— Сериал «Расследования Форсети». Первый сезон, восьмая серия. Сцена после титров.
Я только усмехнулся.
Но приступ паники и в самом деле как ветром сдуло.
В Цирке заиграла музыка. Какая-то веселая, энергичная песня с дурацким припевом про «розы любови» и «острые шипы разлуки». Толпа заколыхалась и под шквал аплодисментов на освещенную арену мячиком выскочил Пигмей. Его мерзкая рожа прямо-таки светилась от счастья, а костюм теперь дополнял черный цилиндр. В руке недомерок держал длинный, похожий на палицу, микрофон.
— А ну-ка цыц! — рявкнул он. Усиленный динамиками голос разлетелся по всему Цирку.
Публика угомонилась. А Пигмей принял позу оратора и стал вещать:
— Здравия желаю, уважаемая публика. Перед тем как начнется представление, помянем добрым словом нашего бывшего бугра. Вспомним этого человека, с чьим именем связаны все самые светлые страницы в жизни нашего маленького, но сплоченного сообщества. Бессмысленно перечислять все то, что сделал Сашка Стрелец для Поселухи. Его уход стал потерей для всех нас... Но, как сказал поэт, жизнь продолжается, и на месте угасшей звезды рождается новая звезда, которая светит ярче прежней. Эти красивые слова я хочу адресовать новому бугру Поселухи — Рохле. Достойному сыну своего отца и продолжателю его славного дела!
Зазвучали редкие аплодисменты.
— Однако нашлись те, кто остался недоволен народным выбором. Я говорю о Змее и его банде. Эти поганцы вступили в сговор с водовозами из Форта, среди которых был безжалостный убийца-мутант. Заговорщики намеревались усыпить нашу бдительность имитацией аварии звездолета, убить бугра и захватить власть в Поселухе. Но не на тех нарвались! Нападение врага было отбито! Водовозы взяты в плен, а Змей и его шайка уничтожены. В этой бойне едва не погиб наш бугор. Отравленная стрела, пущенная мутантом, вонзилась ему в руку, но его молодой и крепкий организм выдержал действие яда, и Рохля выжил вопреки козням врагов!
«Ни хрена себе заявочки! — мысленно возмутился я. — Какой заговор? Какое, к черту, покушение? А что этот пес там протявкал про отравленную стрелу? Какая, к лешему, стрела?! Мы были вооружены по последнему слову техники, и, если бы кое-кто не ловил блох на посту, в считанные минуты могли сравнять Поселуху с землей!».
Я пробежался глазами по трибунам, ища эту жертву якобы заговора.
Новый бугор Поселухи гордо восседал на нижней трибуне. В глаза сразу бросалась его маленькая, покрытая редкими волосенками голова, которая плохо сочеталась с телом взрослого мужчины. Взгляд его был расфокусирован, как у пьяного, а на лице играла бессмысленная улыбка. И мне сразу стало ясно, что имел в виду Яков, когда говорил, что Рохля «не блистал умом».
Со всех сторон бугра обступали мрачные телохранители. Зато сам Рохля радовался как ребенок. Он подпрыгивал на месте, хлопал в ладоши и судя по движениям губ подпевал звучащей песенке. Ну, никак он не был похож на человека, который недавно перенес покушение на свою жизнь.
А еще он совсем не был похож на человека, которому можно было доверить бразды правления Поселухой. Да что там Поселуха, я бы ему и щенка не доверил!
Из динамиков снова раздался голос Пигмея:
— А теперь, уважаемая публика, я спрошу у вас: «Как мы поступим с водовозами?».
— Пусть примут бой! — донесся голос из толпы, и множество глоток дружно подхватили этот крик.
— Я не расслышал! — заорал мастер конферанса, приложив ладонь к уху.
— Бой! Бой! Бой! — отозвалась толпа.
— Громче! Не слышу!
— Бой! Бой! Бой!
— Я сказал, громче!
— Бой! Бой! Бой!
Пигмей гордо вскинул голову и довольно вытянул подбородок.
— Решено! Пусть будет бой! После того, как опустится клетка, три пленника сразятся в битве с тремя добровольцами из зала. В этом бою не будет никаких правил. Потому что это бой... — он сделал паузу и снова приложил ладонь к уху.
— Насмерть! — продолжила за него толпа.
