– Как это – умерла? – часто-часто заморгала миссис Шелли. – Я ведь видела её нынче утром в своей спальне… – а потом вдруг обняла сына и расплакалась.
Я не знала, куда девать глаза. Остальные, полагаю, чувствовали себя не лучше. Леди Абигейл раскашлялась, леди Клэймор принялась нервно вертеть лорнет. Даже миссис Прюн, которая должна была бы уже привыкнуть к подобным сценам, достала из ридикюля свою диковинную колоду и начала разглядывать картинки.
Роджер деликатно вывел мать из комнаты, а затем поманил пальцем служанку. Донёсся приглушённый голос, отдающий приказания:
– Нальёшь ей большую чашку молока с ванилью. Ту, розовую, с пастушкой. Потом причешешь заново и приведёшь сюда, хорошо? И веер не забудь, тот, бхаратский, матушка так хотела.
В гостиную он вернулся буквально через четверть часа, нисколько не смущённый и не расстроенный.
– Прошу прощения за неприглядную сцену, – улыбнулся Роджер и, подойдя к столику, перевернул доску для игры и принялся раскладывать фишки и фигурки в правильном порядке. – Матушка никак не привыкнет, что мисс Миллз погибла. Трагический случай, – легкомысленно добавил он. – Она работала у нас горничной и заботилась о матушке почти десять лет.
– Сочувствую! – горячо отозвалась Абигейл. – Тяжело потерять человека, который столько пробыл рядом, даже если это горничная. Когда в мир иной отошёл наш старый дворецкий, мы все очень горевали. И, признаюсь, мне до сих пор иногда кажется, что я вижу его в холле Дэлингриджа!
Роджер покивал с искренним, сострадательным интересом, а затем одной фразой разрушил тоненький мостик взаимопонимания между семейством Шелли и благовоспитанными леди:
– Прекрасно понимаю вас, миледи. Правда, если бы маме казалось, всё было бы куда проще. К сожалению, она правда видит Джудит Миллз.
– Что?.. – растерянно откликнулась Абигейл. – Почему же?..
– Полагаю, потому что её убили. Это всегда производит отвратительное впечатление на покойников и портит им характер, – невозмутимо ответил Роджер – и неторопливо провёл пальцем вдоль багровой, словно бы освежёванной змеи на рамке вокруг игровой доски.
Леди Эрлтон принуждённо рассмеялась и легонько стукнула его веером по руке:
– Юноша, вы всегда отличались богатым воображением, но нужно ведь и меру знать. Ваши гостьи не привыкли к страшным историям. Кроме, разве что, леди Виржинии.
– Да? – всерьёз заинтересовался он и посмотрел на меня внимательно, чуть сощурившись.
Глэдис рассмеялась, взмахнув лорнетом:
– Леди Виржинии привил некоторые вредные привычки её новый… точнее, уже старый друг – мистер Норманн.
– Детектив Норманн, – поправила её Абигейл многозначительно и тоже засмеялась, пытаясь сгладить неловкость, возникшую после слов Роджера.
– Тогда уже детектив Эллис, – дотошно уточнила Глэдис. – Он ведь так себя предпочитает называть, верно?
Ответить я не успела.
– Эллис?! – радостно выгнул брови Роджер и порывисто взял мои руки в свои, ничуть не смущаясь. Будто не нарушал этикет самым немыслимым образом, а совершал нечто абсолютно естественное. – Вы – друг Эллиса? Настоящий друг? Он не говорил! Но я верю, вы даже похожи немного!
Глаза Роджера сияли неподдельным восхищением. А я, ошеломлённая силой его чувств, не могла и с места двинуться – не то что отнять руки.
В этот момент дверь гостиной снова приоткрылась, и вошла миссис Шелли, успокоенная и посвежевшая. А следом – рыжая служанка, Эсме Грунинг, с расписным веером на подносе. Она натолкнулась взглядом на наши сомкнутые руки, и лицо у неё жутко потемнело. Веер едва не соскользнул с накренившегося подноса…
Ненависть и зависть уродуют людей.
Глядя на такую некрасивую сейчас мисс Грунинг, я понимала это отчётливо.
