Комендант был здешним старожилом, он служил на Сиротке со дня основания колонии-поселения. А до того руководил антитеррористическими операциями. В том числе участвовал и в резонансном разгроме Комитета освобождения Марса — экстремистской группировки, боровшейся за независимость колонии. В свое время эти бунтари-боевики навели изрядного шороху в Системе, совершив три неудачных покушения на губернатора Марса и проведя несколько атак на земные космопорты и вокзалы. Столько крови пролили во имя своей цели, дьяволы с красной планеты!
Несмотря на то, что дисциплина в наших рядах хромала на обе ноги, Комендант как-то умудрялся поддерживать порядок в Форте. Он, точно рентген, видел насквозь каждого. Знал наши достоинства и, особенно, недостатки. Голем умел взбодрить вовремя сказанным словом, а когда требовалось, то и хорошенько припугнуть.
Как и большинство других антропоморфных роботов, Комендант имел свой индивидуальный характер. Видимо, у тех, кто его программировал, с чувством юмора был полный порядок, так что и свое творение они сделали хохмачом. Умение пошутить сочеталось у голема с цинизмом. К примеру, в его кабинете над письменным столом висела репродукция картины «Девочка с персиками». И наш глава Форта немного подправил этот портрет. Несколькими штрихами фломастера он превратил румяные фрукты в плазменные гранаты, а августовский день за окном — в дымящееся поле битвы. По центру картины красовалась надпись: «Гранат не надо бояться! Они ручные!».
А если бы у Коменданта имелся свой фамильный герб, там наверняка был бы изображен дьявольски острое мачете — смертоносный скипетр, с которым он никогда не расставался и предпочитал любому другому оружию. Этот полуметровый тесак голем выточил собственноручно из старой рессоры вездехода. В руках своего создателя он превращался в грозное оружие, способное рассечь надвое все что угодно.
Когда мы с Сапогом вбежали в кабинет Коменданта, чтобы доложить о происшествии, начальник как раз заканчивал точить мачете алмазным бруском. Наш сбивчивый доклад он выслушал внимательно, ни разу не перебив. Только понимающе кивал, похлопывая лезвием по перепачканной машинным маслом ладони, и бросал быстрые взгляды то на меня, то на Сапога.
— Все? — спросил Комендант, когда мы замолчали.
— Так точно, — ответил я.
— А что показал радар?
— А ничего. Умер радар.
— Как это «умер»? Когда?
— Четыре дня назад.
— Что за разгильдяйство? Почему мне не доложили?
Я почесал затылок:
— Из головы как-то вылетело.
— Из гялявы вилитела, — сюсюкая, передразнил меня голем и уже нормальным голосом констатировал. — М-да, с дисциплиной у нас полный швах. Чтоб это было в первый и в последний раз!
Комендант отложил в сторонку мачете и стал расхаживать по кабинету.
— Может быть, промахнулись с доставкой груза? — спросил он.
— Вряд ли, — усомнился я.
— А что, если это был метеорит?
— Да непохоже.
— А на что похоже?
— На летательный аппарат.
— Думаешь, тюремная баржа?
— Точно не баржа. По размерам не подходит.
— Остаются два варианта: вынужденная посадка корабля снабжения или... — Комендант выдержал театральную паузу. — Или начальство наконец прислало вам замену.
По моим губам скользнула мечтательная улыбка. Этот вариант мне очень понравился.
В разговор вклинился Сапог:
— Да стопудово, наши! Мое армейское чутье меня ни разу не подводило!
— Это не аргумент, — ответил Комендант.
— Ты меня что, за салагу держишь? Я ветеран, у меня медалей не счесть! Мне генерал Каюмов благодарность объявил! Лично! — истерично прохрипел Сапог.
Наш ветеран славился своим хамством и грубостью. Он был единственным, кто «тыкал» Коменданту. Тот относился к этому нарушению субординации снисходительно, наверное, полагая, что Сапога уже не исправишь.
— Так что? Когда выдвигаемся? — резко сменив тон на заискивающий, спросил Сапог.
— «Выдвигаемся»? — голем снова взял в руки мачете. — Для начала доложите, кто разрешил вам оставить пост?
— Что? Какой, к черту, пост?! Когда... Когда... Звездолет! — захлебываясь словами, затараторил Сапог.
