На голову завывающей девочке обрушивается половник, удерживаемый твердой рукой коменданта. Тишина восстановлена, а я интересуюсь у достойной женщины — не хочет ли она пожить в приятном теплом доме, где её твердая воспитательная рука будет так к месту? Глаза сестры наполняются слезами заслуженной обиды, а Такао хладнокровно замечает, что у нас и так гостит Горо Кирью, решивший пожить некоторое время со своими родственниками.
На этом имени глаза бодрой бабушки вспыхивают каким-то совершенно неестественным интересом пополам с узнаванием, поэтому дальнейшую часть беседы я благоразумно игнорирую, занимаясь установкой мер безопасности на здание. Пока никого из живущих тут моделей нет.
Что сказать? Тактически это была победа, а вот стратегически — полное поражение. Упускать из виду четверых деятельных подростков, вдохновляемых злым гением Коджимы… Когда я дотянул кабель до комнаты, назначенной мной будущей серверной, парни из Сенко-гуми уже вовсю воевали с невесть откуда взявшимся котацу, застрявшим в коридоре. Не то чтобы стол мне был не нужен, но его спонтанное появление в моей жизни было не предусмотрено в первые… часы.
…после решения.
…о заселении.
С другой стороны, подумал я, продолжая крепить кабели в комнате, вопрос с Шираиши и Хиракавой так или иначе бы поднялся. За первую я отвечаю, официально назначив своей невестой, а со второй периодически сплю и тренируюсь. Учитывая все известные обстоятельства: крайне глупым было бы заселять сюда Ману одну, учитывая, какой контингент проживает над нами, а просить Хиракаву вселиться постфактум… поставило бы меня в трудное положение. Получается, Рио в очередной раз протянул, точнее нагло сунул, свою руку помощи там, где я бы многое упустил. Так что единственное, что остается — это выйти к людям, занятым обустройством нашего нового дома, и торжественно назначить одну из больших комнат спортзалом. Всё остальное можно оставить на откуп девчонкам.
Шесть помещений, из которых будет один зал в виде самой большой комнаты, один спортзал, вытянутый и достаточно просторный для спаррингов, три спальни и одна серверная. Ее, эту будущую серверную, пытались назначить кухней, но с этим ничего не вышло. Некто молчаливый и застенчивый попытался «пожертвовать» своей спальней в угоду кухне, но этой хитрой женщине было напихано в бока возмущенными синеглазыми, уже изгнавшими отсюда домой младших представителей семейства Кирью. Те, впрочем, обещали вернуться в другой день.
Посмотрев на происходящее, Сиеко-сан фыркнула.
— Вы тут на двоих «надевших черное» готовить собрались? — язвительно поинтересовалась она, — На электрической плитке, что ли? У вас даже рисоварки правильной нет! Не годится. Ничего, придумаем что-нибудь. Если, конечно, ваш хмурый паренек настолько хорош, как его расписал Коджима… У меня, кстати, сын такой же как ты, хафу, «яркоглазый»… Говоришь, ваш уже в шестнадцать лет себе прозвище получил? И какое? Самый Хмурый Парень?
— Мышонок, — представился я старушечьей спине, заставив её владелицу икнуть от неожиданности, — Меня прозывают Мышонок.
Ближе к вечеру, хоть и постепенно, мы остались втроем, оглядываться на полупостроенный быт. Японцы, в отличие от некоторых других наций, склонны к минимализму, так что наведение уюта много времени бы не заняло. Побурчав насчет отсутствия окон, Хиракава внезапно оптимистично заявила, что здесь тепло и нет сквозняков, а значит можно разгуливать в чем придётся. Мана приобрела насыщенный красный цвет и закопалась в сумки, а я, посмотрев на часы, пошёл на своё вынужденное дежурство. Установить камеры и настроить всё оборудование за полдня никак бы не получилось, но кое-что я, всё-таки, успел.
Это «кое-что» включало в себя нанесение силиконовой смазки на нужные места. Те, через которые внутрь здания проникают столь досаждающие Коджима нарушители.
Зависнув возле забора, окружающего «Солнечный цветок», я открыл свою маленькую черную книжку, принявшись ждать. Вскоре, как по расписанию, к зданию начали подкатывать микроавтобусы, выпуская наружу стайки заморенных, но оживленно болтающих друг с другом девиц. Они, перешучиваясь и пихаясь, активно втягивались в подъезды под бдительным оком вышедшей из дому Сиеко-оба-сан. На меня, ссутулившегося и закрывшего лицо отросшими волосами, внимания попадало мало. Еще бы, мало ли какой зарплатный раб, пусть и здоровый, тут заблудился? Раз стоит, значит комендант ему позволила, а мужского внимания этим красоткам и так хватает.
