Татьяна, ощущающая подступающий к горлу, совершенно обычный для человека страх перед неизвестным, поспешила напомнить себе, что окружающий ледяной мрак — не более, чем созданная Альбертом иллюзия, очередное внушение, попытка подчинить ее сознание.
Это не помогло.
Не взирая на уверения мага о том, что сознание девушки не более, чем «игрушка в ее собственных руках», и, соответственно, лишь она может заставить себя что-то чувствовать и что-то видеть, а уж он-то к этому никоим образом не может быть причастен, сейчас сознанием Татьяны играла явно не она.
Ежась от пронизывающего холода, обнимая себя руками в отчаянной попытке хоть как-нибудь согреться, девушка переступила с ноги на ногу, не решаясь пока делать ни шага вперед, мечтая лишь рассмотреть хоть что-нибудь в абсолютном мраке.
К немалому ее изумлению, желание это было удовлетворено почти мгновенно.
Тьма вокруг немного рассеялась, уступая место сероватому, все равно явно ночному, сумраку, впереди и вокруг, выступая из него, медленно стали проступать какие-то неясные, темные очертания чего-то громоздкого, и Татьяна, сразу же ощутившая прилив некоторой уверенности, решительно шагнула вперед.
Нога ее неожиданно заскользила по чему-то, и девушка, взмахнув руками в отчаянной попытке устоять, отнюдь не желая заработать себе стараниями Альберта новое сотрясение взамен только что вылеченного не без его же участия, вцепилась во что-то холодное, каменное и, судя по ощущениям, покрытое… снегом?
Девушка, продолжая сжимать неизвестный предмет, недоуменно огляделась. Окружающая тьма рассеивалась буквально на глазах, и теперь уже ей не составляло труда увидеть место, куда она попала.
Вокруг действительно лежал снег. Ровным слоем он устилал землю, кутал в белое покрывало какие-то каменные обломки, развалины, старинные руины какого-то строения, и, как это часто бывает зимними ночами, словно светился, делая все вокруг более четким и, в тоже время, странным образом более призрачным.
Татьяна непонимающе покачала головой. И что же хотел сказать этим ее родитель? Что неконтролируемая сила способна вызвать бурный снегопад?
Девушка негромко фыркнула и, неожиданно ощутив, что пальцы, стискивающие какую-то часть каменных развалин, закоченели, поспешно отдернула руку, прижимая ее к себе и машинально переводя взгляд на то, за что цеплялась.
Внутри у нее что-то екнуло и сжалось, словно холод, царящий вокруг, непостижимым образом сумел проникнуть внутрь.
Медленно, боясь поверить неожиданно поразившей ее догадке, Татьяна, уже не обращая внимания на холод, провела рукой по ледяному камню, стряхивая с него снег, с замиранием сердца всматриваясь в высвобождаемые из-под него очертания.
Наконец, та часть руин, что так привлекла ее, оказалась расчищена и девушка, отказываясь верить собственным глазам, сделала шаг назад.
Взгляду ее предстала чересчур знакомая, чтобы не быть узнанной, балюстрада.
Татьяна, дрожа уже не столько от холода, сколько от охватывающего ее с каждым мигом осознания все больше и больше страха, медленно и неуверенно подняла голову, оглядывая засыпанные снегом развалины уже куда как более внимательно. Взор ее выхватывал из кажущейся хаотичности линий сломанных стен и нагромождений камней все новые и новые знакомые черты.
Потолок, хоть и практически полностью разрушенный, но все еще хранящий следы былой роскоши… Обнаженная, обозначенная лишь обломками стен по ее углам, гостиная… Никакого стола, никакого камина, только разбитый, разломанный камень, засыпающий собою некогда красивый и ровный пол. Ни одной двери. Лестница, ведущая наверх, к тому, что некогда было коридором, повидавшем когда-то трагедию, тогда показавшуюся самой ужасной из всех, что можно представить, а сейчас, в этот миг, представляющуюся едва ли не мелкой неприятностью. Обломки камина. Еще одна коротенькая лесенка наверх, куда-то, где девушке не доводилось еще бывать. Удастся ли когда-то?.. Лестница вниз, в коридор, где располагались комнаты прислуги и, среди них, — та, что была отведена непосредственно ей. Сбоку от нее должен был бы быть коридор, ведущий к подвалу, к клетке, в которой три столетия почти безвылазно просидел Винсент, но его не было.