— Самовольное оставление боевого поста приравнивается к дезертирству. По законам военного времени дезертирство карается расстрелом на месте, без суда и следствия. Но так как мы живем в относительно мирное время, ограничимся штрафом и записью в личном деле, — отчеканил Комендант.
— А я не покидал пост, я в увале. Сегодня Проныра заступает, — нашелся подлюка Сапог.
А я сказал:
— Штрафуйте сколько влезет. А еще лучше увольте и отправьте домой.
— Оштрафую, не переживай, — закивал наш главный и стал размышлять вслух. — Так, давайте подобьем бабки. У нас есть два варианта: неудачная посадка или аварийное приземление... Для начала надо составить рапорт и отправить куда следует.
Тут и я не выдержал:
— Да какой, к черту, рапорт?!
Меня поддержал Сапог:
— Комендант, нужно поторапливаться. До места посадки или... крушения путь неблизкий. И время нас ждать не будет. Пыжи уже туда, как пить дать, намылились. Тут дело такое, кто успел, тот и съел.
После непродолжительной паузы тот, кому по должности было положено принимать решения, произнес:
— Ладно. Даю добро. Предлагаю назвать нашу поисковую экспедицию «Дорога перемен». Вопросы есть? Вопросов нет.
— Вот это по-нашему! — просиял Сапог.
Но веселился он недолго.
— Ты остаешься в Форте, — огорошил его голем.
— Остаюсь?
— Так точно. Я сам возглавлю поисковый отряд. А на время моего отсутствия командование Фортом примет старший техник Гуччин.
Сапог весь позеленел от злости:
— Гуччи? Этот кретин будет мной помыкать? Мной? Ветераном! Да у меня медалей не счесть! Мне генерал Каюмов благодарность объявил! Лично!
Уязвленное самолюбие Сапога рвало и метало. Сначала он уговаривал Коменданта взять его в отряд, бравируя своим боевым прошлым, — не сработало. Потом умолял, чтобы его поставили главным вместо Гуччи, — и опять мимо лузы. И тогда Сапог перешел на угрозы. Тут я еле сдержал смех. Угрожать? Кому? Боевому роботу? О, наш ветеран точно был не в себе!
— Я буду жаловаться! — закричал вконец отчаявшийся Сапог.
Это был предел.
«Как низко ты пал в глазах моих, брат по оружию! А ведь я и так был невысокого мнения о тебе», — подумал я, чувствуя, как засвербело в скулах от желания поскорее поведать об этом историческом падении Циклопу, который бы по достоинству оценил произошедшее.
Реплику ветерана Комендант встретил своим самым лучшим смехом.
— Что касается жалобы — пиши, имеешь полное право, — нахохотавшись вволю, сказал он.
— И напишу, — огрызнулся Сапог.
— Даю вам час на сборы, и выдвигаемся, — постановил руководитель поискового отряда и огласил список тех, кто отправляется с ним.
Мое имя он назвал первым.
Вот ведь не было печали, да черти накачали. Была бы моя воля, я бы сразу же, без раздумий поменялся с Сапогом местами. От ветерана проку в походе всяко больше, а мне самое место здесь, на караулке. Но как убедить в этом Коменданта? Ответ только один — никак.
Также в отряд вошли отец Никон, Циклоп и Мира. Капеллан и мутант были неплохими стрелками, а медичка — на тот случай, если на борту звездолета окажутся раненые. А вот кандидатура Циклопа меня немного смущала. Мутант ни разу не покидал пределы Форта, и взять его с собой означало нехило так подставиться. Да будь он хоть трижды Вильгельм, мать его, Телль, в бою я бы предпочел стоять плечом к плечу с опытным и обстрелянным Сапогом.
Но вслух я предпочел этого не говорить.
Почему?
Да потому, что спорить с нашим Комендантом было бес-по-лез-но.
Но право думать, размышлять и предполагать у меня отобрать никто не мог. И с каждой секундой мысли, приходящие мне в голову, становились все мрачнее и пессимистичнее.
«А ведь Сапог прав. Пыжи тоже наблюдали в небе это светопреставление. И они наверняка уже бегут сверкая пятками к месту посадки. А это означает, что будет заварушка. Мы, конечно, лучше вооружены и экипированы, но у пыжей есть существенные преимущества. Их тупо больше, и они лучше знают местность. А если принять на веру существование фомичей, то шансов у нас не так много», — тут я реально вздрогнул.
