На последнее комендант и Хиракава хрюкали, давясь от смеха, но марку удержали. Пока для обитательниц «Солнечного цветка» я остался каким-то здоровенным садистом-вышибалой, не стригущим волосы и, видимо, не боящимся смерти.
Первый ужин втроем был… странным. Мы сидели за котацу по-японски, ели рис с тушеной рыбой, маринованные ростки бамбука и салаты, Асуми болтала, делясь с Маной впечатлениями от шоу, произошедшего только что, а заодно и радовалась тому, что теперь кое-какой мордобой будет нам подаваться прямо к дому. На последнее я возражал, утверждая, что вряд ли здесь появятся серьезные бойцы. Разумеется, Хиракаве было интересно почему, поэтому пришлось, не щадя нежных чувств Шираиши, ей объяснить, что крепким бойцам нужны крепкие, во всех отношениях, женщины, а местные студентки и охотницы за гламурной жизнью — совсем не тот колер. В общем, не из тех буцефалов, что смогут вынести напор зрелого «надевшего черное». Порвутся или сотрутся.
От бедной тихони можно было, наверное, прикуривать. Зато она тут же оживилась, когда мы начали обсуждать, чего не хватает в этом жилище. Как выяснилось — почти всего, кроме холодильника. Откуда он взялся? Асуми была ни при чем, я, ранее занятый по уши, тоже, а сама Мана отказалась говорить. Все по своим местам расставила смска от Шираиши Айки, интересующейся, не знаю ли я чего о ворах холодильников, посетивших её дом.
Как результат, мне пришлось выкупить бывший в употреблении холодильник у руководителя токийского отдела по делам несовершеннолетних специальных граждан… чему, в общем-то, я не был против.
А затем мы выяснили, что у нас нет не только кроватей, но и один футон на всех троих, принадлежавший Хиракаве. Было слишком поздно, терять уже никому из нас было нечего, так что кое-как уместились втроем, положив «яркоглазую» между большими нами, как ребенка.
Хм, ну да, в итоге она что-то потеряла. Вроде бы самоуважение.
Глава 2
Новые страницы
С утра Асуми Хиракава изволила пребывать не в духе.
— Два монстра… — бурчала она, — Два монстрячих абрикоса. Несвежих! Старых! Это вам-то по шестнадцать лет⁈ Да все тридцать, не меньше. Ну как так можно жить? Проснулись, пробежка, завтрак, школа, клуб, занятия. Уже много! Так нет, они еще качаются, они еще потом за компьютерами своими сидят…
— Подтягиваем по учебе тебя, — тихо, но с легкой долей укоризны добавила Мана.
— Вот! — обвиняющим жестом ткнула в неё пальцем Хиракава, — Вообще не отдыхаете! Не развлекаетесь! Не удивительно, что Эна такая бешеная, у неё шарики за ролики от жизни с таким братом зашли! А ты, дура, и рада Акире потакать! Лучше б в душе за ним подсматривала…
— Тебе надо лучше учиться, — настаивала на своем Шираиши, вполне успешно борющаяся со смущением.
Неделя жизни рядом с Асуми Хиракавой на неё повлияла более чем положительно. Хафу ленилась, вредничала, распускала руки, пошлила… да, по сути, она Маны вообще никак не стеснялась, будучи её первой и лучшей подругой. Сама Шираиши, привыкшая к куда более жестокому порядку в доме своей матери, и воспринимавшая ранее гостевание в доме Кирью как курорт, была страшно возмущена подобным подходом. Это «страшное» возмущение вылилось в периодические тихие нотации, от которых хафу была в восторге, который очень плохо скрывала.
— Мне не нужно лучше учиться, — хмыкнув, Асуми приобняла шагающую рядом подругу за талию, — И даже тренироваться!
— И тебя это устраивает? — поинтересовался я.
«Пакт», заключенный между подругами, поделившими некоего Акиру, гласил следующее: Мана невеста, Асуми любовница. Первая навсегда, а вторая исчезнет, когда подойдет время турнира «яркоглазых», причем, скорее всего, тоже навсегда. Кто бы из юношей и девушек, обладателей ярких глаз и огромного резерва, не проявил себя на турнире, их ждёт предложение от представителей древних родов «надевших черное». Предложения, от которого нельзя отказаться.