Обычного, как оказалось.
«Клевать» у меня начало, когда в сумерках распахнулось торцевое окно на втором этаже общежития, оттуда выглянули женские мордашки, а рядом со мной внезапно приземлился перепрыгнувший забор парень, от которого пахнуло потом хорошо потрудившегося за день человека. Не обращая на меня ни малейшего внимания, «надевший черное» задрал голову, махнул оживленно защебетавшим девчонкам, а затем, примерившись, привычно прыгнул, чтобы оттолкнуться ногой от карниза окна на первом этаже, и допрыгнуть до того окна, где его уже ждали.
К несчастью этого человека, я совсем недавно получил ну очень хорошее знакомство с подобным стилем перемещения по зданию, поэтому предпринял самую дешевую и эффективную контрмеру — пальцы парня скользнули по смазанному силиконом подоконнику, и он с глухим воплем полетел вниз, чтобы брязнуться спиной об асфальт.
Там его, ошарашенного и ушибленного, уже ждал я. Подхватив сопящее и недоумевающее тело, и подняв над головой, я, сделав пару шагов, перебросил его назад за забор. В окне над головой взволнованно и возмущенно заорали. Парень кряхтел и ругался, пытаясь отскрести себя от асфальта, а заодно пялился на меня.
— В этом здании новое правило, — проговорил я, снова открывая книгу, — Если хочешь попасть внутрь — брось мне вызов.
— Да кто ты такой⁈ — стереотипный японский вопрос, удивительно уместный здесь и сейчас.
— Меня зовут Мышонок, я помощник коменданта «Солнечного цветка», — представился я, — Живу теперь здесь.
— Нет, сволочь, ты не прав! — ожидаемо начал злиться дважды уроненный, — Ты сейчас вообще жить не будешь!
И снова перепрыгнул через забор. Ну это пока. Не успел я за полдня сделать ничего с забором.
Вполне ожидаемо, что парень мало чем отличался от будущих айдолов, проживающих в заштатном общежитии тихой Аракавы, то есть был ну очень средним бойцом, к тому же из начинающих. Еще раз переброшенное через забор тело уже было без сознания, поэтому больно стукнулось, что спровоцировало целый поток ругани из окна.
— Да что ты творишь, сволочь!
— Эйчиро! Ему же больно!
— Вызовите скорую!
— И полицию!
— Вот негодяй!
Рядом со мной нарисовалась Сиеко-оба-сан, тут же начав рычать на высовывающиеся из окна головы, от чего те сразу стали писклявыми и жалобными, но по-прежнему взывающими к жалости насчет валяющегося и слегка подтекающего кровью Эйчиро. Скорая и полиция почему-то не приехали, а вместо этого появилась еще пара парней спортивного вида, заинтересовавшихся лежащим на тротуаре собратом. Приведя его в чувство и услышав печальные вести, парни провозгласили джихад моей скромной особе и… перепрыгнули забор.
Второго ловил третий, потому что вызов бросать резко передумал, лишь пожаловался, что у них там, в «Солнечном цветке», вещи. И у сидящего Эйчиро, унимающего кровь из носа, тоже. Пожав плечами, я ответил, что совершенно не против, если девушки им их сюда вынесут. Девушки, то есть зрительницы, страшно оскорбились, когда их попросили отдать вещи, назвали побитых (и отступивших) парней плохими словами и предложили им справиться со мной втроем. Те оскорбились сами, завязалась перебранка… на которую из тьмы вечера выползла, иначе не скажешь, Асуми Хиракава.
…в очень коротких шортиках, и в майке, открывающей весь пупок с окрестностями. Так сказать, ультрадомашний наряд для крайне узкого круга лиц, но вынесенный на всеобщее обозрение. Правда, обозрение вышло недолгим, так как увидев знакомые глаза «надевшей черное» парни задумали уходить своей дорогой, но тут за них вступилась сама Сиеко-оба-сан, приказав девчонкам немедленно предоставить чужие вещи. На этом наши сегодняшние приключения подошли к концу, если не считать множества обещаний, доставшихся моему затылку. Среди них было все, от угрозы расправы коллективом байкеров до увольнения, подписанного самим господином Коджимой.
