Хотя, если прислушаться и присмотреться, особенно к видео, мелькающим на экранчиках телефонов у жующих школьников, то можно понять — «школьные войны» становятся субкультурой. Хулиганство, попытки отъема денег у одноклассников, всё это надолго не задержалось. Реальные тюремные сроки, обрекающие заводил на безрадостное будущее, жесткая реакция полиции, врачей и родителей, действия отрядов Соцуюки, — всё это заставляло криминалитет отступить, но… оставив после себя «культуру владения школой».
Престиж. Общность. Цель для выхода дурной подростковой энергии и агрессии.
Хуже всего, с моей точки зрения, было то, что этому перестали препятствовать. «Очищенные» от денежных интересов «школьные войны» становились новой субкультурой, пусть и травмоопасной, пусть и втягивающей в себя невинных, но при этом, по мнению некоторых в правительстве, очень «мужской», способной подстегнуть выработку тестостерона у нации, давным-давно испытывавшей его дефицит. К чему подобное могло привести, я не мог сказать.
Да и не хотел.
Отучившись, мы поучаствовали в собрании класса по поводу подступающего фестиваля, уточнили, что именно будем готовить, кто какие роли на себя возьмет, а затем я, с сожалением пропустив клуб, пошёл в додзё Джигокукен. Причиной этому похода стала Шираиши Мана, которая, подойдя ко мне на обеденном перерыве, прежде чем открыть своё бенто (под яростный крик сделавшего это Коджимы Рио), попросила узнать -нельзя ли как-то помочь Асуми?
— Ты в самом деле считаешь, что ей нужна помощь? — серьезно спросил я девушку, решившуюся на такой смелый шаг.
— Она… все это терпит… сейчас, — сбивчиво и тихо ответили мне, — согласна на всё это… и меня… потому, что считает… что другой нормальной жизни у неё не… будет. Берет… что может. Как может. Поэтому… да, ей нужна помощь. Я считаю…
— Мне кажется, что ты заблуждаешься, Мана, — вздохнул я, — но я узнаю больше.
Мне самому на краю сознания зудел обычный мужской дискомфорт из-за того, что моя женщина, какой бы она не была, будет принуждена к подобным процедурам, прямо как племенное животное. Относиться же утилитарно к человеку, которого ты принял во внутренний круг, даже приложил руку к его развитию, я не мог. Уже не мог. Больше же моего стадвадцативосьмилетнего пра-пра-деда на эту тему никто из знакомых знать не мог.
Я неоднократно бывал в додзё и в другом знаковом месте Аракавы, штаб-квартире местных якудза, Сенко-гуми. Не там и не тут меня не встречали радушно, но лишь по той причине, что полноценным гостем я никогда не был. Скорее тем, кто имеет полное право приходить незваным. Родственником. Однако, на этот раз в додзё всё было иначе.
Люди оборачивались. Прерывали тренировку или иное занятие, отходили от макивар, смотрели. Легко, но заметно кланялись. Приходилось отвечать.
Прошлый раз меня сюда заманил дед, мастер и основатель додзё. Заманил в ловушку, желая навешать нерадивому и нечистоплотному внуку так, чтобы он прекратил баловаться на грязном и порочащем честь Кирью турнире. В итоге я одолел его личного ученика, Химэдзиму Джотаро, одолел в честной схватке. Да, она проходила без использования Ки, но последнее имело значение для очень ограниченного круга людей, большинство учеников были обычными людьми.
Теперь они приветствовали меня как того, кто доказал право на своё мнение силой и выучкой.
Культура воинов. Глупость, как по-моему. Хищник благоразумен, он не нападает, если не голоден, не встревожен и не защищает свою территорию. Культура воина, человека насилия, это лишь набор условностей, успокаивающих его совесть и направляющих его в жизни… воина. То есть человека насилия. Так себя ограничивать ради того, чтобы добиться совершенства — мне не понять. Будучи величайшим магом одного мира, я без… ладно, с определенными проблемами, побуждениями и искушениями, но живу жизнью обычного презренного смертного, слабого и уязвимого, но открытого многим путям. Впрочем, не мне судить смертных. Если бы меня не выкупил волшебник, если бы пришлось жить короткую жизнь раба, то я и сам бы пытался на сосредоточиться на чем-нибудь одном.