Неожиданно взгляд девушки зацепился за что-то, и она, вскрикнув, бросилась к этой самой лесенке, оскальзываясь на покрытом снегом полу холла, и старательно огибая заваленную камнями гостиную.
Из-под снега, возле самого края лестницы, как раз в том месте, где должен был бы начинаться спуск в подвал, что-то смутно желтело.
Девушка, оказавшаяся рядом, не взирая на абсолютно неподходящие для бега условия, довольно быстро, буквально за несколько секунд, упала на колени, разгребая дрожащими руками снег. Жесткие, желтые, становящиеся к концу черными, перепачканные в чем-то красном волосы, мешали ей, цепляясь за пальцы, но Татьяна не останавливалась. Прекратила она лишь тогда, когда рука ее, скользнув чуть дальше спутанных волос, наткнулась на что-то ледяное, окостеневшее, кажущееся холоднее всего лежащего вокруг снега.
Девушка медленно убрала руку и слегка отшатнулась назад, чувствуя, как невидимая рука сдавливает ей горло. Прямо на нее смотрели остановившиеся, остекленевшие львиные глаза; несколько ниже, все еще отчасти припорошенная снегом, угадывалась застывшая в последнем оскале пасть.
— Винсент… — Татьяна схватилась рукой за горло и, судорожно всхлипнув, попыталась отползти назад, не до конца отдавая себе отчет в действиях. Рука, которой она опиралась на землю позади себя, неожиданно наткнулась на что-то мягкое, и девушка, дернувшись, испуганно перевела взгляд туда.
Из-под груды заснеженных камней виднелись, тоже слегка прикрытые снегом, длинные черные кудри. Снег под ними казался темнее, чем в прочих местах и, как с ужасом поняла вдруг девушка, отливал красным.
Она вскочила, сама не до конца понимая зачем и, тяжело дыша, снова перевела взгляд на льва. Его грива была тоже выпачкана красным, и девушка, во внезапном прозрении осознавая, что это, прижала руку к губам, чувствуя, как глаза наполняются слезами. Как же так? Как могло случиться такое? И как Эрик мог…
Потрясенная внезапной мыслью, девушка дернулась, будто от удара током и, вглядываясь в груды белых от снега камней, медленно двинулась вперед. Каждый шаг давался ей с невообразимым трудом, к ногам, казалось, приковали по нескольку стотонных гирь сразу.
Татьяна почти не удивилась, разглядев недалеко от входа в гостиную, под небольшим навесом — остатком роскошного потолка — среди камней, уложенных будто бы специально вокруг, тело молодого графа. Впрочем, удивление как таковое она перестала ощущать еще в тот момент, когда среди снега неожиданно разглядела окровавленную львиную гриву.
Слезы неудержимым потоком покатились по ее лицу. Все мысли о том, что окружающее на деле лишь иллюзия, что всего этого не существует и не может существовать, начисто вымело у нее из головы.
Девушка бросилась к лежащему навзничь блондину, запнулась за какой-то из камней и, не в силах удержать рыданий, упала на колени рядом с ним. Извечный страх смерти, живущий в душе подавляющего большинства людей, не позволил ей коснуться вытянутых по швам рук блондина, но к волосам его, надеясь погладить их, Татьяна все же потянулась. Однако, привести свое намерение в действие не успела.
За спиной у нее неожиданно раздался громкий, леденящий душу и какой-то отчаянный волчий вой. Татьяна рывком обернулась. Неподалеку от нее стоял, тяжело дыша, большой черный волк. С его бока, жестоко изорванного кем-то безжалостным, на снег падали крупные темно-красные, кажущиеся в полумраке еще темнее, капли. Зрелище было страшным, но девушка, тем не менее, испытала облегчение.
— Ричард, слава Богу… — быстро и горячо заговорила она, но закончить не успела. В воздухе что-то пронзительно свистнуло, и волк, страшно захрипев, вдруг завалился на бок. Из горла его торчала большая, толщиной схожая скорее с копьем или дротиком, стрела. Волк судорожно дернулся несколько раз и затих.