По лицу Пигмея поползла гнуснейшая улыбка и он снова заголосил:
— Если победа будет за заговорщиками, значит, так угодно судьбе, и мы не раздумывая отпустим их на все четыре стороны. А коли победят наши добровольцы, то в награду они получат столько воды и горючки, сколько смогут унести на себе! Так что, вы готовы бросить вызов этим подонкам?
— Готовы! — взревела толпа.
— Еще раз!
— Готовы!
— Тогда поднимите вверх руки те, кто не побоится сразиться с этими бешеными псами! С этими безжалостными убийцами!
Я внимательно оглядел себя, Циклопа и отца Никона. Видать, у этого коротышки совсем плохо со зрением. Где это он увидел безжалостных убийц и бешеных псов? Ах, да, ведь это он про нас толкует! М-да, все это было бы смешно, когда бы не было так грустно.
На предложение Пигмея откликнулись человек десять.
— Я вижу, что вас переполняет жажда справедливости, но я выберу лишь троих, — сказал Пигмей и, прищурившись, завертел головой, словно и вправду выбирал нам соперников.
Секунд через десять коротышка пригласил на арену наших оппонентов. Каждый из них назвал в микрофон свое имя. Их звали: Мирон, Гвоздь и Шухер.
Надо ли говорить, что эти «добровольцы из зала» были подставными. Они выглядели настоящими атлетами. Эти уж точно не голодали, тут налицо — хорошее питание, регулярные тренировки и здоровый восьмичасовой сон.
— Итак, бой начинается! Бой насмерть! — бросил в толпу Пигмей и тут же покинул арену, уводя за собой нашу стражу.
— Бой! Бой! Бой! — рокотала, раскачивая трибуны, толпа.
С лязганьем и скрипом с потолка на арену спустилась огромная клетка, оградившая участников побоища от зрителей.
— Что делать-то будем? — спросил я у своих товарищей.
Отец Никон предпочел ответить не словом, а делом. Подобно урагану он налетел на самого здравого бугая и провел мощный хук в голову противника. Оппонент пошатнулся, но все же устоял на ногах и от всей души врезал капеллану по ребрам. И пошла месиловка!
Следующим в бой вступил Циклоп. Я ни разу не видел мутанта в драке и, сказать по-честному, сомневался в его бойцовских качествах, а зря. Скажу наперед: Циклоп выступил более чем достойно, хоть и начало у него было неважное. Спарринг-партнера он выбрал себе под стать. Это был высоченный малый с крепкой мускулатурой и наголо бритой башкой. С криком «На-а-а!» Циклоп бросился на него с кулаками, но противник встретил его мощным апперкотом в живот. От удара мутант согнулся в три погибели и захрипел.
Мне выбирать не приходилось. Мой противник был не просто здоровенным сукиным сыном. Он был здоровенным сукиным сыном с кастетом. С кастетом против меня, безоружного и хилого! Это вообще нормально? Громила надвигался медленно, поигрывал кастетом и хищно скалился. Его гладковыбритое лицо блестело от пота, на губах пузырилась пена, а глаза горели алым огнем.
Я задрожал от страха и попятился назад. Прошел шагов пять и уперся спиной в клетку. Ну вот и все, приехали. Конечная остановка. Синхронно со мной остановился и громила. С ухмылкой дворового хулигана он принялся бить кулаком правой руки по ладони левой и изучать меня тупым, равнодушным взглядом, словно перед ним был не человек, а осенняя муха, бьющаяся о стекло.
Я не стал ждать, пока этот верзила вышибет из меня душу, и полез по железным прутьям вверх, к потолку. Возмущенный зрители начали улюлюкать, свистеть и требовать, чтобы меня спустили вниз. На арену полетели комья грязи и камни. Но мне было плевать на недовольство пыжей. Ведь я не Ставр Звездный, а Вук Обранович и мне дорога моя шкура.
А пока я спасал свою шкуру, мои товарищи бились с врагом не на жизнь, а насмерть. После нескольких удачных атак отец Никон получил удар под дых и слегка умерил свой пыл. И его противник пошел в наступление. Он пер, как танк, нанося капеллану все новые и новые удары. Но отец Никон был тертый калач. Он стойко держал оборону, ловко уворачивался и блокировал удары. Чего не скажешь о Циклопе. Враг зажал его в угол клетки и от души дубасил руками и ногами. Несчастный Циклоп упал на колени и, обхватив руками лицо, покорно сносил затрещины.
