– Давай за порядок, – я криво усмехнулся. – Чтобы все спокойно было.
– Это правильно! – он кивнул. – Порядок – вещь нужная. Без него в наше время никуда.
Мы чокнулись, и я сделал глоток янтарной жидкости со вкусом винограда. Тут же проглотил – коньяк оказался приятным, но не настолько, чтобы его смаковать. А вот он перед тем, как проглотить, поболтал немного на языке.
Я взял лимон и закусил. Так себе закуска, конечно, да и развезет меня, подозреваю, быстро. Потому что перед тренировкой я не ел, а завтрак давно уже переварился. Раньше я, конечно, был достаточно крепким к алкоголю, но вот как все это пройдет после ранения и увечья – черт знает. Не стоило бы мне пить, но называться трезвенником нельзя. Потому что это однозначно вызовет подозрение.
– Вот ты, Край, – проговорил он. – Кстати, Край. Звучит как позывной.
– Да фамилия это, – махнул я рукой. – Какой позывной.
– А имя какое? – уточнил Фред.
Все ясно. Сейчас меня будут расспрашивать, разводить на информацию. Поэтому и поят. И тут варианта два: либо стараться держать себя трезвым, чтобы не сболтнуть лишнего, либо наоборот: притворился, что нажрался. Может быть и вырубиться. Тогда меня наверняка передадут на руки местным, и те отведут домой.
Только вот имеется риск, что этот самый Фред пойдет меня провожать. И увидит Лику. А защитить ее… Я пока что не смогу, это точно. Особенно, если напьюсь. Так что придется голову холодной держать.
– Сергей, – ответил я, назвавшись выдуманным именем. Потому что настоящего я так и не вспомнил. Видимо, настолько сросся со своей кличкой, что она мне ближе того имени, которое родители дали, стало.
– Значит, Серега Край, – кивнул он. – А что, звучит. Знаешь, чисто вор в законе какой‑нибудь.
– Да какой вор в законе, – махнул я рукой. – Я зоны не топтал, даже не нюхал. А что, среди вас есть те, кто по черной масти двигался?
– Есть, – кивнул он. – В Керчи, сам знаешь, зона была. Вот, часть наших – из контингента. Ну и кумы есть, кто сбежать не успел.
– Кум и отрицалово – близнецы братья, – кивнул я. – Кто режиму преданней служит?
– Кум с отрядным строят на завтрак, авторитеты – на ужин, – кивнул Фред. – Тему знаешь.
– А что, кому‑то удалось с острова сбежать? – спросил я.
Блядь, проговорился. Откуда обычному деревенскому парню про то, что Крым теперь – остров знать?
– В первое время многие бежали, но контингент бросили почти весь, – похоже, что он моей оговорки не заметил. Или не придал ей особого значения. – Хотя пацаны быстро осознали прелести новой жизни. Закона ведь первое время не было, можно было брать вообще все, что хочешь. Но теперь все поменялось.
– Мансур? – спросил я.
– Знаешь уже? – он, кажется, немного удивился. – Да, Мансур. Он теперь закон. Точнее, мы. Под нами уже десятка с полтора поселений, к нам военные прибились, братки, контингент. Сборная солянка, короче. Но… Вместе мы сила.
Так. Уже известно кое‑что становится. И что‑то подсказывает мне, что те полторы сотни, которые приезжали в Дачное – далеко не все. Больше их гораздо. С другой стороны… Если там разные люди, может быть получится разброд и шатание устроить среди них? А еще лучше, чтобы друг с другом сцепились?
Оползень устраивает маленький камешек, который не в то время и не в то место падает. И начинается стихийное бедствие. В большой банде всегда так: убери главаря, и на его место тут же появится кандидаты. И они перегрызутся между собой.
Так и в империях работало, когда правитель внезапно умирал. Да и на войне нас этому учили. Одно время мы ведь не только в штурмы ходили, но и занимались тем, что главарей захватывали для допроса и перевербовки.
Да уж. Обычного человека стошнило бы, если бы он увидел, что мы творили с этими хуесосами.
– И сколько вас народа‑то? – спросил я.
– Да тысячи полторы, но с каждым днем все больше народа прибивается, – он не стал таиться. По‑видимому, невелика тайна. – Так что и тебе место, может быть, найдется. Станешь нашим – будешь нормально жить.
– Не хочу, – я усмехнулся. – Как по мне, лучше быть первым в галльской деревне, чем последним в Риме.
