«Но она точно все видела. И что подумала?»
Я резко отворачиваюсь. Иду проверять яичницу, которая чудом или благодаря малой температуре не успела сгореть.
В глянцевой варочной панели я вижу свое отражение: волосы завязаны в небрежную гульку, на щеке – темная полоса земли – примерно пару часов назад я вышла ухаживать за драконами.
В это утро я была в домашних шортах, почти пижамных, и коротком топе. Очень домашний образ, который невольно меня смутил. И почему-то я судорожно начала распускать волосы и стирать со щеки грязь. Чувствовала себя некомфортно. Вот в каком образе я предстала перед Яном. А он… не мог ничего сказать, что ли?
Оттерев щеку, смотрю на свое отражение. Теперь я выгляжу гораздо лучше.
Яичница готова. Выкладывая ее на тарелку, слышу отдаленные голоса мамы и Яна, плавно переместившихся в гостиную.
Они с мамой – лучшие друзья. Познакомились много лет назад, их свело одно странное обстоятельство. Ян выглядел точно так же, ничуть не моложе, а мама была еще подростком.
Но и теперь Яну все еще тридцать, а мама, конечно, сильно повзрослела. А сколько ему на самом деле лет? Сто? Тысяча? Несколько тысяч? Неизвестно.
Благодаря моим усилиям яичница стояла на столе, и я прошла в гостиную, чтобы позвать Яна. Туда уже вошел отец и поздоровался с ним крепким уважительным рукопожатием.
Теперь они общались втроем. Я прервала их и пригласила его за стол, спросив, голодны ли родители.
– Ты надолго приехал? – спросила я.
Ян вернулся сюда невесть откуда, судя по свежему загару, он был на морском побережье, где палило жаркое солнце.
У него есть и квартира в Гомеле, где он часто останавливался.
– Мы собираемся вечером на Ставрах и Гаврах [117]. Придешь?
– Очень надо мне якшаться с детьми! – съязвил он.
– Ян, присмотри за ними. Пожалуйста, – протянула моя мама.
– Ладно, могу пойти только ради этого, Анжела.
Когда мы вернулись в кухню, наши взгляды уперлись в пустую тарелку.
Неожиданно пустую для меня, несколько минут назад выложившей на нее готовую пару яиц.
Слышалось тихое чавканье. Мы вчетвером одновременно уставились на Кинли, сидящего на полу у холодильника – в его миске была двойная порция.
Он стащил еду Яна.
– Мерзопакостное существо, – заключил Ян.
Я ощущала легкий стыд за поведение Кинли.
– Ян, он ни с кем так не поступает. Обычно всякое творит, но не такое. Извини, пожалуйста.
Получается, что из-за меня и Кинли наша семья никак не может уважить дракона.
Однако мне почему-то стало очень весело.
– Я все равно думаю, что проблема в тебе, – усмехнулась я.
– И как именно я его провоцирую? – уточнил Ян, повернувшись ко мне, сверкнув угрожающими ультрамариновыми глазами.
– Шучу, – осеклась я. – Но, похоже, он понимает все, что ты про него говоришь. И мстит.
– Бестолковый хут ничего не может понимать. Глупая птица.
– Ну вот, опять, – вздохнула я, недовольно закатив глаза. – Не называй его так.
Родители по-доброму засмеялись.
Папа, Ян и я сели за стол. Мама расположилась у плиты, мигом организовав третий вариант утренней яичницы, и мы позавтракали.
После Ян засобирался. Приехал Богдан и занялся драконами в вольерах, а я решила проводить Яна.
Мы прошли чуть дальше за дом, миновали асфальтированный пустырь, пристань и двигались вдоль берега к навесу с наколотыми дровами для мангалов, чтобы укрыться за ним, хоть Ян и умеет скрывать драконий лик от человеческих глаз.
Вдруг я замечаю, что ворот пиджака, который он снял еще за завтраком, а сейчас несет сложенным на согнутом локте, влажный.
И вспоминаю, как гладила дракона мокрой щеткой по шее.
Ян подмечает мой внимательный взгляд, замедляет шаг возле ряда поленьев и говорит на прощание:
– Ненавижу, когда ты это делаешь.
– Забочусь о тебе? – уточняю я с улыбкой.
– Относишься ко мне как к зверушке.
