Псы войны. Гексалогия (СИ) - Пауллер Олег

   - Тем хуже для меня. Тогда я договорюсь с сестрой. Астрономия подождет. Кстати, они с Менаром хотят вечером познакомить нас со своей теорией катастрофы.

   Я взглянул на небо. Гелиос стоял высоко.

   - Ну, до вечера не близко. Послушай, Мишель, если эта девушка поселится с твоей сестрой, это не очень Мартину стеснит?

   - А вот и Мартина. Можешь спросить у нее самой.

   - Сделай это для меня. Боюсь я твоей сестры-звездочета!

   - Ну, ты не прав. Она очень хорошо относится к тебе.

   - Откуда ты знаешь?

   - От нее!

   Он рассмеялся и отошел.

   Мною предложены следующие кандидатуры: Морисон - прокурор, а Лоримар - адвокат. В состав коллегии - Адам Пир и Робер Кауна, председатель - аббат Айказ Фернандес.

   Кругом вдруг стало тихо. И тогда Нис начал говорить. Он обращался к пленникам, которые стояли посреди площади, а турекцы плотной стеной теснились за ними. У пятёрки был растерянный, бегающий взгляд, неловко повисшие руки, страх перед чем-то, что должно произойти.

   - Слушайте меня, -- сказал он им. - Двое из вас пришли в мэрию и убили рыжего великана Хаджи Михала. Намеренно убили или случайно, знает, лишь тот, кто это сделал. - Нис помолчал и продолжил. - А он не скажет. Но я был при этом и готов признать, что произошла случайность. Может быть, ничего бы и не было, если бы наш соплеменник не поторопился, хотя он только сделал то, что сделает каждый под дулом автомата. Я не могу обвинить его в заранее обдуманном убийстве. Но я обвиняю его в том, что он грозил смертью с оружием в руках. Он не имел права требовать освобождения! - Его поддержал одобрительный гул голосов. - Он - человек Кимбы. Значит, он не имел права грозить смертью с оружием в руках. И потому он виновен в том, что действовал незаконно, а остальные виновны в том, что были с ним заодно или потому что он их хотел освободить.

   - Этот малый далеко пойдёт, - прокомментировал Шеннон. - В общем, нам здесь делать больше нечего. Так что, Жан-Батист, собирай наших людей и после окончания этого балагана возвращаемся в Рус. Я, пожалуй, поучаствую в этом судилище...

   - Да ведь он убил Хаджи Михали,- перебил Ниса кто-то из жителей Турека. - В этом-то он, наверно, виновен.

   - В его смерти - да, - возразил Шеннон. - Но не в убийстве. Нужно помнить, что это не одно и то же. Мне нужно выяснить, кто прислал их сюда.

   - Нечего тянуть так долго. Что на них смотреть? - зароптала в толпа.

   - Они-то не стали бы тянуть.

   - Прикончить их - и все. Белый, ты не прав! - кричали со всех сторон. Нис выжидательно смотрел на Шеннона, окружённого беснующейся толпой. Краем глаза полковник видел, как его люди подняли автоматы, а Лангаротти будто невзначай повёл стволом пулемёта. Нис молчал, не сводя глаз с пленников: в его взгляде появилась неистовая жажда крови. Казалось, что он поддался желанию толпы.

   - Полковник прав вот в чем, - Нис обратился к толпе. - Как бы ни погиб Хаджи Михал, его смерть - не случайна.

   - Хороша случайность, собаке под хвост.

   - Не то важно, случайность или нет, - вмешался в полемику Шеннон. - Важно другое. Эти пятеро - люди Кимбы. Они явились в мэрию, чтобы освободить своих подельников. И нам важно узнать, кто же послал их. Это, конечно, не стоит смерти Хаджи Михала, но...

   - Да, да, я согласен с тобой, - поддержал Нис, которому вдруг ясен стал большой, жизненно важный, политический смысл того, что произошло.

   - Все говорят о правительстве, -- продолжал Шеннон. -- Правительство Зангаро должно быть выборным органом. Здесь ещё никогда такого не было. Диктатура Кимбы - вот все, что народы бакайя и винду имели с тех пор, как получили независимость.

   - Так спросим же их о тех, кого они представляют, - поддержал Шеннона Нис.

