Другой способ – выпустить борова – был чреват наказанием. Одно дело, когда тот сам подроет столб или выломает пару изрядно погрызенных жердей, и совсем другое – когда калитка в загон окажется не заперта. Впрочем, Оболиус потихоньку настраивался совершить эту акцию вредительства. Калачи того стоили!
Внезапно через распахнутые ворота во двор заглянул Креп. Он вертел головой, явно кого-то выискивая, после чего направился в дом. Рыжик услышал, как его недруг спросил господина Толлеуса. А когда узнал, что тот в отъезде (старик на самом деле укатил в Боротон для консультации с адвокатом), то поинтересовался и про Оболиуса, к немалому удивлению последнего.
Ночной вояж мальчишек в чародейский дом что-то поменял в их отношениях. Конечно, друзьями они не стали, но теперь явно относились друг к другу с бо́льшим уважением.
Когда вожак деревенских подростков вышел во двор, ученик искусника на мгновение высунул голову из укрытия, обозначая себя. Молча кивнув, Креп втиснулся под крыльцо. «Калачи!» – одними губами прошептал Оболиус. Мальчишки обменялись понимающими взглядами. Конечно, будущий староста уже перешагнул тот возраст, когда не зазорно забраться в чужой огород за сливами или устроить иную проказу, но чарующий запах свежей сдобы оправдывал многое.
Рыжик остался караулить на своем посту, а белобрысый скользнул к выходу. Не прошло и четверти часа, как со стороны улицы раздался какой-то шум, и во двор ворвалась отчаянно ревущая корова, преследуемая парой босоногих пастушков. Корову явно поразило бешенство, так как она периодически странно подпрыгивала, абсолютно не реагируя на увещевания мальчишек. Через мгновение она и вовсе ломанулась в сарай, круша все на своем пути и распугивая кур, которые флегматично рылись в навозной куче.
Трошка уже стояла на крыльце, понося незадачливых пастухов на чем свет стоит. Однако сама помогать им не спешила, хотя весь расчет малолетних налетчиков строился именно на этом. Оболиус с досадой сжал зубы: незаметно проскочить за спиной хозяйки в дом не представлялось возможным. Причем дело осложнялось тем, что также нельзя было попадаться на глаза старшему отпрыску Трошки, который остался где-то в доме и сейчас же разболтает матери, если увидит Оболиуса с подносом калачей в руках.
Была и другая проблема: Трошка появилась на крыльце не сразу после начала переполоха. Это могло означать, что вожделенный поднос сейчас убран куда-то высоко, чтобы калачи не растащили собственные домочадцы. Юному искуснику с его невеликим ростом достать будет непросто.
«Натянуть нить поперек крыльца, чтобы она упала в грязь и пошла переодеваться? Обрушить поленницу, выдернув нитью несколько чурок, чтобы жадная толстуха не вытерпела и лично принялась наводить порядок?» – роились мысли в голове подростка, но он с досадой отвергал их все – не годится! Он так ничего и не придумал, а между тем корова была наконец изгнана сначала из сарая, а потом за ворота.
В глубине дома заплакал младенец, и хозяйка вернулась к прерванным делам, что-то бурча себе под нос. Призрачная надежда, что она все-таки пойдет в сарай проверить ущерб, растаяла.
Во дворе снова показался Креп, тихо проскользнул вдоль забора и уверенно забрался под крыльцо.
– Зря только колючку Милке под хвост воткнули, – озвучил он то, что было понятно обоим. – Есть идеи?
Оболиус вздохнул и насупился.
– Ты как-то похвалялся, будто умеешь в голову влезать и заставлять свои желания выполнять, – не упустил возможности поддеть соперника Креп. – Вселись-ка в Трошку, пускай глаза закроет и постоит спокойно, а ты пойди и унеси весь поднос! Или не можешь?
– Могу! – огрызнулся ученик искусника. – Только как, по-твоему, управиться сразу с двумя телами? Хотя… – задумчиво протянул он. – Если получится, я выгоню ее в поветь, а ты заскочи и вынеси все!
Креп с сомнением посмотрел на лучившегося энтузиазмом Оболиуса, потом на дверь.
– Валяй! – наконец решился он и выжидающе уставился на подельника.
Ученик искусника, который уже имел определенный опыт и представлял трудности согласованных действий, тихим шепотом приступил к подробному инструктажу. Потом побежал за мохнаткой.