— Она тебя попросила? — выслушав, угрюмо спросил меня огромный старик, на фоне которого я даже сейчас смотрелся хрупким подростком.
— Нет, — ответил я ему, — Ни о чем не просила.
— Ты сам? — густая белая бровь нехотя поднялась в удивлении.
— Можно сказать и так.
— Если бы я не знал, что ты все равно будешь искать ответы… как голодная свинья, способная подрыть корни у целого леса, то ничего бы тебе не сказал, — скривился дед, — но ты, дурень, характером пошёл невесть в кого, поэтому точно натворишь дел. Слушай…
Основать династию воинов, пусть даже рукопашных бойцов, несложно. Достаточно лишь найти здоровую женщину, и с её помощью наклепать детей, которых ты вынудишь пойти по твоим стопам. Это сделать совсем уж просто, потому что отцовское слово тяжело, Снадобье вот оно, одно глотательное движение — и обратного пути нет. Однако, совсем другой вопрос выжить как роду, поставив себе столь высокую и сложную цель. Мало того, что ты и твои дети будут всегда рисковать жизнью, так вам ведь нужно что-то есть, на что-то жить, как-то путешествовать. Нужны деньги, чтобы посвятить всего себя тренировкам, а значит нужны люди, которые будут эти деньги для тебя зарабатывать.
Как это сделать? Создав дело, которое будет кормить твою семью столетиями. Это не так легко, если играть по тем же правилам, что и остальным смертным. Даже сложнее, потому что те гораздо реже рискуют жизнью. Что делать в таком случае? Обратиться за помощью к таким как ты, воинам. Объединить усилия. Почему бы и нет? Даже если вы противники, враги, если между вами кровь погибших в боях родственников, вы все равно вместе идете по Пути. В одну сторону.
На протяжении столетий тайные пользователи Снадобья выстраивали то, что совсем недавно организовал себе я — пассивный доход. Еще до того, как немцы во время Второй Мировой начали эксперименты над Снадобьем, в мире существовало несколько сотен династий, в руках которых образовались внушительные средства и влияние. Последние стабильно увеличивались, так как против врагов собственного благосостояния «надевшие черное» выступали вместе. В том числе и за счет этих самых врагов, потому что для этих древних семей путь насилия был естественнее, чем дышать.
— Семьи, представляющие верхушку разрозненного общества «надевших черное»… — медленно проговорил я, — кто они по своей сути? Аристократия мира боевых искусств, подчиняющаяся правилам и законам, или…?
Горо Кирью далеко не сразу справился с собой, готовясь ответить на этот вопрос. Он так не хотел произносить то, что было у него на языке, что это стало ответом куда ярче и доступнее, чем те слова, что из него, всё-таки, вырвались.
— «Или», — мрачно прогрохотал старик, со скрипом сжимая собственный кулак, лишь немного уступающий по размерам моей голове, — «Или», внук. Эти ублюдки привыкли держаться всей сворой против обычных людей, а по одиночке, нужно признаться, они гораздо сильнее обычного бойца. Родовые секреты, тайны тренировок, специальная подготовка. Так было на протяжении сотен лет, понимаешь? Они считают себя избранными. Высшими.
— И что будет, если одного из них избить? Победить в честном бою? — заинтересовался не впечатленный я.
— То же, что и всегда, — пожал старик могучими плечами, — Время от времени попадаются уникумы и гении, которые чистят рыла этим родовитым. Те утирают сопли и слюни, а затем приглашают победителей в род. Отказаться от приглашения можно, прожить после этого дольше пары недель — нет. Делай выводы.
Выводы напрашивались… печальные. Горо это понимал.
— Внук, пойми, девчонке ничего не светит, ей придётся пройти через то, через что проходят остальные. Ты тут ничего не сделаешь. Можешь даже обрюхатить её, но за это, во-первых, спросят, а во-вторых, все равно её обяжут рожать, даже больше. И совсем не факт, что позволят оставить тебе ребенка, в нем будет моя кровь, а это кое-что значит.