Асуми Хиракава обязана будет выносить нескольких чужих детей, за что, в итоге, получит пожизненную пенсию. Судьба суррогатной матери отвратительна многим девушкам, но «надевшая черное» к этому относилась без особого душевного протеста. Такие как мы постоянно рискуют жизнью и здоровьем в схватках, далеко не все живут долго, многие при этом бедствуют, будучи специальными гражданами, для которых в жизни множество путей закрыто. Асуми прекрасно понимала, что пускай из её детей и вырастят представителей какого-нибудь боевитого рода, но дадут им при этом куда больше, чем могла бы дать она.
— Есть сказки, в которых двое «надевших черное» живут долго и счастливо всю жизнь до старости, — сказала она в тот вечер откровений шокированной Мане, — но к реальности они не имеют никакого отношения.
Мана была не согласна, Мана была возмущена, Мана протестовала.
— Давайте сегодня хоть куда-нибудь сходим! — потребовала тем временем Хиракава, — Сколько можно учиться!
— Мы позавчера ходили, — напомнил я.
— За демоновыми кроватями мы ходили! И по магазинам!
— А ты что предлагаешь?
— Взять Мичико и пойти в кино!
— Тебе вчерашнего было мало?
— Я хочу не комедию, а про любовь! Заслужила!
И то и другое было верно. Если бы не помощь хафу, то мне было бы куда сложнее провернуть с «Солнечным цветком» все запланированные операции, потому что лезли туда ежедневно. Далеко не постоянные ухажеры девушек, а совсем наоборот — те, кто захотели прийти на их место, попутно продемонстрировав молодецкую удаль. Асуми выбивала из них пыль и зубы, а я продолжал совершенствовать защиту цитадели. Однако, вчера всё-таки вышла небольшая… неувязка. Асуми и Мана занимались ужином, я устанавливал камеру, а тут ко входу подошла чуть ли не целая банда каких-то придурков, причем, вовсе не «надевших черное», а самых обыкновенных. Кажется, их кто-то науськал.
И вот, стою я, удерживая последнего из них за грудки одной рукой, а второй превращая его лицо в плоскость, как за спиной раздается прекрасно мне знакомое:
— Кира-чан…
Старшего сына, изгнанного из семейного лона, пришли проведать родители. И что они видят? Здание, где из кучи окон торчат девичьи головы зрительниц, тела хулиганов, живописно валяющиеся тут и там, ну и своего кровиночку, вершащего жестокое надругательство над почти беспамятным телом, всхлипывающим при каждом ударе. И, как назло, рядом нет Саеко-оба-сан. В общем да, это была комедия… особенно когда лишенные простого (или не простого) человеческого секса головы начали верещать, обвиняя меня перед отцом с матерью во всех грехах человечества, а может быть, даже парочки соседних миров.
Такой себе концерт вышел.
— Кстати, у тебя там уже поклонницы появились, — поведала мне хафу, злодейски ухмыляясь, — Я им показала видео, где вы с Маной в аквапарке, и у этих баб от неё истерика началась! Надо будет еще показать. Мана, где там твой купальник? Или просто в нижнем белье? О! Давай с ними в душ сходим! Нас уже звали! Не бойся, я тебя защищу…
Наверное, японцы это и называют чудесной порой юности? Однако, какая низкая у них планка…
Стоило нам дойти до стоящей у школы группы лиц, по недоразумению судьбы ставших моими друзьями, как одно из них, наглое, грязное и блондинистое, прижало руки к щекам, пискляво выдав с расширенными в притворном ужасе глазами:
— Кира-чан!
Ловко увернувшись от ответной санкции, Рио радостно поскакал в школу под гогот Онивабаши, сестры и Хиракавы. Портфелем я до него докинуть мог, но тогда бы метательный снаряд попал бы на территорию школы, что квалифицировалось бы за хулиганство. Поэтому я просто достал из кармана припрятанный на подобный случай тонкий листок ярко-розовой бумаги и нанял за пятьсот йен Онивабаши Хайсо, чтобы тот подложил его в бенто этому хулигану.
Слабость Коджима Рио — всепоглощающая нелюбовь к розовому цвету.
Школа привычно радовала. Здесь никому не было дела до каких-то житейских проблем, их у школьников по определению не было. Они учились, влюблялись, ссорились и мирились, мирно обедали в полюбившихся им компаниях, да и вообще были предметом зависти большей части других школьников города. Я особо не вникал в криминогенную обстановку Токио, целиком и полностью захваченный своими делами, но, вроде бы, массовые стычки «школьных» войн, где встречалась сотня человек с сотней, стали уже обыденностью.