Булька была явно рада видеть своего юного чародея. Похоже, она забыла недавние болезненные эксперименты и даже пританцовывала на месте (разве что не улыбалась!), когда парень открыл загон. А может, ей просто надоело сидеть взаперти, и она чувствовала приближение свободы. Увы, в последнем она ошибалась. Оболиус уверенно влез ей в голову и скомандовал идти на улицу.
Поднявшись на крыльцо, мохнатка пару раз привалилась боком к двери, имитируя деликатное постукивание. Вышло не очень похоже, но Трошка все-таки услышала и вышла узнать, что за шум. Одной рукой она поддерживала за голую попку младенца. Голова и верхняя часть его тела скрывались под ее кофтой, так что наружу торчали лишь крохотные ножки. Чмоканье и старательное пыхтение сопровождали процесс кормления, и Оболиус мимоходом подумал, что кушать – это тяжелый труд. А поскольку Рыжик такой работы совсем не чурается, то выходит, что хозяйка зря обзывает его лодырем.
Впрочем, он сейчас же выбросил эту мысль из головы, забыв о ней, – пора было переходить к самой сложной части плана. На словах все выглядело легко – вселился, заставил выполнять приказы. Только любой подсознательно сопротивляется вторжению в свой разум. У каждого, конечно, силы разные, но все равно у людей «дверь» не в пример крепче, чем у животных, а за «дверью» поджидает сам хозяин, если, конечно, не спит. Ученик искусника поначалу пробовал подчинять людей, но не достиг результата и переключился на домашних животных. Учиться этому он начал совсем недавно, так что говорить об увеличении потенциала не приходится, зато он приобрел кое-какой опыт и набил руку. Оболиус понимал – его ждет серьезное испытание, но отказаться было нельзя. Опростоволоситься тоже нельзя – это подорвет его авторитет. Это было гораздо важнее калачей, которые он тоже не получит в случае неудачи, поэтому парень горел решимостью во что бы то ни стало добиться цели.
Трошка еще не успела оглядеться, как Рыжик атаковал. Без осторожного прощупывания и раскачивания, его действия можно было сравнить с попыткой с разбега вышибить настоящую дверь или проломить головой стену. Причем он понимал, что чем крепче природная защита, тем больнее ее пробивать. Эдак можно даже лоб расшибить. Но ему повезло – крякнув от натуги, он сразу же снес преграду. Теперь нужно победить волю женщины. Не останавливаясь, он с ходу напал. Она была не готова, ибо не ожидала ничего подобного и не имела опыта такой борьбы. На это и был весь расчет – Оболиусу удалось ее «опрокинуть», и вот она уже застыла послушной куклой, глядя перед собой остекленевшими глазами.
Прошла минута, пошла вторая, а Трошка не двигалась с места. Мохнатка так же неподвижно стояла напротив, лишь легкий ветерок трепал ее длинную шерсть, да младенец все также пыхтел и чмокал. Креп в недоумении заерзал под крыльцом: откуда ему было знать, что рыжий подельник никак не может отдышаться в конюшне, чуть не теряя сознание и еле удерживая контроль? Еще через несколько томительных минут из открытой двери донесся писклявый голосок старшего отпрыска, зовущий мать. Реакции, естественно, не последовало.
Предводитель деревенских мальчишек рискнул выбраться из своего убежища, настороженно глядя на хозяйку дома. Как мертвая, аж мороз по коже. В принципе можно было по стеночке осторожно скользнуть в сени, метнуться в кухню, спрятать под рубахой несколько калачей и задать стрекоча. Но, во-первых, налетчики напрочь забыли про сына, оставшегося в доме, а во-вторых, все явно пошло не так, не по плану. Сейчас перед парнем были не пустые разговоры о колдовстве, а оно само во всей своей пугающей сути. Причем, может статься, Трошка замерла навсегда и уже не очнется. А это значит, лучше не быть замешанным в этом деле и вообще оказаться как можно дальше отсюда.
Креп со всех ног понесся к воротам, но, уже очутившись снаружи, остановился, озираясь. Ничего не изменилось: женщина смотрела в пустоту, изредка моргая, но не следя взглядом за происходящим. Здравый смысл советовал не задерживаться, только гордость шептала, что сбежать нельзя. Как он будет выглядеть перед ребятами, если узнают, как все было?
