Я попрощался с Майей, загрузился в скутер, и мы полетели. За окном было темно, скутер освещал путь перед собой единственной фарой, снежинки летел в лобовое стекло, а я думал, как же хорошо, что меня точно ждут дома. И бабушка, и друзья, и пирожки. Вальтоновских ребят, похоже, никто нигде не ждет.
Домой мы добирались чуть дольше, чем к Вальтону, скутер в этот раз решил над лесом не подниматься, и мы ехали в объезд. У дома я сразу отпустил скутер, нажав кнопку «ожидание не требуется», потому что он опять вознамерился ждать меня полчаса.
Я открыл дверь и с порога почувствовал, как пахнет чем-то вкусным. Ну точно пирожки!
Глава 3
С пирожками я ошибся. Это были не пирожки, а лепешки, которые бабушка пожарила в комплект к бараньей ноге. Ногу вздумалось запечь Баклану, потому что пока меня не было, а Дима спал, ему захотелось деятельности. И погрузился в нее с головой. Ногу привезли из кулинарии из соседнего поселка, сразу замаринованную в розмарине. Бабушка хохотала и говорила, что они чудом спаслись. В былые времена ноги продавались комплектом по две, ведь нельзя оскорблять гостей одинокой ногой, тем более, что у барана много ног. Зачем лишать гостей еды?
Вышло чудесно. И одной ноги нам четверым хватило выше головы и еще осталось. Сегодня мы могли бы снова принять в гостях управляющего с помощником, только они не пришли.
— Что-то вы плохо едите, — покачала головой бабушка.
— Нормально едим. У меня, например, сегодня физической работы никакой, только лясы точил, — попытался я ее разубедить.
— Как съездил, кстати? — поинтересовался Баклан, сворачивая трубочкой лепешку.
— Странно. Очень странно. Место толковое, но скучное, я бы там работать не хотел. Очень тоскливо. Сидят, ковыряют чего-то. У них даже дартс висит чуть ли не в упаковке, никому не надо.
— Это знак! — поднял палец вверх Баклан.
— Не, ну серьезно. Может, потому что они там слишком взрослые. Хотя нет, Гелий большинства из них втрое старше, но он вовсе не унылый. И сам Вальтон мне не понравился. Дим, а ты вроде работал на производителя этой жилетки? Не расскажешь, что она делает точно?
— Какой жилетки? — не понял Дима.
— А помнишь, ты стенд делал?
— Да, точно! Ща расскажу. Всех деталей я не знаю, но в общих чертах представляю, что она делает.
Дима рассказал то, что я более-менее помнил, но с парой нюансов. Жилетка относилась к набору одежды под названием «Эмозамер» и снабжала носителя записью аудио с подшитой записью эмоций. Эмоции замерялись не очень точно, но позволяли более-менее составить представление о происходящем. Продавались эти устройства для работы с массовыми аудиториями. И давали возможность замерить реакцию толпы на оратора. Или профессора. Или певца. О том, насколько хорошо работает это изобретение с большой группой, Дима не знал, а вот с малой группой оно работало плохо. Потому что выбросы эмоций, которая эта технология замеряла, могли относиться к чему угодно. И источник триггера владельцу необходимо было определить самому. А вот личный разговор с одним или двумя людьми эта вещь замеряла прекрасно.
— Понятно, — кивнул я. — Он, знаешь, когда мы толпой ходили, жилетку не надевал, а когда пошел со мной в кабинет беседовать, надел. Я еще думаю, в чем разница? Писал бы все подряд.
— Там бардак получается, — пояснил Дима. — Но на толпе, как ни странно, должно быть поточнее. Когда основным источником эмоций является зрелище, все эмоции логично приписать ему. В среднем должно быть так.
— Так что, поедешь еще? — уточнил Баклан.
— Наверное. Не очень хочу, но есть повод. Там есть три человека, которые прям классные. И которые там гниют. Я хочу попробовать наладить с ними контакт…
— Ты хочешь их оттуда вытащить? — спросил Дима, подняв бровь.
— Не знаю. Может быть. Грустно было на них смотреть. И хочется действовать в противоход Вальтону, потому что он-то хочет, чтобы я там поселился. Но это уж нет, не дождетесь. Ба, представляешь, он даже тебя сюда приплел. Говорит, будете рядом с бабушкой, очень удобно. Прям знал, на какие кнопки жать.