– Ну ты и завернул! – он вдруг расхохотался. Потом взял бутылку, разлил нам еще по одной и пододвинул ко мне. – Ну, давай выпьем за то, чтобы ты реально здесь первым стал.Снова чокнулись, распили. Я опять взял дольку лимона, впился в нее зубами, высосал сок. Потом разгрыз шкурку, принялся жевать цедру.
– И все‑таки. А кем ты раньше был‑то? – спросил он. – До всего. Вижу, боец ты неплохой. Да еще и отчаянный, раз против меня вышел, хотя ведь бабка надвое сказала – даже если бы ты победил, то мои могли тебя просто толпой запинать.
– Так я твоему слову поверил, – я улыбнулся. – Настоящий командир, если слово дал, подчиненным нарушить его не даст.
Я пытался максимально уклоняться от ответа. Потому что, легенду, сука, не продумал. Вот так вот получилось, не до того было. Я ж не думал, что мне тут с местным главарем придется общаться, да еще и коньяк распивать.
Тем временем в голове будто расслаблялась какая‑то пружина, а в животе постепенно становилось очень тепло. Даже натруженное тело и сбитые кулаки перестали болеть. Нормально так, да. Интересно, что скажет Лика, если я нажрусь и меня принесут домой на руках?
Нормальная такая семейная сцена. А ведь мы втроем – теперь реально семья. Да уж, странноое ощущение.
– Приятно, что слову верят, – он усмехнулся.
– Я слову всегда верю, – твердо ответил ему я. – Тот, кто слова своего не держит – не мужик. Ну или не пацан. Я хуй знает, как еще это сказать.
– Ладно, – кивнул он. – И все‑таки, кто ты такой? Вот на руки смотрю, и вижу мозоли. И интересные они у тебя. От сохи не такие бывают совсем, знаешь. Больше похоже на того, кто стрелял много и регулярно. Сперва внимания не обратил, подумал, что рахит.
Умный. Сука, очень умный и наблюдательный. Вскроет он меня рано или поздно. И тогда придется его валить. А завалишь…
Твою ж мать.
– Ну солдат я, солдат, что ты доебался? – спросил я, решив раскрыть хотя бы часть правды. Про службу в ЧВК говорить не буду, хрен они до этого догадаются. – Среди ваших военных мало что ли? Повоевать пришлось, оттуда и мозоли.
– Где воевал?
– Известно где – в Севастополе, – пожал я плечами. – Оттуда и сбежал, когда все началось. Считай – дезертир.
– В Севастополе, – он хмыкнул. – Значит, я в тебе не ошибся. А, знаешь, это гарантия того, что тебя к нам могут взять. Особенно если кто с тобой воевавший среди нас отыщется, кто опознает и поручится.
– Мне оно на хуй не нужно, – я покачал головой. – Честное благородное слово.
– Да, про галльскую деревню помню, – кивнул он и налил еще.
Что‑то резко мы взялись. Меня потихоньку мазать начинает, а он трезвый совершенно с виду, как стеклышко. Встречал я таких на своем веку – пить сколько угодно могут, и до определенное предела ясность ума сохраняют. А как барьер перейдут – все, пиздец. Прячьте свиноколы, забудьте все приколы.
– Значит, я в тебе не ошибся, – как‑то задумчиво проговорил он. – И команду среди местных ты организовать сможешь. Покажешь себя хорошо – хорошую жизнь я тебе гарантирую. Но учти – если против нас станешь воду мутить – ты труп. И все остальные тоже. Мы поняли друг друга?
– Поняли, – ответил я.
– Тогда давай еще выпьем.
И на этот раз он опрокинул в себя коньяк залпом. Я сделал то же самое, и отметил, что он закусывать не стал. У меня в голове уже шумело, и не оставалось ничего, кроме как опрокинуться на спину, вытянуть ноги. Да уж, срубает меня быстро.
– Куришь? – спросил он, вытащив из кармана пачку.
– Нет, – я покачал головой.
– Я тоже обычно нет, – проговорил он. – А как выпью, тянет. Может хоть кальян замутить?
– Не стоит, – я покачал головой. – У меня от него голова болит.
– Ну тогда и я один не буду, – он щегольским движением выбил из пачки сигарету, сунул ее в зубы, прикурил. Затянулся, выпустил изо рта дым, и посмотрел на меня.
