– Если какие бутылки в подвале лишние, их можно мистеру Мирею отдать, – рассудила Мэдди разумно и отчего-то покраснела. – В его рецептах чего только нет.
– И правда, – улыбнулась я, вспомнив его последний эксперимент – песочную «раковину» с мёдом и цукатами, вымоченными в горькой полынной настойке.
Разумеется, странное поведение дядиного камердинера тут же вылетело у меня из головы; до самого прибытия мы обсуждали исключительно десерты – и нового повара. Чрезвычайно занимательная тема оказалась, право!
Вновь отстроенный амфитеатр Эшли располагался на восточной стороне бромлинского блюдца, в Ист-Хилл, за ипподромом и пустырями Дэйзи-Раунд, на изрядном отдалении от оживлённых улиц. К нему протянулось две дороги: одна по краю города, частью ведущая через предместья, а другая от центра, дважды пересекающая извилистый Эйвон. По ней мы и ехали; сегодня движение было бойким – и неудивительно, ведь те, кому не хватило билетов, хотели так или иначе прикоснуться к событию, весть о котором раструбили все газеты. Не посмотреть само представление, так взглянуть на амфитеатр и прогуляться вокруг. А потом – хвастаться перед знакомыми, обсуждая бесконечно, кого заметили у входа, кто и как был одет, на чём и с кем прибыл, уходил довольным или разочарованным…
Насколько помню, именно такие разговоры о том, что толком никто и не видел, и назывались «культурной жизнью», да сохранят от неё Небеса.
Само здание выглядело издали грандиозно, особенно на фоне запущенных садов пригорода. Афиши, растяжки – и стилизованный под старину фасад, чудное сочетание, на мой вкус. Близ амфитеатра слонялось порядочно народу: и зеваки, и журналисты, и торговцы с лотками… Прямо перед входом собралась публика посолиднее; экипажи и автомобили всё прибывали и прибывали.
Разумеется, без скандалов не обошлось: «гуси» в парадной униформе старательно теснили от ступеней… колонну женщин?!
Признаться, я сперва глазам своим не поверила. Но затем, когда мы подъехали ближе, убедилась: около двадцати особ разного возраста, от пожилых матрон до юных ещё совсем девиц, наседали на «гусей». Три женщины держали плакаты на длинных палках, ровно как рабочие с фабрики на митинге! Изображено там было нечто несусветное: на одном – рыдающий тигр в объятьях приплюснутого медведя, на другом гротескно худая девочка с молитвенно воздетыми руками, на третьем – намалёванная алой краской надпись.
– «Нет распутству! Женщин и детей – прочь с арены!» – прочитала нараспев Мадлен и обернулась ко мне с блестящими от любопытства глазами: – Что это такое, леди Виржиния?
Я вспомнила долгие споры в кофейне – и рассмеялась:
– Похоже, мистеру ла Рону придётся наточить своё перо и написать хвалебный отзыв для миссис Скаровски. Некоторые, без сомнения, достойные особы из «Общества благодетельных леди» явились выказать неодобрение. Поезжайте кругом, мистер Маноле, подальше от них. Пусть доблестные господа из Городского Управления спокойствия оттеснят их на более подобающее место, а мы пока подождём. Уверена, та скульптурная группа слева от амфитеатра удержит внимание мальчиков – на какое-то время хотя бы.
Тем временем колонну «Благодетельных леди» окончательно оттенили от амфитеатра. Впрочем, они не растерялись и тут же выстроились шеренгой; к ним подскочил какой-то долговязый мужчина со светлыми волосами и начал устанавливать фотоаппарат.
– А почему, леди Виржиния? – с любопытством обернулась Мэдди, выглядывая упомянутую скульптуру.
– Львы и человек без головы, – улыбнулась я в сторону. – Лиаму должно понравиться.
А ещё я надеялась, что Эллису будет легче найти нас там, чем в толчее у ступеней.
«Странно, что он не явился в особняк, как собирался… – явилась тревожная мысль. – Надеюсь, с ним не случилось ничего дурного».
Мои расчёты оправдались, но не совсем так, как я думала.
