– Я хочу здесь работать!
Мы с Георгом обменялись взглядами.
– Замечательно, мистер Мирей, – снова улыбнулась я, на сей раз тепло. – Отрадно слышать. Мы подумаем над вашим любезным предложением, и мистер Спенсер передаст вам ответ. Полагаю, не позже, чем через неделю. Мисс Астрид, – обернулась я на замершую настороженно ширму, которая уже полминуты была опасно накренена. – Будьте так любезны, проводите мистера Мирея к выходу. И снова, мистер Мирей, позвольте вас уверить в том, что я чрезвычайно польщена вашим интересом к «Старому гнезду».
Кофейню Рене Мирей покидал оглушённым. Но у меня не оставалось сомнений, что он вернётся.
В конце концов, я давно так не старалась кого-то заинтересовать!
Георг многозначительно кашлянул, привлекая моё внимание.
– Завтра приду пораньше, пожалуй. И ещё, леди Виржиния, я набросал список предметов, которые, возможно, понадобятся нам на кухне через некоторое время… – и он передал мне листок бумаги, испятнанный кофе и, кажется, ореховым сиропом.
На одной стороне был записан незаконченный рецепт, а на другой – перечень утвари, приправ и продуктов частью на марсовийском, частью на аксонском.
– Что… – начала я, но затем меня озарило. – Постойте, вы же находились рядом, когда он работал!
– Именно, – усмехнулся Георг и важно потёр подбородок. – Кто бы подумал, что уроки леди Милдред пригодились не только для того, чтоб поварские книги читать…
Мы вновь заговорщически переглянулись – и заулыбались.
Распоряжение о необходимых покупках я отдала в тот же день; мистер Спенсер пообещал справиться в кратчайшие сроки, но посетовал, что некоторые предметы из списка весьма дороги, да и достать их нелегко.
Главное развлечение началось на следующее утро.
Сразу после открытия в кофейню попытался прошмыгнуть мужчина в белом завитом парике и в клетчатом альбийском плаще – разумеется, то был Рене Мирей. На резонное замечание Мэдди, что-де в «Старое гнездо» пускают только по приглашениям, а исключение делается лишь для постоянных гостей, он возмущённо повысил голос:
– Но ведь в зале пусто! – и маскировка его, выражаясь фигурально, разлетелась на мелкие осколки.
О, этот незабываемый марсовийский акцент!
Георг в голос рассмеялся – впервые после смерти миссис Хат, да и я улыбнулась. Через несколько минут горячих убеждений Мадлен сдалась и пригласила Мирея за столик.
– Заказал «самый интересный кофе», – сообщила она громким шёпотом в коридоре. Я пока пряталась, наблюдала полутени – из зала меня видно не было. – Это какой?
Рене Мирей тянул шею, разглядывая, что лежит на тарелках и в чашках у сестёр Стивенсон; пожилые леди трогательно старались не замечать пристального внимания, но то и дело косились на красно-зелёный плащ.
– О, это любой. Мистер Белкрафт полностью свободен в выборе, только скажи ему, кто именно сделал заказ.
Свою порцию кофе с марсовийскими травами Рене Мирей выпил мелкими глоточками за пятнадцать минут, а затем исчез, чтобы вернуться уже вечером, к закрытию, в своём собственном обличье – и с небольшой коробочкой.
Двенадцать овсяных крекеров с тимьяном, душицей, розмарином и базиликом – просто, но элегантно. И карточка с подписью: «Для кофе а-ля марсо».
– Неплохо, – одобрительно кивнул Георг, прямо на пороге аккуратно прикусив крекер. – Довольно мягкие, вкус приятный. Храниться могут не один день, что, в общем, тоже преимущество. Благодарю, мистер Мирей. И ещё… – сделал он выразительную паузу. – Светлый парик вам совершенно не идёт. И красно-зелёная клетка – тоже.
Мирей побурел, втянул голову в плечи – и, бормоча под нос, бросился бежать вниз по улице.
– Не запугивайте моего нового повара, мистер Белкрафт, – шутливо возмутилась я.
– Такого, пожалуй, запугаешь…
И Георг был совершенно прав.