Наверное, моё лицо изменилось тоже; не желаю знать, как именно. И Роджер это заметил:
– Вот все и в сборе! – отпрянул он и хлопнул в ладоши, а затем скользнул к доске. – Матушка, почтенные гостьи – прошу! Присаживайтесь ближе, я сейчас подготовлю игру, только нужна атмосфера… атмосфера… – Глаза у него лихорадочно заблестели, а между бровями залегла тревожная морщинка. – Придумал! Эсме… Мисс Грунинг, принесите благовония из моего кабинета, такие коричневые палочки. Они в шкатулке на полке. И будьте благоразумны, – добавил он изменившимся голосом, в котором нежность соединялась с такой холодной злостью, что у меня дыхание перехватило. – Леди Виржиния, что-то не так?
Роджер снова улыбался, светло и беспечно. Я даже не заметила, когда произошла новая перемена, и от этого руки стали неприятно слабыми, а веер – тяжёлым.
– Вам показалось, – ровно сказала я и взмахнула веером. Леди не так легко лишить самообладания, тем более леди из рода Валтер. – Наоборот, вспомнила кое-что приятное. Маркиз Рокпорт тоже питает страсть к восточным благовониям.
– Маркиз Рокпорт? – эхом отозвался Роджер, расставляя последние фигуры на доске. – Слышал о нём, но никогда не встречался прежде. Это ваш родственник?
– Друг моего отца, – повела я веером. – Мой бывший опекун… Мы помолвлены.
– Любопытно. Неудивительно, что его имя прозвучало из ваших уст по-особенному, – непонятно ответил он.
– Маркиз Рокпорт действительно особенный человек.
Абигейл не выдержала и рассмеялась, хоть и несколько принуждённо. Наверное, для неё, знающей о нашей с маркизом размолвке, диалог прозвучал забавный.
Святые Небеса, я сама едва не забыла, что сержусь на дядю Рэйвена, пока разговаривала с Роджером!
Тем временем миссис Шелли вспомнила о веере, разрисованном в бхаратском стиле, и принялась рассказывать его историю. Удивительно, однако выяснилось, что узор на деревянные пластинки перенёс с игровой доски лично мистер Шелли, когда заметил, как супруга интересуется росписью. Воистину талантливый человек был!
Когда мисс Грунинг принесла зажжённые ароматические палочки, леди восхищённо заговорили об изумительной бхаратской культуре. И я тоже мысленно перенеслась далеко отсюда… Нет, не в солнечную страну на океанском берегу, но в старинный особняк, где всегда царит полумрак, а в кабинете на втором этаже частенько решается судьба Аксонии. И – впервые за последние недели – сердце у меня кольнуло тоской.
Я скучала по дяде Рэйвену.
С игрой, к сожалению, вышла заминка. Правила предполагали участие шестерых игроков. Нас же было восемь. Миссис Прюн приготовилась благородно отказаться, хотя явно хорошо знала игру и ждала её, но потом взглянула на меня – и уступила сомнительную честь быть наблюдателем, чем заслужила мою искреннюю благодарность. Слишком о многом напоминали благовония… И слишком о многом я хотела расспросить Роджера, который также благородно отошёл в сторону, позволяя матери занять место у доски. Мы вдвоём присели в стороне, у окна. Сперва наблюдали за ходом игры. Роджер отпускал забавные и ничуть не обидные комментариями, над которыми даже грустная нынче Абигейл наконец начала посмеиваться. А когда леди слишком увлеклись и, кажется, совершенно позабыли о нас, мы завели беседу – об Эллисе, разумеется.
– Удивительный человек! – искренне восхитился Роджер. – Вы ведь слышали о том, что он делает для приюта?
– О, не только слышала, – улыбнулась я. – Глядя на Эллиса, я сама стала опекать приютских детишек.
– И как, святой Кир Эйвонский благодарен вам? – спросил он живо.
Я вспомнила, как едва не утонула в реке из-за покушения – и спаслась только благодаря чуду из тех, о которых впечатлительные старушки любят рассказывать друг другу после воскресной проповеди.
– Полагаю, что да.
Потом я попросила рассказать, как Роджер познакомился с Эллисом. История почти полностью повторяла ту, что прежде поведал сам детектив, и лишь незначительно отличалась в деталях. Однако на протяжении всего монолога меня что-то беспокоило. Не сразу стало ясно, что именно, но внезапная догадка заставила взять веер, чтобы чем-то занять руки и скрыть волнение.
Дар Финолы подсказывал, что Роджер не лгал, но часть истории явно выпала. И касалась она, судя по оговоркам, какой-то беседы между ним и Эллисом, а ещё – приюта, не раз и не два упомянутого вскользь. Вероятно, если бы я задала прямой вопрос, то получила бы столь же недвусмысленный ответ.
