Глупость несусветная. Подумав, я отмела всё – кроме револьвера, который завернула в плотную ткань, дабы не запачкать постель.
За окном по-прежнему свистело и хлюпало – ветер вслепую шарил мокрыми руками по крышам, сбивая нерасторопные флюгеры. В звуке этом слышались мне отголоски далёкой реки, и чем дальше, тем громче и отчётливей они становились. Разум неумолимо влекло туда, на невидимый мост, к плеску волн о набережную…
…Встаю, не выдержав напряжения; иду наугад. Стены спальни со скрежетом смещаются, открывая проход – длинный, узкий, извилистый. Под босыми ступнями – сырые каменные ступени, и каждый острый скол воспринимается болезненно ясно. Ночная сорочка быстро пропитывается влагой и липнет к ногам.
– Нет, – бормочу. – Так не годится.
Первыми появляются ботинки – весьма тяжёлые, удобные и совершенно не женственные. Непрактичную сорочку сменяют тесноватые брюки, рубашка, жилет и сюртук. Шляпа-котелок прижимает вьющиеся от влаги волосы; горло ошейником сжимает шёлковый платок, а руку оттягивает тяжесть револьвера. Мой костюм – помесь маскарадного одеяния Крысолова и мужского наряда, в котором я отправилась когда-то в театр Мадлен. Это позволяет чувствовать себя уверенней, почти как в доспехах, но есть тут какая-то неправильность.
Ступени вдруг начинают задираться вверх, стена под правой рукой обрывается. Тайный ход выводит к мосту. Кругом неоднородный, рыхлый туман цвета прокисших сливок. Реку, впрочем, не видно; только изредка мелькают в разрывах окошки чёрной воды, и там отражаются звёзды и луна, всякий раз в новой фазе.
Медленно поднимаюсь на мост. Перила кончаются у колен. Чем выше, тем сильнее кружится голова, и становится жутко. Хочется опуститься на колени и дальше передвигаться ползком. Но оттуда, из клочковатого тумана, кто-то пристально смотрит, и приходится держать спину ровно. Меня бросает в холод и жар попеременно. Мост начинает раскачиваться, сперва слабо, но размах постепенно возрастает. Издали накатывает запах гнилых розовых лепестков.
В верхней точке моста лежит медная маска. Такая целиком закроет лицо, а голос исказит до неузнаваемости.
– Лайзо? – выдыхаю и мертвею. Ускоряю шаг, склоняюсь над маской… и внезапно понимаю с ужасом, что это ловушка.
За плечом смеются.
– Глупая и самонадеянная девка, – раздаётся мужской голос.
И – в спину что-то бьёт, резко, больно, вышибая воздух из груди. Мост выворачивается из-под ног; хлещет по лицу туман, до омерзения похожий на комки мокрой паутины. Чёрная вода приближается с чудовищной скоростью. Но в последний момент чудится слабый запах вербены.
Тонкая мембрана воды твердеет – и отшвыривает меня наверх.
Проснулась я с чётким ощущением собственной глупости и недостаточной эрудиции. О, как сейчас не хватало Глэдис, знающий толк в символах и знаках!
Сон обескураживал настолько, что даже тревоге места не оставалось. Предположим, мужской костюм разгадывался легко – показная уверенность в себе и роль сильного человека. Тугой шейный платок – удавка. Или же ошейник? Туман – губительное неведение, раскачивающийся мост – чувство уязвимости после череды покушений…
Но, Святые Небеса, остальное?!
Медная маска, театральный зловещий смех, мужской голос и вульгарная реплика… тогда, во сне, создавалось впечатление, что всё это принадлежит Лайзо. Но по пробуждении я засомневалась. Мои видения часто бывали расплывчатыми, загадочными, образными, но нелепыми – никогда. Да ещё и удар в спину… Сила была мужская, но вот кулачок – слишком маленький.
Промучившись с попытками разгадать сон ещё с полчаса, я волевым решением отнесла его к бессмысленным ночным кошмарам и заставила себя встать и одеться как ни в чём не бывало. Юджиния, кажется, ничего не заметила. Только Магда приглядывалась слишком пристально… Впрочем, она просто волновалась за моё здоровье, скорее всего.
