— Не хочу.
— Вот это правильно. Сон — дурак. Во сне правды нет.
«Этого старика хлебом не корми, дай лясы поточить. Надо этим воспользоваться, потянуть время. А там уж что-нибудь придумаю», — подумал я и попросил развязать Помилку.
— Она же всего лишь девчонка. Ребенок. Она не причинит вам зла, — уточнил я.
Но Чучельник ответил отказом.
— Дети и есть зло в чистом виде, — сказал он и вдруг спросил. — Ты какую музыку предпочитаешь, насекомое, Элвиса или Чайковского?
— Хруст новенькой тысячной купюры, — не задумываясь, ответил я.
— Отличный выбор! Вот только ты забыл, что на Сиротке от этих купюр мало проку. Так что выбираешь? У меня коллекция небогатая, всего два диска.
В память о бате я выбрал Элвиса.
— Будем слушать Чайковского, Элвис уже был, — строго сказал любитель поговорить.
«Странный тип, — подумал я. — Зачем было спрашивать, если все равно сделаешь по-своему?».
— В свое время «Щелкунчик» Чайковского стал для меня настоящим откровением, — признался Чучельник.
Он подошел к деревянной тумбе и театральным жестом сдернул красную бархатную скатерку. Под ней оказался пластиночный проигрыватель, а рядом с ним стоял неизвестный мне прибор, похожий на пластиковый кубик из детского конструктора.
— Винил никогда не умрет! — восторженно объявил Герра.
Я искренне удивился:
— Круто. Настоящий проигрыватель винила. Мой батя говорил, что отдал бы за такое чудо свою жизнь!
— Как я его понимаю. Мне эта вертушка встала в кругленькую сумму. Единственная вещь, привезенная мной с воли. Пришлось раскошелиться на подкуп охраны, но все равно это не спасло большую часть моей коллекции пластинок. Все разворовали, суки! А что там были за диски! Только отборный первопресс! Из всего того богатства сохранилось только три диска. Кроме этих двух, была еще пластинка от «Мелодии» — «Голоса птиц в природе». Звучала она просто грандиозно! Но случилось несчастье, одна безволосая обезьяна взяла, да и уронила на пластинку бетонный блок. «Случайно уронил», — так сказал этот примат. И теперь я больше никогда не услышу ни пения красногрудого соловья, ни чириканья домового воробья, ни карканья смоленского грача, ни флейтового свиста иволги обыкновенной... — Чучельник всхлипнул разок-другой и грозно объявил. — А того растяпу я строго наказал — приказал высечь!
Докучливый собеседник аккуратно извлек из бумажного конверта диск, поставил его на вертушку и опустил иглу. Заиграл волшебный вальс. Как только оркестр грянул первые такты, воздух тут же наполнился сладким фруктовым ароматом с нотками чего-то терпкого, кажется, корицы.
— Чуешь? — поинтересовался Чучельник.
Я принюхался:
— Корица, фрукты, вино. Если мой нос меня не обманывает, кто-то тут готовит глинтвейн. Я вообще-то не пью. А вот от мандаринки бы не отказался.
— Придется тебя огорчить. Запах транслирует синтетический датчик, — он указал на кубик. — Этот датчик обладает уникальной возможностью конвертировать музыку в запахи.
— Это как?
— Ты что-нибудь слышал о синестезии?
Я ответил отрицательно.
— Синестезия — это неврологический феномен, при котором несколько человеческих чувств восприятия сливаются воедино. Наделенный таким даром человек называется «синестет». Он может не только слышать звуки музыки, но и чувствовать их, отличать по запаху или видеть. Я знал одну девушку, которая буквально нюхала музыку. Когда звучал Вивальди, она чувствовала запах весенней прохлады, а когда Вагнер — запах крови. Так же работает и синестетический датчик. Ясно?
— Ясно.
— Ничего тебе не ясно, — сразу понял таксидермист-меломан.
— Но я пытаюсь вникнуть! — принялся оправдываться я и спросил, изображая живейшую заинтересованность. — Кстати, я впервые слышу о таком датчике. Это что, какой-то новый продвинутый гаджет?
