Я, конечно, расстроился, но настаивать не стал. У нас впереди был долгий день и нужно было хорошенько выспаться. Опять завалился на боковую, но сон все равно не шел. А в голову опять полезли дурные мысли. И все они были посвящены Цирку.
А ведь я бывал в цирке. И когда я говорю «цирк», то имею в виду настоящий цирк — с клоунами, жонглерами и дрессированными зверями. Этот балаган располагался на Церере и был едва ли не единственным действующим цирком в Системе. Так что достать билеты на представление считалось большой удачей. Я сам покупал билеты у спекулянта и заплатил за пару какую-то конскую цену, а потом еще радовался тому, как мне повезло. В тот день у нас с Норико как раз была какая-то годовщина, и я хотел сделать ей приятное.
То представление мне не понравилось. Было скучно и уныло. Дрессированные тигры выглядели как облезлые матрасы, лошади едва перебирали копытами, глупые клоуны вгоняли в тоску, а выступление заявленных в программе канатоходцев отменили, потому что у артистов случилось пищевое отравление. Не в силах больше терпеть это безобразие, я сказал Норико, что в гробу с кистями видал все это, и свалил на середине представления. И пока публика аплодировала артистам, я заправлялся коктейлями в местном буфете. Тамошний бармен познакомил меня с чумовым пойлом под названием «Карачун». Для приготовления этого чудо-коктейля берут одну часть красной марсианской водки, половину части рома и три части хереса. Все это дело перемешивают, добавляют много льда, и сногсшибательный, в прямом смысле этого слова, напиток готов!
Когда шоу закончилось, я был уже тепленький и добренький. И, конечно же, извинился перед Норико за свое поведение и сводил ее в хороший рыбный ресторан. Мы заказали суп из мидий на первое. На второе я взял тартар из лосося, а Норико — салат из лангустов. Были еще устрицы, форшмак и кофе с тортом. Все это мы запивали белым вином.
Под эти гастрономические воспоминания я, неожиданно для себя, провалился в долгий, глубокий сон.
Вечером Помилка выкинула очередной фокус. На сей раз ее жертвой стал отец Никон. Малую заинтересовала бородища нашего капеллана. Она подкралась к спящему отцу Никону и выдернула из его бороды целый клок.
Ор поднялся страшный. Все проснулись. Яков достал откуда-то фосфорную лампу, и только тогда мы разобрались в чем тут дело. Помилка сидела на нарах, вся такая довольная, болтала ножками и внимательно рассматривала свой трофей.
Отец Никон хотел было погрозить ей пальцем, но передумал.
— Гасим свет и спать! — объявил он и вскоре первым же и захрапел во все носовые завертки.
Новый день встретил нас оглушительным криком Пигмея:
— Подъем! Я сказал — подъем!
Я опрометью вылетел из сна, открыл глаза и увидел перед собой одутловатое лицо коротышки. Пытаясь меня разбудить, он весь извелся — его щеки пылали красным румянцем, а на лбу выступили крупные капли пота.
— Подъем! Подъем! — продолжал орать он.
— Уже встаю, — буркнул я и поднялся с нар.
Все остальные уже выстроились у стены. Рядом, сжимая в руках тяжелые алебарды, стояли суровые стражники.
Пигмей заложил руки за спину и восторженным тоном, каким обычно говорит тамада на свадьбе, объявил:
— Поздравляю, вы трое — папаня, бородач и рептилоид — выбраны для участия в нашем праздничном цирковом представлении.
— Ты это кого рептилоидом назвал, сука? — рыпнулся было Циклоп, и тут же получил кулаком в печень от стражника.
Пигмей гадко причмокнул и погрозил стражникам пальцем:
— Поаккуратней с пленными, так они до представления не дотянут.
Коротышка стряхнул с лацкана фрака соринку и с неослабевающим пафосом изрек:
— Дорогие мои водовозы, поздравляю вас со сценическим дебютом. Уже скоро вы выйдете на арену Цирка и примете участие в увлекательной игре. Она называется «Бой насмерть». Правила боя просты. Вам предстоит сразиться с тремя нашими бойцами. Кто выживет, тот и победил. Если выиграете вы, обретете свободу. Только не пытайтесь выкинуть какой-нибудь фортель вроде попытки побега, себе же хуже сделаете. Так что, орлы? Вы готовы?