— Я бы не доверяла такому человеку, — нахмурилась бабушка. — Подло использовать родственников.
— Да вот и я не буду. Только там, наверху, все примерно такие.
— Это правда, — вздохнула бабушка. — Чем выше поднимаются люди, тем сильнее портится характер.
— А папа?
— О, с папой все в порядке. У него характер всегда был отвратительный. Прямо с рождения. Как насчет чаю?
— Давай! Я поставлю чайник.
Мы с Димой быстро убрали со стола, я занялся чаем, а Дима стал грузить посуду в посудомойку.
Чай разлили по чашкам. Баклан подул на свою и заявил:
— Если что, я категорически против. Не хочу, чтоб ты уезжал. Подселят еще кого-нибудь типа Центуриона. В общем, наш дружный коллектив в лице меня возражает.
— И в лице меня, — откликнулся Дима и продолжил. — Слушай, а в чем прикол — тащить тебя туда? Есть же видеосвязь в конце концов? И почему, если они так хотели дружить с универом, они отселились так далеко? Кто хочет общаться, живет в городе и ходит куда хочет.
— Согласен, — кивнул я. — Какая-то фигня.
Мы еще пообсуждали идиотизм ситуации и переключились на завтрашние планы.
— Я надеюсь, ты не завтра к ним еще раз поедешь? — забеспокоилась бабушка.
— Нет, разумеется, нет. Ни завтра, ни послезавтра.
— Вот! Я тоже хотел сказать. Не смей уезжать на Рождество, там на катке обещают целое действо. Я пообещал, что мы все придем, — вспомнил Баклан.
— Заметано!
Потом Дима с Бакланом разбежались по комнатам, а мы остались с бабушкой.
— Что будешь делать? — спросила бабушка ласково.
— Я не знаю. У меня ощущение, что меня на веревочке ведут, только я не знаю куда. Не слишком ли очевидно всё? Логично было бы перетащить меня туда, но, предположим, план гораздо хитрее. Что, если Вальтон хочет, чтобы я уперся и забрал вот эту группу из трех с собой? А они тупо повиснут у нас на балансе, отвлекая от чего-то?
— Не очень это сложно? — засмеялась бабушка.
— Но выглядит так, как будто этот вариант его совсем не пугает.
— Ты еще узнай у своих, насколько такой поворот реален. Возможно твой Вальтон гораздо больше об этом знает, и поэтому его это ничуть не беспокоит. Есть, знаешь, всякие контракты.
— Тоже верно, — кивнул я. — Иногда сбежать себе дороже. Но прямо жалко их. У них и елки никакой нет! Не в спальне же у каждого своя? Одна кривая снежинка на окне, кто-то из салфетки вырезал, и все такое скучное. И поговорить там не с кем, я уж понял. Ладно. Посмотрим в следующий раз. Я, наверное, к ним восьмого съезжу. Выходных у них вроде нет.
— Я вот еще что хотела у тебя спросить. Я вчера говорила с твоим отцом, тебе привет, получил их с мамой поздравления?
— Да, и ответил.
— Вот и славно. Скажи, насколько реально укрепить ваши базовые элементы хотя бы к лету? Отец считает, что им придется решать проблему распада на своей стороне, меняя структуру кристаллов. Причем они и до конца следующего года не успеют.
— Не знаю… Мне только покажется, что мы ухватили лису за хвост, как она снова в нору. Мы не можем даже локально ничего поправить, а ведь надо будет еще тестить элементы целиком внутри крупных структур. Как новая генерация поведет себя внутри? Никто не знает. А мы пока с базой не можем разобраться.
Я вздохнул. Помолчал и вспомнил про свое текущее начальство.
— Гелий говорит, что такие дела быстро не делаются, и не надо никакие даты в голову брать. Но мне ужасно хочется решить эту проблему. Можно не в одно лицо, я не гордый. И то, что меня все время отвлекают, делу не помогает. И этот Вальтон круто меня подловил на нежелании ходить на лекции, потому что я и правда хочу, чтобы учеба шла сама собой, где-то фоном. И обещает помочь с экстерном, который у нас только что запретили. А еще мне нравится, когда мне смотрят в рот. А эти ребята уже смотрят. Ну не все время, конечно. А, может, мне кажется? Еще мне в каком-то смысле льстит, что он меня изучает. Даже жилетку надел, которая эмоции пишет. Прикол, да?
