– Почтенная публика, дамы и господа! Есть ли среди вас доктор? Здесь раненые, нужна помощь.
О, святая наивность! Учитывая, сколь быстро билеты на представление превратились в необыкновенную редкость, не стоило и надеяться, что среди зрителей окажется хотя бы один врач, который не побоится запачкать свои ботинки, спустившись на арену.
Впрочем, один как раз был.
– Благодарю за револьвер, леди Виржиния, – сказал доктор Брэдфорд, возвращая мне оружие. Он выглядел измождённым и сосредоточенным одновременно, будто бы не замечающим собственного плачевного состояния. – Боюсь, я вынужден поступить не по-джентльменски и оставить вас. Долг заставляет меня спуститься вниз.
Я мельком бросила взгляд с балкона. Людей внизу стало ещё меньше, прямо сейчас одну немолодую леди под руки выводили через боковые двери; из циркачей на арене по-прежнему была только фокусница с ружьём, и друзья не спешили к ней на подмогу. Даже укротитель зверей, долговязый романец в ярком гриме, куда-то запропастился. А между тем упавшей решёткой оказалась придавлена не только герцогская чета, ещё троих накрыло, а одна молодая особа в бледно-розовом платье лежала без чувств между кресел, на шаг дальше. Снаружи слышались крики и плач, свистки «гусей», но здесь, в амфитеатре, всех словно оглушило выстрелом – и тем, что предшествовало ему.
Разумеется, никто не осудил бы меня, если б я ушла, предоставив разбираться с бедой служакам из Городского управления спокойствия – или хотя бы сильным мужчинам. Но ни тех, ни других пока не было видно…
Леди в розовом платье пошевелилась и слабо позвала на помощь, приподнимаясь на дрожащих руках.
– Дядюшка, прошу, отведите мальчиков к автомобилю, – решилась я наконец. – И вы меня очень обяжете, если обрушите все кары небесные на головы тех нерадивых «гусей», что не спешат приступить к исполнению своих обязанностей.
– О, можете на меня положиться, – сладчайшим голосом ответил Клэр. И сощурился: – Значит ли это, дражайшая племянница, что вы…
– В скорейшем же времени последую за вами. Только помогу той леди, – указала я веером на молодую женщину в розовом.
Разумеется, в этом была только половина правды. Уже сейчас меня не оставляла мысль, что в нападении медведя было нечто странное, а герцог – фигура не той величины, чтоб происходящие с ним странности могли объясняться простой случайностью. Наверняка чудовищной трагедией заинтересуются не только «гуси», но и «осы», и для дяди Рэйвена мои наблюдения будут полезны.
И сон… В моём сне кровь покрывала всю арену, а на первые ряды долетели лишь брызги. Неужели ещё не конец?
– Позаботиться о бедняжке мог бы и я, если уж вас беспокоит её судьба, – отозвался Клэр с изрядной долей сарказма; в мои добрые намерения он явно не очень-то верил, подозревая, полагаю, обычное женское любопытство.
Что ж, его можно понять.
– И оставите мальчиков на меня?
Кеннет и Чарльз были хорошими детьми и, разумеется, ничего не сказали, только всхлипывать стали громче, а в Лиама вцепились совершенно отчаянно. Клэр проследил за моим взглядом и раздражённо передёрнул плечами:
– Делайте, как знаете, леди Виржиния. Но смотрите не пожалейте потом.
Он говорил неприязненно, однако от сердца отлегло.
– Мисс Рич, вам не станет дурно при виде крови? – осторожно осведомился доктор Брэдфорд, когда мы уже покидали балкон. Она так яростно тряхнула головой, словно от возмущения снова говорить разучилась. – Что ж, тогда не будем медлить.
Мне польстило, что он обеспокоился только состоянием Мэдди, а в моей стойкости не усомнился. Но в то же время появилась тревожная мысль: не обманывалась ли я, считая, что могу помочь кому-то?
На лестнице мы встретили человека, одетого в красно-белую униформу – работника амфитеатра. Я со всею твёрдостью, словно имела полное на то право, приказала ему идти за нами, и он подчинился, то ли от растерянности, то ли из привычки выполнять чужие распоряжения. Позднее, среди толпящихся у входа зевак мне попался мужчина в парадной форме младшего офицера, который искал кого-то глазами – скорее всего, свою спутницу, судя по виноватому и беспокойному взгляду. Воззвав к чести мундира, я быстро убедила пойти в зал и офицера, а ещё один немолодой, но крепкий господин, судя по одежде и манерам – преуспевающий делец не в первом поколении, сам изъявил желание присоединиться к нам.
