– Учитель, – позвал помощник, оглядываясь. – Завтра поедем за монетами?
– Обождем пару дней, – улыбнулся старик, – ничего с богатствами не случится. Деньги в замке год пролежали – они там в безопасности. А если их в деревню привезти, сейчас же найдутся желающие попробовать их стащить.
– Выходит, через два дня мы уезжаем?
– От дождей зависит. Вроде бы погода на самом деле угомонилась. Если так, подождем, пока вода немного спадет, – и в путь.
Оболиус помолчал, с грустью рисуя в воображении образ одной девочки из деревни.
– Сперва в Боротон, понятное дело, а потом куда?
– В Боротоне монеты к даймонам в банк определим, нечего целый сундук с собой возить, – покивал Толлеус. – Потом осмотримся хорошенько, людей поспрашиваем. Глядишь, найдется хорошее местечко в пригороде. А нет, так поедем прямиком в Рингию. И, может, еще дальше. Купим домик с хозяйством, луга для мохнаток. На каменную усадьбу, конечно, не хватит, но устроиться можно сносно… – Старик прикрыл глаза в предвкушении, улыбаясь своим мыслям.
– Учитель! – снова вырвал его из радужных грез голос помощника. – Я ведь это… рингийского языка не знаю…
– Слышал, как местные разговаривают? Понять можешь? Так и в Рингии будет, – пообещал искусник, не открывая глаз. Похоже, эта проблема его нисколько не заботила.
На холме Оболиус остановил повозку сам, без команды. Оба долго смотрели на крошечный белый замок, на озеро и вершины далеких гор, думая каждый о своем.
В избе Финны старика уже поджидал староста деревни – тщедушный, но бойкий мужичок с козлиной бородкой с проседью. При виде вошедших он несколько суетливо вскочил со скамьи и поклонился:
– Здравия в дом, господин Толлеус!
Искусник кивнул и уселся за стол, показывая хозяйке, что постояльцы голодны и желают решить эту проблему безотлагательно. Старушка сейчас же загремела горшками у печи. Бывший настройщик манонасосов по привычке пристроил на коленях палку, что заменяла ему посох, молча поглядывая на старосту. Но тот тоже молчал, теребя пальцами шапку. Кажется, его звали Хват, хотя старик не был уверен: деревенские обращались к нему не иначе как «староста».
В двери показался Оболиус, который уже распряг лошадь и загнал в стойло мохнатку. С помощью хворостины это было проблематично сделать, о чем искусник помнил еще по Широтону. Однако ученик умел легко заставить слушаться строптивое животное.
Увидев гостя, пацан задрал нос, важно прошествовал к столу и молча уселся справа от Толлеуса, во всем подражая своему наставнику.
Финна бухнула на стол дымящийся горшок с кашей.
– Любезный, с чем пожаловал? – наконец соблаговолил начать разговор Толлеус.
Хват ему не очень-то нравился еще с тех самых пор, когда пытался выторговать у старика искусную защиту для деревенского стада коров.
– Сказывают, будто вы сегодня в гости к господину Гласусу ездить изволили?
– Верно, – не стал отпираться Толлеус, стуча ложкой.
– Пацанята у нас пропали давешней осенью. Как раз туда же пошли и сгинули! А еще…
Старик взмахом руки оборвал пересказ всей истории – он уже был в курсе.
– Следов детей не видал, но кости мужика, что у входа помер, привез, чтобы схоронить по-человечески. В телеге лежат.
При этих словах староста вздрогнул, хотя прекрасно понимал, что все участники той истории давно умерли.
– А что сам господин Гласус? – наконец с легким волнением в голосе спросил он.
– Мертвый. Но его тело не привез.
Староста шумно выдохнул, и непонятно было отчего: от облегчения или от испуга.
– Надо бы схоронить, только с колдовским обрядом. Чтобы он, значица, не восставал больше… И мальчонок хорошо бы пошукать хорошенько. Вы ведь, господин, наверное, не все облазали…
– Тело чародея я вытащу. У вас в дом проникнуть не выйдет – проклятие там злое. Дети вряд ли где-то внутри – здоровый мужик дальше порога не ушел, и они не должны были. Так что верней всего они где-то в другом месте погибли.
