Хотя… Что если они знают выход с острова? Что если хотят купить его? Деньги, может быть, никому и не нужны, а вот золото – это всегда золото. Оно с незапамятных времен цену имеет, даже когда его только только обрабатывать научились. Прочное и достаточно редкое
Ладно, мы сейчас не в тех обстоятельствах чтобы давать даже маленькую историческую справку. Даже если всего на тридцать секунд или минуту, не больше. Никто к этому с пониманием не отнесется.
– Ну давай! – сказал он. – Покажи, что можешь!
На сближение он не шел, хотя выебывался, как мог. Странно даже. Хочет сперва прощупать меня, узнать, что я умею?
Я сделал шаг вперед, и тогда он резко рванулся вперед, бросился на меня и тут же ударил. Просто и бесхитростно: в челюсть с правой, с разворота. Хотел, наверное, вырубить меня одним ударом.
Но у него не получилось. Рефлексы я все‑таки не растерял, так что уклонился и пробил в ответ в солнечное сплетение. Кулак врезался в кожу куртки, мужчина громко выдохнул, отшатнулся и сделал шаг назад. И судя по тому, как сузились его глаза, он понял, что я умею. И вот так вот вперед больше не шел.
А я двинулся ему навстречу. Он отступил на шаг, второй, третий. Нужно его немного подзадорить. Если кто‑то поставит под сомнение его авторитет, он взъерепенится. Так что подъебать его немного будет в самый раз, тогда сам бросится.
– Что, зассал? – только и оставалось спросить мне. – Я с мужиками не танцую, так что дерись, блядь!
Тут главное – самому голову не терять. Биться надо с холодным рассудком, иначе можно заранее себя проигравшим считать.
Он снова пошёл в атаку, уже не с размаху, а коротко, резко. Пытался прощупать. Боковой – я подставил предплечье, отшагнулв сторону. Потом он ударил в корпус, прямой, и я не успел уйти – вспышка боли под рёбрами, отступил назад, втянул воздух сквозь зубы.
– Нормально, – буркнул он, и на секунду его лицо будто осветилось уважением. – Не бревно. Ну давай ещё.
Мы кружили друг вокруг друга. Я держал руки у подбородка, он – пониже, но поднимал резко. Ударил с уклоном – я отклонился, но нога по голени задела. Ответил хуком – влетел в плечо. Снова шаг назад. Он разорвал дистанцию, я скользнул влево, и пробил его блок. Хрустнул нос, но крови не было. Слаб я.
А он только ухмыльнулся.
Но я не мог не признать в нем сильного соперника. Драться он умеет, этого не отнять. И работали мы как по учебнику. На боевики это похоже не было – ни красивых ударов с ноги в прыжке, ни эффектных приемов. Просто ходили друг напротив друга, прощупывали, искали слабость. Он выносливее, его удары тяжелее. Я успевал уклоняться на рефлексах, которые проснулись, но все равно не поспевал.
Он пробил еще двоечку в корпус – я заблокировал, но с отставанием, все равно досталось. Снова отшагнул назад. Резко втянул в себя воздух, раздув ноздри. Устал. Не для меня сейчас такие разборки, совсем нет. Не вывожу.
Он это заметил.
– Устаёшь? – хмыкнул. – А такой дерзкий был.
– Слушай, ты там базарь поменьше, – выдохнул я, но сам уже знал – долго не выдержу.
Он сделал вид, что отвлёкся, а потом резко рванул ко мне. Удар в корпус, потом апперкот. Первый я заблокировал, от второго уклонился, но не до конца – прошёл вскользь по челюсти. Перед глазами на секунду все померкло.
Я сделал шаг назад, еще, разрывая дистанцию…
И тут я споткнулся. Не повезло: под ногу подвернулась кочка. Наверняка нелепо взмахнув руками, я рухнул на спину, крепко приложившись при этом копчиком. В глазах на секунду помутилось, я увидел белые вспышки.
Моргнул, прогоняя их, а потом увидел противника, который бежал на меня. В последнюю секунду я успел перекатиться в сторону, потому что он собирался рухнуть прямо на меня. И тогда мне точно конец – он наверняка под девяносто весит, все кости переломает.
Он и упал, на колени. А потом резко рванулся ко мне, уселся сверху и принялся бить по голове. Я только и успел, что прикрыть голову руками. Удары сыпались на предплечья с обеих сторон. Похоже, что он реально собрался втоптать меня в грязь.