Помощь оказалась нелишней.
– Вы искали доктора? – с ходу произнёс Брэдфорд, опустив вежливое и бессмысленное в нашем положении «добрый вечер».
Циркачка – вблизи её синее платье, расшитое гранёным разноцветным стеклом, выглядело непристойно коротким – указала ружьём на медведя:
– А то, дел-то она натворила… Так вы доктор?
– В некотором роде, – кивком подтвердил лучший патологоанатом Управления спокойствия. – Хотя большей части моих пациентов лечение уже не требуется. Так, сперва решётка… Господа, вы поможете её убрать, чтоб освободить пострадавших?
– Почту за честь, сэр, – пробасил немолодой торговец, делая шаг вперёд, а следом двинулись и офицер с цирковым работником.
Доктор Мёртвых скинул пиджак – прямо в руки циркачке – и решительно направился к упавшему куску ограды, вблизи выглядевшему не только большим, но и прочным. Толстые металлические прутья, надёжные с виду замки, которыми решётка крепилась к другим частям – такое в одиночку поднять нелегко. Положение осложняло то, что туша убитого животного лежала там же.
Пожалуй, силы четверых мужчин может и не хватить, чтоб сдвинуть её.
– Счастье, что решётка на сиденьях держится, а то бы им несдобровать, – пробормотала циркачка с лёгким марсовийским акцентом. А потом, словно услышав что-то, обернулась резко к кулисам: – Да сколько можно ждать! Наконец-то! Салих, Арчи – а ну-ка, подсобите джентльменам.
К нам бежали двое, седой альрав и, кажется, аксонец, ещё совсем мальчишка, но долговязый и широкоплечий. Пока они примерялись к решётке, мы с Мадлен пробрались через ряды, чтобы помочь леди в розовом платье. Похоже, при падении она ударилась головой и сейчас была совсем плоха – не понимала, где находится, и плакала всё время. У меня сердце сжималось.
«Какая катастрофа, какая катастрофа», – вертелось в голове постоянно; было нечто ужасное, чудовищное в том, что произошло.
Мэдди предложила пострадавшей своё плечо для опоры, я же осторожно взяла девицу под руку. Мы передвигались медленно, крошечными шажочками. Мужчины успели оттащить решётку с тушей животного в сторону; доктор Брэдфорд, склонился над Хэмпшайром, закатывая рукава:
– Боюсь, здесь новости дурные… – и вдруг осёкся, делая рукой знак замолчать.
Замерли Салих и Арчи, которых больше, чем пострадавшие, вероятно, интересовала судьба медведя. Сбилась с шага и Мадлен, и нам пришлось остановиться. И в наступившей тишине отчётливо прозвучал хриплый, булькающий голос герцога:
– Проклятие… возмездие… Он дотянулся, клянусь, я видел его, кха-кха, – и Хэмпшайр закашлялся натужно, слабея, кажется, с каждым звуком. – Конец Аксонии, будь проклято оно всё…
Он попытался встать, но доктор Брэдфорд ему не позволил. Леди, которую мы вели, разглядела пристреленного зверя – и начала обмякать; Мэдди залопотала, точно над младенцем, заставляя её отвернуться, и, как ни странно, это помогло. У выхода из зала нам навстречу бросилась причитающая женщина, следом за которой спешил, заламывая руки, её супруг – родители несчастной девицы в розовом. Они так рассыпались в благодарностях, что стало неловко: ведь мы всего лишь увели её подальше от арены, а по-настоящему спасла всех циркачка с ружьём, Фея Ночи. Я повторила это дважды, причём умышленно – наверняка после трагедии разойдутся сплетни, так пусть хоть часть их будет правдивой.
Всё это заняло около четверти часа. Тем не менее, обстановка в зале разительно изменилась: наконец появился тот самый Барнелл, как выяснилось – цирковой медик, а с ним роскошно одетый чжанец неопределённого возраста и женщина необычайно мощного сложения с двумя огромными веерами, притороченными к поясу. Двое из пяти жертв, придавленных рухнувшей решёткой, уже пришли в себя – мужчины, военные, судя по выправке; доктор Брэдфорд хлопотал над герцогиней Хэмпшайр. Ещё одна женщина в тёмно-синем наряде сидела на бортике арены и плакала, уткнувшись в собственные ладони.