Марсовиец заявился и на следующий день – уже без глупого маскарада, в приличном белом плаще, и через день. С утра он заказывал чашку кофе, в молчании смаковал его мелкими глотками, перекатывая напиток на языке, а вечером возвращался – и непременно с десертом. Пирог с цукатами и лимонным кремом, сырный мусс в ореховой корзинке… Вроде и несложные блюда, но восхитительно гармоничные. Один раз Мадлен пришлось отвлекать его, пока Георг с чёрного хода проводил на кухню рабочих – они установили новый стол, большой и тяжёлый, сделали на стене медные крючки для подвешивания утвари до потолка и вертикальную лестницу, чтоб доставать предметы с самого верха.
Точь-в-точь, как было у сэра Гордона – спасибо вдове Риверленд за бесценные свидетельские показания.
Девятнадцатого марта я встретила Рене Мирея на пороге и с деланной сердитостью стукнула веером по плечу.
– Опаздываете. Впрочем, гостей пока нет, так что ничего страшного.
Он застыл, недоверчиво глядя на меня:
– Я не вполне понимаю, что…
– Сейчас поймёте, мистер Мирей, не беспокойтесь, – с чопорностью монахини кивнула я и заставила его пройти на кухню, всё так же подталкивая веером в спину.
Увидев закреплённую на стене лестницу, справа и слева от которой висела новенькая посуда и поварские инструменты, и массивный деревянный стол там, где раньше стоял шкаф с сувенирами, Мирей обратился в изваяние во второй раз.
– Необходимые приправы – в ящиках напротив, – указала я направление. – Продукты в основном в подвале, где холодильный аппарат, переодеться можно в тёмной комнате у чёрного хода, Георг любезно передаст вам свой запасной комплект. Приступать можно немедленно. Но сперва подпишите бумаги, – и я подтолкнула его к столу, где лежали два экземпляра договора. – Только осторожнее, печать совсем свежая, чернила могут смазаться.
Мой новоиспечённый повар сделал несколько шагов, склонился над договором и ткнул пальцем аккурат в середину печати, а затем уставился на посиневший от краски ноготь.
– Мне это снится? – рассеянно произнёс Мирей и потрогал письменный прибор.
– Со всей ответственностью заявляю, что нет, – ответила я. – Поверьте, в деле сновидений у меня едва ли не самый большой опыт во всей Аксонии.
– Но… откуда? – и он обвёл рукой утварь и стол. – Как вы вообще узнали?..
– Благодарите мистера Белкрафта. Он весьма внимательно отнёсся к вашим пожеланиям, высказанным в прошлый раз… – «К вашей ругани под нос», – поправилась я мысленно. И продолжила: – По его заметкам, сделанным, пока вы готовили, я набросала распоряжение для своего управляющего, и мистер Спенсер помог внести небольшие перемены в обстановку нашей кухни… Подписывайте, прошу.
– От волнения я всегда забываю аксонскую письменную речь, – признался Мирей. И уставился на меня совершенно несчастными голубыми глазами, как дитя небесное. – Там ведь ничего нет про продажу души?
– Размер жалования есть, обязанности сторон – тоже, но о торговле вроде бы ничего, – улыбнулась я. – Добро пожаловать в «Старое гнездо», мистер Мирей. Вам здесь понравится, уверена.
Произнося это, я ничуть не лукавила. Людям свойственно ценить то, что достаётся большим трудом. А одному нахальному марсовийскому повару, готова поспорить, никогда не приходилось добиваться места с таким упорством, как в моей кофейне.
…десерты Рене Мирея в тот день вызвали нешуточный ажиотаж. Луи ла Рон, прослезившись от удовольствия, отставил пустую тарелку и пообещал посвятить талантливому марсовийцу небольшую статью. Миссис Скаровски аплодировала.
Мы единогласно решили, что это успех.
Вечер омрачило небольшое происшествие, связанное с мальчиками. Они, вопреки всем запретам, вновь забрались в мой кабинет и разорили поднос с почтой. Заинтересовало их, к счастью, только одно письмо – точнее, телеграмма из Романии.
– Это от миссис Мариани, – покаянно шмыгнул носом Лиам, опустив взгляд. – Мы, ну, только прочитать хотели, честно-честно, мы же скучаем по ней, а у Кеннета руки были в джеме. Я хотел вроде как пятна оттереть, чтоб вы ничего не заметили… И всё испортил. Этоявиноватпростите! – выпалил он скороговоркой и скрючился, прикрывая рукой голову, словно в ожидании удара.