Вспыхнула боль. Нет, он меня так тупо убьет. Так нельзя.
Я резко согнул ногу, толкая его на себя, а потом обхватил руками, прижимая его руки к туловищу. Несколько секунд мы боролись, и я понял, что проигрываю. Он все‑таки больше и гораздо сильнее.
И тогда я сделал единственное, что пришло мне в голову: напряг шею, рванулся вперед и вцепился зубами ему в ухо. Отчетливо хрустнул хрящ, в рот брызнула соленая кровь, а я продолжал тянуть, отрывая его на хрен.
Он взвыл – сперва от ярости, а потом от боли. Рванулся прочь один раз, второй, и удержать я его не смог. Перекатился в сторону, держась за изуродованное ухо.
Один из бандитов, тот самый, что в олимпийке с надписью «Россия» рванулся в мою сторону и ударил меня ногой в солнечное сплетение. Что‑то хлюпнуло, воздух резко покинул легкие, и я согнулся и оторванное ухо врага вылетело из моего рта. Второй удар пришелся уже в живот. А потом я услышал злобный рык:
– Отставить, блядь!
На всякий случай я закрыл голову руками в ожидании следующего удара, но его не произошло. Повернувшись, я увидел мужика, который зажимал ладонью ухо. У него между пальцами текла кровь.
Он посмотрел на свою руку и покачал головой:
– Ну ты, Майк Тайсон, блядь. Ладно. Уговор был – до первой крови. Значит, выдержал.
Он вдруг поднялся, и потом сделал шаг в мою сторону и протянул руку. Не принять помощь – значит выразить неуважение. А такого мне точно не простят. Так что пришлось взяться за его ладонь, пусть она и была скользкой от крови.
Бандит рывком поставил меня на ноги, повернулся к остальным деревенским, уже не обращая внимания на то, что вся правая сторона его головы оказалась залита кровью.
– Вот это вот – настоящий боец, не то что вы, слюнтяи! – сказал он. – Не зассал и вышел! Так что пусть и этот идет. Но если мы еще у кого‑то ствол найдем, то расстреляем на хуй. А теперь пошли все вон. Работать, бля!
– А ты – извинись, – повернулся он к тому в олимпийке. – Не по делу влез.
На лице быка появилось выражение злобы. Уж что‑что, а извиняться он явно не привык. Не по нутру такое было.
– Извинись, – повторил он, причем в голосе отчетливо была слышна угроза.
Да уж, уверенный в себе мужик, ничего не скажешь. И его, походу, слушаются.
– Ладно, извини, – выдохнул он.
Очень хотелось ответить, что еще сочтемся, но я промолчал. Не то время.
– Хуйня, проехали, – махнул я рукой, а потом вытер кровь с рожи рукавом. А то тоже мне, вампир, выгляжу ведь наверняка так, будто жрал кого‑то.
Я уже собирался слинять под шумок, но главный бандит повернулся ко мне и сказал:
– Пошли за мной. Поговорим.
Блядь. Вот и показал себя.
Он двинулся по улице, и я даже знал, куда именно он пойдет – в сторону домов, которые мы занимали в прошлый раз. Об этом и Мустафа рассказал, и вообще. Толпа быстро рассосалась, а четверо его помогальников шли за нами на почтительном расстоянии. Типа свита. Или конвой.
По бандит дороге вытащил из кармана носовой платок и приложил к уху. Похоже, что это ранение особого беспокойства ему не доставляло.
– Что так смотришь? – ухмыльнулся он, глядя на меня.
– Да, я тебе, типа, ухо оторвал, – ответил я. – Изуродовал, можно сказать.
– Хуйня, – он махнул свободной рукой. – На слух не влияет. А бабы меня и без половины уха будут любить. А вот тебе реально массы бы набрать. Хотя двигаешься хорошо, подозреваю, что если бы побольше был бы, то уделал бы меня и так.
– Я болел, – ответил я. – Три недели из постели не вылезал.
– А… – проговорил он. – Так вот чего я тебя раньше не видел. А где живешь?
– Да там, – махнул я рукой так, чтобы под этим жестом можно было понять примерно половину деревни.
– Зовут как?
– Край, – ответил я.
– Меня – Фредом зовут, – сказал он и снова протянул руку, перехватив платок другой рукой. – Русский если что, просто так прозвали.
