— Логично… — Данила задумался. — Надо тогда в город прорываться. Или, Уль, ты сможешь что-то сделать?
— Со связью? Не уверена. Я… попробую.
— Отставить, — Пётр Савельич вышел из дома. И в кои-то веки был он не в спортивных штанах, но в военном кителе. — Связь я обеспечу. Мой усилитель ни одна глушилка не подавит. Так, вы двое…
— Туда, — Мелецкий указал на дорогу. — Надо технику остановить.
— А сдюжишь, огневик?
— Думаю, что справимся.
— Девку зачем с собой тащишь? Одно дело на лужку красовать, и другое — беспредельщики.
— Надо так, Пётр Савельич, — Ульяна сама вцепилась в руку. — Вы тут… а мы… мы там…
— Так, я Лёшка, — Алексей протянул руку. — А вы военный? Военный пенсионер, так? А медали есть?
— И ордена тоже…
— Отлично! Надо, чтоб при полном параде. Военный пенсионер, проливавший кровь за государя и родину, встаёт на защиту… это будет реально бомба!
— Балабол…
Дальше Ульяна не слышала.
Кровь кипела.
И огонь в ней. Точнее сначала он, а потом и кровь. Сила рвалась, но Данила её сдерживал, причём получалось на диво легко. Только двигаться хотелось. Быстро и ещё быстрее.
И в какой-то миг он перешёл на бег.
А Ульяна с ним.
— Уль, Даня… тут… — запыхавшаяся Элеонора едва не врезалась в них. — Там… там техника… и Василий… он не стабилен!
Твою мать.
Только нестабильного демона им для полноты картины и не хватало.
— Он встал на дороге, но говорит, что нужен кто-то… что он ещё сдерживается, но если впадёт в ярость, то надо бежать. И я вот побежала. За помощью.
Василий и вправду стоял на дороге.
Смешной человек в белом костюме. Крохотный по сравнению с громадиной промышленного бульдозера, застывшего напротив, буквально в двух шагах.
— Уль, Эля, вы…
— Я его не брошу, — Элеонора упрямо тряхнула головой. — Васе нужна помощь!
Ага.
Значит, зацепил.
И это хорошо. Главное, чтоб не сорвался, потому что когда он больше человек, чем демон, это одно. А вот если наоборот, то совсем другое. За демона Данила Эльку не пустит.
Может, и бывшая, но всё равно ведь своя.
И он за неё отвечает.
Странное чувство, если так-то. Данила в жизни и за себя-то отвечать не стремился. А тут вот за бывшую. Она ведь и не просит. И вряд ли вообще нуждается в его опеке, но…
— Василий! — Данила отбросил несвоевременные мысли. Потом подумает. — Василий, ты…
Василий обернулся.
Глаза его светились красным, причём в сочетании с белым лицом смотрелось жутковато. Данила застыл, подняв руки, показывая, что он, конечно, идёт, но исключительно с мирными намерениями. И мысленно попытался представить, что делать, если Васька и вправду с катушек с летел. Ну не швыряться же в него огнём, в самом-то деле.
Василий стоял.
Смотрел.
И не моргал. А потом моргнул и что-то изменилось.
— Контрастами работаешь? — Данила широко усмехнулся, сдерживая вздох облегчения. Швыряться огнём в демона не хотелось категорически.
— Они заявили, что имеют право ликвидировать данное поселение, — голос Василия звучал глухо. — И потребовали их пропустить.
Пара бульдозеров. И такая штука, которая дома разваливает. И ещё краны. И техники согнали и вправду прилично.
— А люди где? — сознание выцепило деталь, которая не вписывалась в общую картину.
— Я их прогнал, — демон выдохнул. — Кажется, проходит.
— Как прогнал? — Данила крутил головой, но и вправду. Ни одного человека. Пустота в кабине грузовика. И бульдозер остывает. Где-то там, дальше, тарахтит мотор, но никто не пытается двинуться. А совсем рядом съехал на обочину зеленый внедорожник и застыл с распахнутыми дверями.