Хват поклонился и попятился. Он узнал, что хотел.
– Ступай да своим накажи держаться от замка подальше! – крикнул ему вслед Толлеус. – Смерть там, а больше ничего! – И добавил тише, обращаясь к Оболиусу: – Говорил же я тебе – сейчас же появятся желающие пошарить в доме. Кто ради богатств, кто ради мальчишек – все едино!
– А что, господин, много богатства-то? – подала голос Финна, которая внимательно прислушивалась к беседе.
– Много, мало – все забрал, – беззаботно соврал старик, подмигнув помощнику.
Пускай пойдет слух о том, что дом разграблен, но по-прежнему опасен. Это должно отпугнуть любопытных.
Видимо, староста и в самом деле не соврал старой Финне насчет столичного чародея, который разогнал тучи. Погода уже второй день стояла отменная. Вся живность встретила солнце с явным воодушевлением: птицы галдели не умолкая, мыши, которые обычно прячутся до ночи в подполах и норах, внаглую сновали тут и там, торопясь пополнить оскудевшие запасы, свиньи со счастливыми рылами ковырялись в грязи. Даже трава и деревья будто встрепенулись, подставляя свои зеленые тела теплу и свету.
Вода ощутимо спала, и Толлеус счел, что настало время заняться чародейским серебром. Оболиус в этот раз не трясся, точно заячий хвост, и даже изъявил желание помогать учителю грузить богатства. Причем даже отказался брать с собой мохнатку, оставив ее в сарае.
С недавних пор парень растерял львиную долю энтузиазма в части вселения. Наоборот, кривился каждый раз, когда видел приветливо булькающее животное. И причины тому были: с недавно пойманным волком приключился забавный казус, в результате которого все лицо Оболиуса покрылось ссадинами и царапинами. Старик, вспомнив этот момент, покосился на Оболиуса и хихикнул. А дело было так: Рыжик собирался совершенствовать свои навыки в управлении животными, по крайней мере так он объявил. На деле, как выяснилось чуть позже, волк ему был нужен совсем для других целей. Пацан собирался покрасоваться перед ребятней, с тем и вселился в зверя.
Но возникла одна проблема. Ученик искусника в это время должен быть в трансе – вести грозного хищника в поводу, точно домашнюю скотину, у него не получится. И тогда ему в голову пришла глупейшая мысль – привязать себя к спине волка и проскакать так через всю деревню. В его представлении он должен был выглядеть не менее внушительно, чем гонец с императорским указом или наследный принц. На деле бесчувственное несуразное тельце на лесной зверюге смотрелось как минимум нелепо. Но это еще полбеды. Проблемы начались, когда деревенские собаки, почуяв своего дикого сородича, устроили истерику, собрав всех жителей. На счастье, серьезные пастушьи псы были в большинстве своем заперты, поскольку отличались достаточно злобным нравом и внушительными размерами. Если бы им дали волю, могло не поздоровиться даже детям, что играли возле своих домов.
И все же цепные псы шуганули волка, Оболиус свалился со спины своего «коня», но остался к нему привязан. Деревенские, выглянув на шум, увидели такую картину: гроза лесов терзает тело пацаненка. На самом деле Рыжик в образе волка пытался взвалить свое настоящее тело обратно на спину, но у него ничего не получалось. Заголосили бабы, мужики схватились за вилы и косы. Оболиус понял, что сейчас его волка убьют и освежуют и похвастаться перед сверстниками не выйдет. И попробовал перегрызть веревку. Конечно же не успел, запаниковал и потерял контроль. Это, кстати говоря, было второй его ошибкой – он совершенно не предусмотрел способ развязаться с волком, к которому вернулась его злобная сущность. Но в данном случае Оболиусу, можно сказать, повезло: хищник был напуган до полусмерти и не помышлял о том, чтобы развернуться и загрызть прицепившегося к нему человека, он со всех ног ринулся в лес, волоча за собой пацана. С грузом волк никуда убежать не смог, но Рыжик успел основательно исцарапаться о мелкие камни, пока наконец не спеленал серого искусными нитями. Тут подоспели мужики во главе со старостой и в пылу погони истыкали волка вилами, не слушая криков горе-искусника.