— То-то и оно, что старый! — воскликнул Чучельник, которому, видимо, нравилось рассказывать о своей игрушке. — Синестетический датчик поступил на прилавки лет семьдесят назад, но был быстро снят с продажи. А все почему? А потому, что технику не обманешь! Музыку Московского симфонического оркестра или, например, Чака Берри синестетический датчик насыщал просто фантастическими ароматами, а песни типа «два притопа, три прихлопа, я тебя люблю» сопровождались таким зловонием, что за два метра слезу вышибало. А именно такой ширпотреб и слушает большинство. Так что добрая часть покупателей вернула приборы в магазин и продолжила слушать свою дерьмомузыку.
Он погладил кубик, словно любимого питомца:
— Свой экземпляр я купил на одной марсианской барахолке. Датчик был новехонький и прекрасно синхронизировался с моей вертушкой.
В руках Чучельника появился аэрозольный баллончик с пластиковой трубкой, на конце которой крепилась кислородная маска. Он нырнул лицом в маску и сделал глубокий вдох и расплылся в блаженной улыбке. Затем пояснил:
— Закись азота, а по-простому — веселящий газ. Помогает расслабиться. Тебе не предлагаю, с непривычки может стошнить.
А пластинка продолжала играть. Зазвучала новая композиция, взволнованная и тревожная, не похожая на первую, и аромат апельсинов с мандаринами сменил соленый запах моря.
«Все, хватит бездействовать! — подумал я. — Надо срочно придумать, как отсюда выбраться».
Но спасительная мысль не шла. И тогда я решил воспользоваться старой уловкой:
— За нас дадут хороший выкуп! Инструменты, продукты, оружие! Хренову тучу оружия!
В ответ раздался нервный смех.
— Смирись, насекомое, твоя судьба решена. В лучшем случае ты и твои друзья умрете под моим скальпелем, а в худшем — в мастерскую ворвутся пыжи, и тогда все мы узнаем, что такое настоящая боль.
Вдохнув новую дозу веселящего газа, Чучельник замер секунд на пять, а когда приход закончился, заговорил серьезным и даже каким-то мрачным голосом:
— Среди этих подонков, пыжей, есть настоящие чудовища, способные придумать самые изощренные пытки. Гнусный, неуправляемый скот. Держать их в узде мог только Сашка Стрелец. Он любил говорить, что Поселуха стоит на четырех китах, которых зовут: бордель, кабак, Цирк и страх. Последнему киту он отводил особое место. «Запомни, Адольфо, страх меняет человека, — как-то раз сказал он мне. — Страх делает умного глупым, а сильного слабым. Напуганным человеком легче всего управлять». А таких отморозков, как наши пыжи, может напугать только что-то по-настоящему жуткое и сверхъестественное. Понял, к чему я клоню, водовоз? Нет? Я говорю о фомичах...
— О фомичах?
— По глазам вижу, тебя это не на шутку заинтересовало. Так и быть, удовлетворю твое любопытство. Слушай внимательно. Когда бугор услышал легенду про шахтеров, которые не захотели возвращаться домой и остались жить на Сиротке, он сразу смекнул, как можно ей воспользоваться. Сашка Стрелец нарядил моих бойцов в серые рясы и велел им изображать фомичей. Ночью они бродили по Поселухе и пугали людей. Уголовники — народ суеверный, поэтому легко проглотили наживку. В том, что фомичи настоящие, они не усомнились ни на минуту. А дальше легенда стала жить своей жизнью. Нам даже ничего не пришлось выдумывать, пыжи сами насочиняли про них всякие небылицы.
Чучельник снова приложился к маске, икнул и сказал:
— Поначалу я никак не мог понять, зачем бугру понадобился этот маскарад, а когда понял, зауважал его еще сильнее. Контингент в Поселухе буйный, чуть что, сразу за ножи. Мятеж у них в крови. Но Сашка Стрелец нашел способ, как бороться с беспорядками. Как только в Поселухе назревали волнения, ряженые фомичи избивали какого-нибудь пьянчугу или похищали ребенка. Прознав про это, бузотеры сразу разбегались по домам, а на следующее утро уже никто и не помнил, по какому поводу была буза.
— В Форте тоже ваши люди безобразничали? — поинтересовался я.
— Наши.
— Но зачем?
— Бугор сказал: «Для профилактики», — объяснение вышло весьма туманным.
«Никакие они не демоны, а просто шпана ряженая», — вспомнил я слова Сапога про фомичей, и даже мысленно похвалил его за проницательность.