   Турекцы ждали молча, пока кто-то из пленников заговорит:

   - Нас прислало законное правительство. Оно дало нам задание организовать вас для борьбы против белых наёмников, захвативших Кларенс. Перед вами один из них, - он махнул рукой в сторону "виллиса.

   - И это все?

   - Нет, - сказал вдруг автоматчик. Он не помнил себя от страха, и ему казалось, что он говорит именно то, что надо сказать. -- Я скажу вам все. Мы должны организовать сторонников независимости по всей стране. Это необходимо как для того, чтобы оказать сопротивление империалистам и для того, чтобы после окончания войны с ними не наступил хаос.

   - После окончания войны с империалистами, - повторил Нис его слова. - Кто же дал вам такое право? Кто создал ваше правительство?

   Пленники осознавали, что спор идет о жизни и смерти, может быть, даже о чем-то большем. Каждый из них в отдельности боялся, как бы его спутники не запутали и не испортили дело.

   - Кто-то должен действовать, - сказал третий. - Такая организация Зангаро сейчас необходима. Выборов нельзя было провести, потому что Кларенс в руках империалистов. Вот и пришлось назначить правительство.

   - Значит, это опять-таки правительство из прихвостней Кимбы?

   - Нет. Вовсе нет! Интересы Зангаро должны быть выше всего. Предполагали же мы действовать совместно с Хаджи Михалом, чтобы освободить Кларенс.

   - Вы искали его содействия, -- сказал Нис, -- потому, что вы знаете, что все ненавидят Кимбу.

   - Скажи нам лучше, - обратился Шеннон к автоматчику,- откуда вы узнали про Хаджи Михала и про тех, кто заперт в мэрии?

   - Нам сказали те, кто послал нас.

   - Кто же это вас послал?

   - Нам дали официальные полномочия.

   - Кто, назови имя.

   - Полковник Спати.

   -  Это он рассказал вам о Хаджи Михале?

   - Да.

   - Кто такой полковник Спати?

   - Он командует освободительной армией Зангаро.

   - Он командовал полком при Метаксасе?

   - Да.

   - Кто дал ему задание послать вас?

   - Не знаю. Он полковник, военный, вот и все.

   - Так он, может быть, просто метаксист.

   - Не все ли равно? -- сказал красивый, морщась, как от боли До сих пор он молчал. Его подбитый глаз весь запух. На щеке запеклась кровь, и капли свежей крови все еще сочились из виска.

   - Разве в Египте существует сейчас греческая армия? -- спросил Нис.

   - Формируется, -- быстро ответил толстяк.

   -- А офицеры кто? Из прежних?

   -- Большей частью -- да. Из тех, что прибыли отсюда вместе с инглези .

   -- Метаксистские офицеры?

   Толстяк промолчал. Он был доведен до предела и боялся теперь самого себя. Он думал, что Нис нарочно дергает его. Он понимал, что все это -- приговор им четверым.

   Солнце всходило. Оно уже было за вершиною Иды. Красноватая пыль критской земли висела в воздухе, и небо от нее быстро розовело.

   Англичане и Энгес Берк стояли в стороне. Они прислушивались к разговору. Английский майор переводил им все, что ему удавалось понять. Понимал он многое, так как разговор велся медленно и в сдержанных тонах. Но у Берка не хватало терпения, и он то и дело переспрашивал, кто что сказал.

   -- Расскажи нам об этом правительстве, -- продолжал Нис допытываться у толстяка.

   -- Что рассказать?

   -- Может ли каждый свободно высказываться за него или против?

   -- Такой свободы даже у инглези  нет, -- сказал толстяк. -- Не может ее быть во время войны.

   -- Верно. А при Иоанне Метаксасе ее и без войны не было.

   -- Послушайте. -- Толстяк даже улыбнулся, чтобы подчеркнуть, как он терпелив, и все понимает, и хочет быть честным в споре до конца. -- Ведь мы не исключение. Во всех странах, оккупированных железноголовыми, есть свои правительства.

   -- Старые правительства?

   -- Да.

   -- Что ж, значит, и у них то же, что и у нас.

   Но толстяк не ответил, потому что разговор зашел слишком далеко, и этот быстроглазый грек говорил с уверенностью, от которой у него, у толстяка, внутри накипала злоба, бессильная злоба против угрозы, нависшей над ними. Против неминуемого и близкого конца. Остальные трое испытывали то же чувство.