Никто не ответил.
— Я спрашиваю, вы готовы? — повторил Пигмей.
— Готовы, — вяло ответили мы.
— Мне показалось или я не слышу в вашем голосе бодрости?
— Готовы! — громко прозвучал ответ.
— Уже лучше. А теперь попрошу на выход! — объявил местный массовик-затейник.
— А как же Яков? Что будет с Яковом? — жалобно проскулил наш сокамерник.
— Ты тоже на выход, балбес. Наш бугор решил даровать тебе свободу.
— Все-таки есть еще справедливость на этом свете! Слава нашему бугру! Самому справедливому бугру в мире! — возликовал Яков и подобострастно взглянул на Пигмея. — А можно, Яков вместе со всеми посмотрит представление?
— Смотреть можно — трогать нельзя, — улыбнулся коротышка.
Наглая морда Пигмея отчаянно просила кирпича, и я подумал, что, наверное, в детстве он часто получал звездюлей от одноклассников. Да видно, мало его били. Или, наоборот, слишком много...
— Милых дам прошу последовать за мной, с вами у нас отдельный разговор, — изрек Пигмей.
Миру увели первой. Кроткая медичка даже не попрощалась с нами. С тремя здоровыми лбами, которые не смогли защитить своих женщин.
Когда Пигмей уводил Помилку, я отвернулся куда-то в сторону, мне было невыносимо стыдно.
Пока конвой вел нас к Цирку, Циклоп шепнул мне на ухо:
— Мы ведь могли что-то сделать...
— Ты это о чем? — спросил я, хотя отлично понимал, что он имел в виду.
— Не о чем, а о ком. О девушках. Мы могли спасти их.
— Как?
— Набросились бы на стражников, разоружили их, а там уж сообразили бы что-нибудь.
— Ты сам-то понимаешь, какую чушь сейчас городишь?
— Но мы даже не попробовали.
На душе и так было погано, а мутант только подливал масла в огонь, и я сорвался:
— А давай сейчас попробуем? Ведь не все еще потеряно. Как ты там говорил? «Набросимся, разоружим». Давай, а?
Циклоп мрачно вздохнул, а я не унимался:
— Нет, ты не увиливай. Давай, вперед! Действуй! Это же так просто.
— Харэ базарить! — прикрикнул на нас вислоусый стражник.
Мы замолчали.
Пока нас вели, я пытался вспомнить все, что слышал и знал о Цирке.
На том месте, где располагался этот доморощенный Колизей, когда-то собирались построить современный завод по обогащению динамиевой руды. На строительство завода не жалели ни сил, ни средств. В ход шли только самые современные ремонтно-строительные материалы, такие как сверхпрочный лунный бетон. Но из этой затеи ничего не вышло. Все вроде было на мази, но тут в самый разгар стройки под фундаментом здания показались грунтовые воды. Наверху подумали и решили заморозить работы. Предполагалось, что временно, но оказалось — навсегда. Сначала недострой облюбовали урсусы, но их прогнали пыжи. Они проложили примитивную дренажную систему для оттока грунтовых вод, разобрали завалы, провели свет и стали устраивать там свои кровавые шабаши.
«А теперь это место станет нашей могилой», — обреченно подумал я, когда мы вошли в арку, обрамляющую вход в Цирк.
Толпа приветствовала нас истошным ревом, свистом и улюлюканьем. Деревянные трибуны буквально ломились от беснующихся зрителей. Они отчаянно жаждали крови, заражая своим безумием все вокруг.
Сверху круглую арену озарял гигантский прожектор. Судя по яркости излучаемого света, электричество он жрал со страшной силой. Знать, в погоне за народной любовью новоизбранный бугор не скупился на зрелища.
При виде всего этого со мной едва не случился обморок. Я почувствовал, как слабею и уже начал терять сознание, но на помощь пришел отец Никон. Он заметил мое болезненное стояние и, не говоря ни слова, дал мне в ухо.
— За что?! — взбеленился я.
— Ибо сказано, боль — лучшее лекарство от страха, — пояснил капеллан.
— Да где сказано-то, в одном из ваших заветов? — спросил я, держась за пылающее ухо.
