вопросительно уставился на Алого Змея, ожидая ответа.
— Вы так нихера и не поняли? — Тайпан переводил взгляд с драконов на Комаро и обратно. — Нет? Я не хочу войны, к которой так старательно готовится Кречет. Эта война будет для всех нас последней. А знаете почему? Вы заметили, как он управляется с адамантием?
— *** заметил! — выругался дракон. — Он смог забрать половину от всего, что было мной накоплено за тысячелетия кропотливого труда! Тысячелетия! Против моей воли!
— Ты так ничего и не понял, старый дурак, — покачал головой Тайпан. — В недрах под вулканами живут драконы магмы, как элементали, порождения стихий, которых мы старательно задвигали на задний план все эти тысячелетия.
— Это-то здесь при чём? — возмутился Комаро. — Он явно не стихийный дракон. Если он и повелевает, то металлом, скорее всего, серебром или платиной.
— Нет, он — это наказание наше от многомерной вселенной, — покачал головой Тайпан. — Отобрать адамантий против воли нельзя. Это вселенский закон, иначе мы бы все перегрызли друг другу глотки ради возвышения. Но он не отбирал, он забирал принадлежащее ему по праву.
— Какому такому праву? — пискнула Нинг из-под лапы деда.
— Скажи, Красный, почему ты можешь управлять огнём, создавать его, уничтожать, уплотнять и прочая? — вдруг перевёл тему Тайпан.
— Он — часть меня, моя суть, душа и мой след во вселенной! — фыркнул дракон. — Я им не управляю, я и есть пламя!
— Вот тебе и ответ. Он не отбирал, он забирал принадлежащее ему по праву. Он не платиновый и не серебряный дракон. Он повелевает адамантием. А, возможно, он и есть адамантий, как элементаль! Ты видел, как его крылья на глазах восстановились от некроза? А лозы, действующие словно это его части тела?
— Элементалей можно заточить… — Красный дракон даже не заметил, что произнёс это вслух, а не про себя.
— А нас можно убить! — напомнил одну простую, но неприятную истину Тайпан. — В войне против него поляжет весь наш пантеон, стоит ему только пожелать забрать ему причитающееся. Все мы станем не больше, чем толпой высокоуровневых смертных магов. Он не хочет войны, иначе весь ваш десяток драконов уже бы ушёл в Реку Времени на перерождение. И даже Комаро он спас, не дав сгинуть попусту. Он уважает жизнь, но своё оберегает жёстко, накладывая виру в назидание. Твоя внучка спрашивала, какой мне толк с замалчивания всего происходящего здесь? Всё просто. Я не хочу остаться на пепелище родного мира.