Я улыбаюсь еще шире:
– Именно потому, что тебе не нравится, ты позволяешь мне?.. – Ловлю ответную улыбку Яна, которая, однако, не кажется приветливой, и начинаю оправдываться: – Просто когда ты в драконьем образе, то уже не кажешься мне человеком. Вот и все.
Он злился.
И я продолжаю, будто извиняясь, но не совсем.
– Ты темное величественное существо, наделенное древнейшей магией. Я помню. Но, по-моему, ты обычный прирученный дракон.
Он мрачнеет. Во взгляде отчетливо читается желание меня убить за все, сказанное сегодня. А ведь еще только утро.
– Не пойму, кто меня сильнее раздражает. Хут или ты, – цедит он.
– О, а я совсем другое рассчитывала услышать спустя три месяца твоего отсутствия.
– За это время ты стала совсем неуправляемой.
– Я была рождена не для того, чтобы мной управляли.
– Это мы обсудим, Ава. И кое-что еще. Вечером.
Я слышу резкий хлопок, вижу клуб серого дыма вперемежку с синими электрическим молниями и дымку тумана, распространившегося от навеса до берега, чуть тронувшего озеро.
В клубах лишь на секунду промелькнул дракон, вернее, его огромная тень. В следующий миг – исчезнувшая.
Ни я, ни тем более Богдан, ради которого мы тут и прятались, не видели, как улетел дракон.
* * *
Вечером все собрались за «Новой жизнью», проехав на автомобилях несколько километров на запад. Многочисленные машины были хаотично припаркованы на обрывистом берегу озер, разделенных полосой белоснежной земли.
Ставры и Гавры – это меловые карьеры, бывшие технические водоемы.
Благодаря мелу вода в них имеет ярко-бирюзовый цвет. Купаться тут запрещено, но мы, как и всегда, уже видели ныряющих с крутого берега людей.
Из открытых дверей какого-то автомобиля доносились громкие звуки музыки. Неподалеку кто-то разжег костер, у которого дурачились чьи-то домашние драконы, играющие в веселые догонялки с псами.
Ставры и Гавры по вечерам становились пристанищем местной молодежи: здесь собирались подростки, старшеклассники, студенты, а иногда кто-нибудь постарше из окрестных деревень. А еще чьи-нибудь младшие братья и сестры, если ребят отпускали родители.
Я знала далеко не всех, но моя компания – Вероника, Лазари, Илья и Андрей – уже была в сборе. Ян Сапковский примкнул к обособленном кругу более соответствующих ему по возрасту. Там вели увлеченный разговор, наверное, о машинах, которые все по очереди оценивающе рассматривали, особо отмечая выбивающийся из общей массы люксовый кабриолет дракона.
Ставры и Гавры находились в противоположной от Ореховки – дома фоков – стороне, но и отсюда виднелось старинное кладбище, погружающееся в вечерний сумрак. Спустя полчаса его полностью скроет ночная тьма и будет не столь странно здесь отдыхать, хотя на погост почти никто давно не обращает внимания.
– Нормального места не нашли? Я должен вас от костомах отбивать? – спросил Ян, очутившись у меня за спиной.
Я оторвала взгляд от кладбища, на котором, по заверению Яна, они и обитали, и обернулась. Он держал в руках бумажные стаканчики с напитками и протянул мне один.
Попробовав, я ощутила вкус безалкогольной газировки. Конечно же. Готова поспорить, в стакане дракона плескалось нечто совсем иного рода.
Ян поздоровался с моими друзьями, мы поболтали и вновь разбрелись по компаниям. Я двинулась к сверстникам. Возле меня кружил Андрей.
Потом мы все пели песни и танцевали в толпе. Ян периодически возвращался, и не потому, что мама попросила его приглядывать за мной – это была его личная инициатива, охранять меня зачем-то. Он умел находить с каждым общий язык и пользовался авторитетом среди парней, особенно среди моих друзей Клима и Ильи, хоть и общались они нечасто.
Ян и тут обзавелся знакомыми. Замечая его, я всякий раз видела его с новыми людьми.
Затем к Яну направилась Вероника, и они впервые за вечер обменялись парой фраз.
– Вот он и вернулся к ней, – шепнула мне на ухо Соня. И неодобрительно покачала головой, уперев руки в бока.