— Ужасом. Любой высший демон способен испустить низкоэнергетический импульс, который у подавляющего большинства живых существ вызывает весьма определённую реакцию организма. Он воздействует на нейронные связи, вызывая подавление воли и способности мышления, вместе с тем частично парализуя некоторые отделы головного мозга, вследствие чего воздействие ощущается не только на психическом, но и на физиологическом уровне. Разные свидетели описывали ощущение как всеобъемлюзщий иррациональный ужас. Но раньше у меня не получалось.
Василий вытянул руку и посмотрел на неё.
Потом на вторую.
И почесал лоб. Данила прищурился, потому что ему показалось… нет, точно показалось. Или нет?
— А теперь получилось? — уточнил он, прислушиваясь к себе. Ужаса не ощущалось, скорее растерянность и некоторая обида, потому что выходило, что он опять вроде бы как не при делах. Готовился грудью встать на защиту, а оно уже и не надо.
— Случайно. Мне удалось направить волну и сохранить контроль над ней и собой. Но кажется, началась локальная аллергическая реакция. Лоб чешется.
И поскреб.
— Не, это у тебя… руку убери, — Данила подождал, пока Василий отнимет пальцы. — Это не аллергия, Вась… это у тебя рога режутся.
Глава 14
О важности соблюдения правил личной гигиены
Самозванца повесили и выслали на север.
О важности правильного оформления сложных приговоров суда.
Стас очнулся.
Сон был хорошим.
Таким… в нём мама была жива. А он заканчивал мед и уже договорился о прохождении ординатуры под руководством Млынского, который редко кого к себе звал, но Стаса заметил. И сказал, что у него талант. И отец в кои-то веки не стал ворчать, что можно бы дару найти другое применение, видно, тоже гордился. А Данька сказал, что у него и сомнений не было.
И сам…
Вот тут как раз сон и закончился. И Стас открыл глаза. Не хотелось. Опять будет потолок, гладкий и ровный, такой раздражающий, чтоб ни лишней трещинки, ничего. И серое пятно вместо окна. И в целом ожидание, выпустят сегодня хоть куда-нибудь.
Но потолок оказался другим.
Стас моргнул. А потом вспомнил. Перевели же. Авария. И суета. И появление санитаров, которые вкатили укол вне графика. Он-то давно научился отслеживать время по внутренним часам. И дозу дали промежуточную, оглушающую, но не выключающую. А Стас, к счастью, успел немного восстановиться с прошлого сеанса, вот и запустил вывод снотворного.
И дорогу запомнил.
Корпус, тот самый, который их красить оставили. А он тогда сумел до телефона добраться, только…
Нет, этот потолок тоже был другим. Совсем. В палате его, как и его соседа — тощего парня с землистым лицом — привязали к кроватям. Не сильно, поскольку давно уже никто не пытался вырваться, скорее порядка ради. Привязали и велели вести себя хорошо. Будто бы силы оставались вести себя плохо. Стас и лежал, глядя на потолок. И этот определённо был другим.
Белый.
И с трещинками. А по краю — лепнина, которую давно стоило бы подкрасить. И… и кровать другая. Не больничная кровать. Окно. Без решёток. Дыхание перехватило. И Стас решился повернуть голову. Стена. Не сизая и не белая. С обоями. В цветочек.
От счастья хотелось разрыдаться.
И…
— Проснулся? — спросил кто-то. И Стас повернул голову в другую сторону, после чего с разочарованием был вынужден признать себе — он спит.
Сон продолжается.
Просто один сменился другим, а что ему показалось, будто он проснулся, так это бывает. Игра сознания или подсознания.
— Нет. Я сплю.
— Проснулся, — сказала девушка, которой просто-напросто не могло существовать наяву. — Ты лежи. Я Даниле наберу. Он просил сказать, когда ты проснёшься.
И телефон достала. Стас вместе с ней гудки послушал, и когда она нахмурилась — Данька как обычно не слышал звонка — поинтересовался:
— Ты его девушка?
— Я? Нет. Я кузина его невесты.
— А у него невеста есть?
— Давно уже, — отмахнулось чудесное видение. — Голова болит?
— Нет. Почти.
— Хорошо. Но кружится может. Тебя крепко заморочили. А ещё с кровью что-то не то. Я сперва не видела, морок мешал, но как сняла, так понятно, что не то.