Клэр, как нарочно, ушёл вместе с Джулом, сообщив через мистера Чемберса, что вернётся к вечеру и до тех пор лучше присмотреть за мальчиками «в оба глаза» и никуда не ездить. Магда, к слову, отчего-то запомнила по-другому – что дядя якобы вернётся к утру. Поразмыслив, я решила не покидать пока особняк, а вместо этого попыталась связаться с маркизом Рокпортом. Увы, новомодный телефонный аппарат на сей раз подвёл – трубку никто не взял. Пришлось воспользоваться безотказным методом детектива Эллиса и отправить записку с мальчишкой-садовником.
Просто сидеть в кабинете, проглядывая налоговые отчёты и смету закупки строительных материалов для реконструкции фамильного замка в Валтере, сегодня не хотелось. Остаться наедине с горой мёртвых бумаг, когда из каждого угла грозятся призраки ночных кошмаров… Я отчаянно нуждалась в смехе, в шутливых перепалках, в человеческом тепле. Вечер в кофейне стал бы прекрасным вариантом, если б не просьба Клэра.
К счастью, островок жизни был и в моём особняке – библиотека, ставшая в последние дни по совместительству детской.
Ближе к полудню мальчики должны были в сопровождении Паолы отправиться на прогулку, однако без Джула поездку решили отложить – оставался ещё риск попасть к другому водителю-шутнику. Или встретить кого-нибудь со столь же дурным чувством юмора на уединённой дорожке… Лиам, неистощимый на выдумки, тут же предложил занятие, которое пришлось всем по душе: домашний спектакль по мотивам приключений храброго принца Гая. Главного героя, разумеется, собирался сыграть он сам. Кеннет и Чарльз попросились к нему в друзья и попутчики. Паола тут же, на обороте своих конспектов по аксонской литературе, написала сценарий – скупой и условный, но достаточно головоломный, чтобы увлечь даже самых непоседливых мальчишек.
Естественно, для пьесы также понадобилась прекрасная принцесса – выбрали Юджинию, смущённую до помидорного румянца – и злодей. С ним-то и произошла заминка.
– Мистера Чемберса не позовёшь, серьёзный – жуть, – огорчённо вздохнул Лиам, кутаясь в зелёный плед, символизирующий драконью шкуру. – Может, стул на кресло поставить ножками вверх? А низ этой штукой накрыть, – потряс он краем пледа. – Выйдет страшный зверь пустыни, о восьми ногах, о четырёх рогах… Стоять будет, как дохлый, – заключил он убито. – С таким принцу Гаю сражаться стыдно. Всё равно что кошку за хвост раскрутить.
– Кошка ещё укусить может, а стул – нет, – мудро рассудила Юджиния, заглядываясь на шёлковую накидку, венец и парик «наследницы Алвен», пожертвованные в качестве убора «принцессы». – Кстати, а если туда леди Эмбер посадить? – указала она на кошку, настороженно замершую в кресле. – Под плед. Тогда он двигаться будет.
– Жестоко, – покачала головой Паола, улыбаясь лишь краешками губ.
– Недостойно принца, – согласился Лиам и досадливо, по-взрослому, нахмурился: – Эх, был бы здесь Лайзо, он бы…
С тихим шелестом разлетелись бумаги. Я вздрогнула и механически прикрыла запястье правой руки; его свело судорогой. Юджиния ойкнула и бросилась подбирать документы. Кажется, список необходимых материалов для внутренней отделки… Впрочем, неважно.
Сколько же можно терять самообладание при одном упоминании его имени!
– Злодеем буду я, – предложила Паола с той же неуловимой улыбкой, точно ничего не произошло.
Лиам мгновенно отвлёкся от созерцания Юджи за работой и с энтузиазмом поинтересовался:
– Злодеем или злодейкой? Вот честно, вы, когда сердитесь, вылитый Пауль-восьминог из третьей книжки! Ну, который злокозненный прорицатель, с топором в каждой ноге! Может, и топоров принести?
– Нет, пожалуй, так далеко мы заходить не будем…
Забрав у Юджинии документы, я отсела подальше, за линию шкафов, и углубилась в подсчёты, безжалостно черкая на полях. Цифры неизменно успокаивали. Дубовый паркет по особому эскизу? Сойдёт и обычный, долой! Золочёные дверные ручки? Фи, какая пошлость, долой. А вот каминную решётку можно заказать у хорошего мастера, например, того, что поработал недавно у Абигейл…