Во-первых, больше всего удивительная мраморная композиция «Четыре греха в обличье диких зверей терзают Неизвестного» развлекла почтенного сэра Клэра Черри – он смеялся в голос и уверял, что несчастный обезглавленный господин напоминает ему одного нашего общего знакомого – долговязостью, старомодным сюртуком и цилиндром. Я, разумеется, как добропорядочная невеста делала вид, что намёков не понимаю, однако пообещала себе при случае выяснить, что за скульптор сотворил это, и нет ли у него зуба на Особую службу.
Во-вторых, поодаль от толпы меня действительно быстро заметил обладатель седьмого билета, но им оказался не Эллис.
– Леди Виржиния, сэр Клэр Черри, приношу свои глубочайшие извинения, – склонил голову доктор Брэдфорд, одетый с иголочки, но, похоже, в последний раз видевший подушку в лучшем случае позавчера. – Я до последнего надеялся, что до этого не дойдёт…
– Надеюсь, с мистером Норманном всё в порядке? – прервал его дядюшка весьма грубо. – Как безответственно с его стороны. Не стоило посылать ему билета, глупая трата.
На мой взгляд, он выглядел скорее обеспокоенным, чем сердитым, но, возможно, мне это лишь показалось. Доктор Брэдфорд покосился на Мадлен, совершенно поникшую, и продолжил:
– Детектив Эллис расследует дело о трёх повешенных, вы, вероятно, видели в газетах отголоски. Вчера долг службы позвал его в Ландок – в деревеньку к северу от Бромли, всего в трёх часах езды. Мы рассчитывали, что он вернётся вовремя, но увы, – развёл руками Доктор Мёртвых. Затем он, как фокусник, достал из рукава продолговатый конверт. – Вот его билет. Полагаю, я должен был вернуть вам его раньше, но не сразу сумел найти кэб и не застал вас в особняке. Ещё раз нижайше прошу прощения, – повесил он повинную голову.
Клэр заглянул в конверт, презрительно скривился – и протянул его обратно доктору Брэдфорду.
– Возьмите себе. И пусть потом этот дурень локти кусает, что упустил такой шанс.
– Весьма благодарен, однако не могу принять столь щедрый…
Дядюшкин взгляд стал опасно добрым, а улыбка – сладкой.
– Оставьте манерничанье глупым девицам. В конце концов, билет мой, мне и решать, кому его отдавать. Вы человек из состоятельной семьи, а профессия доктора столь же почётна и уважаема, как священнический сан. К тому же мы с вами имели замечательную, гм, беседу в «Старом гнезде», когда леди Виржиния устраивала приём в честь дня своего рождения. – Клэр вложил конверт Брэдфорду в руку и заставил сжать пальцы. – Все формальности соблюдены, чего вам ещё надо?
Судя по всему, бедняге доктору надо было двенадцать часов крепкого, здорового сна. Но кто же в своём уме станет спорить с сэром Клэром Черри, когда он говорит – точно патоку льёт? Уж точно не человек, который дорожит своей жизнью, репутацией и спокойствием.
– Весьма вам обязан, – грустно вздохнул доктор Брэдфорд, принимая подарок.
Мы выждали ещё немного, прогуливаясь у амфитеатра. «Благодетельные леди» вполне ожидаемо перешли границы допустимого, окружив немолодого приземистого мужчину, прибывшего вместе с супругой в чудовищно огромном электромобиле. Шум ругани, подозрительно напоминающей вороний грай, доносился даже издали. А потом словесная перепалка неожиданно едва не переросла в драку, когда на мужчину бросилась полная дама, одетая в чёрное, с зелёным монашеским платком на голове.
– Похоже, герцогу Хэмпшайру снова не повезло, – заметил Клэр, которого неприглядный эпизод только развеселил. – Вы только посмотрите, отряхивается! Неужели его опять кислым молоком полили? Или чем похуже?
– Герцог? – не поверила я и сощурилась, всматриваясь.
Клэр скучающе пожал плечами.
– На плечах безвкусное меховое пальто, которое едва по земле не волочится, под ним красный сюртук и, готов спорить, хоть и не видно отсюда, чёрный шейный платок. Кто ещё это может быть? Я б ещё посомневался, мало ли какой богач додумается повторять за герцогом, но взгляните на его спутницу. Шляпка в виде корабля – о, на такое способна только леди Хэмпшайр.
Доктор Брэдфорд нервически поправил очки в тонкой серебряной оправе и осторожно поинтересовался:
– Мне показалось – или вы недолюбливаете герцога?
