— Я хочу этот мир себе! — неожиданно сам для себя ответил Саптама. — Он станет моим лучшим экспериментом.
Глава 10
С путешествием на изнанку к сестре решили повременить. Время там текло с той же скоростью, что в мире Комариных, а потому длительное путешествие пока не вписывалось в планы. В конце концов, я уже пообещал Агафье воссоединение с сыном. Откладывать разговор в ещё более дальний ящик не имело смысла.
Когда мы вернулись из Сашари домой, то оказались в самом разгаре подготовки спецоперации. Первое, что бросалось в глаза, — это три дирижабля в небе над Хмарёво. Флаги рода виднелись лишь на одном из них, нашей «Капельке». Остальные, вопреки имперским директивам, не имели опознавательных знаков.
— У нас гости? — поинтересовался я у первого же попавшегося кровника?
— И да, и нет, граф, — широко улыбнулся тот. — Это дирижабли баронессы Белухиной, они отправятся с нами в Италию.
— А на кой нам… — «такое сопровождение» хотел было я добавить, но заметил идущих ко мне летящей походкой Тэймэй и саму баронессу. Лучше уж получать информацию из первых уст, чем пытать непосвящённых во все подробности кровников.
«Ну как? — первой задала вопрос Тэймэй по кровной связи. — Получилось?»
Я отрицательно покачал головой. Жена нахмурилась, но тут же вернула себе самообладание:
«Ничего, что-то придумаем!»
— А что у нас происходит? — пришёл мой черёд задавать вопросы. — Баронесса, не подумайте, я бескрайне рад вас видеть, но в тоже время снедаем любопытством, что мы собираемся везти в Мантую такого, чего не смог бы перевезти наш дирижабль.
— О! Миша, мне наша маленькая азиатская княгиня нашептала, что Комарины всё же планируют триумфально вернуться в Италию, о чем когда-то задумывался ещё твой дед. И как его бизнес-партнёры, мы с Аристархом примем в этом самое деятельное участие.
Моему удивлению не было предела. Зная деда и его скрытность с хитростью, я не мог поверить, что он рассказал о подобном своим бизнес-партнерам.
— Не удивляйся, — криво улыбнулась Мария Петровна. — Наш банк был одной из ступеней реализации его плана.
— А можно поподробней?
— Конечно, — баронесса перестала улыбаться, став абсолютно серьёзной. — Я тебе кое-какие документы подготовила, ознакомься перед визитом в Мантую.
Баронесса передала мне папку, а сама той же стремительной походкой ринулась к одному из дирижаблей, выкрикивая на ходу:
— Ну кто так грузит? А если они сдетонируют в трюме? От моей ласточки даже пыли не останется! Рукожопые вы…
Дальше шёл абсолютно доступный и понятный любому русскому человеку ряд эпитетов нелицеприятного характера.
— Дорогая, а как тебе в голову пришла мысль обратиться к баронессе в нашем щекотливом мероприятии? — обратился я к Тэймэй. Предполагалось, что подобные дела необходимо было держать в тайне, а не рассказывать о них направо и налево.
Тех же Кречетов, Исьбернов и Гепардеви я приглашал лично и с понятными целями афиширования моих связей. Что касается Белухиной и Тигрова…
— Вообще, я просто хотела придать весомости нашему появлению. Одно дело, когда мы пройдём процессией через Мантую войдём в палаццо дель Те, и совсем иное, если в воздушном порту будут парить сразу три гиганта, принадлежащих нашему роду. Такого даже монархи себе позволить не могут, — принялась с энтузиазмом высказывать собственные соображения супруга. — Обычно у них один дирижабль для личного пользования, остальные принадлежат другим родам и привлекаются на службу в случае острой необходимости. Исключение у нас в империи. Здесь все воздушные гиганты под негласным крылом империи. Поэтому, когда я обратилась к баронессе с просьбой арендовать два дирижабля для конвоя в Мантую, та не просто согласилась, а тут же примчалась и начала принимать деятельное участие в подготовке, при этом приговаривая, что она ещё покажет макаронникам, как обижать её любимых комариков.
М-да, а в умении нагнать пафоса моей супруге не откажешь. И ведь не в родовом обучении дело, она в юном возрасте была вырвана из семьи. Нет. Это нечто внутреннее. Осознание собственного величия и проецирование его во вне. Я с этими вопросами не заморачивался, хотя, как оказалось, также имел далеко не простых предков. Однако же в части придворных церемониалов Тэймэй давала мне сто очков форы. Что ж, теперь хотя бы стал понятна цель привлечения Белухиной.
Оставив жен, я отправился в кабинет изучать папку, полученную от баронессы. Чем глубже я вчитывался, тем сильнее во мне крепло чувство восхищения бароном Комариным. Это же надо быть такой хитроумной сволочью? Но чего у него не отнять, действовал он всегда в интересах семьи, не гнушаясь любым инструментарием. Чего только стоила рабская привязка Агафьи, в то время как она выходила замуж по любви.
Итак, Михаил Юрьевич Комарин после путешествия по Европе в молодости отметил для себя несколько краеугольных проблем. Он знал, что там его дожидается наследство вместе с серпентарием врагов, уже успевшим уничтожить его предков. И тогда барон решил провернуть гениальную, на мой взгляд, финансовую аферу. Он создал банк, и не простой, а такой с которым сперва стали считаться в Российской империи, а после и во всей Европе.
Русско-Азиатский банк мало того, что кредитовал по сниженным ставкам очень многих дворян Европы, но и даже помог ссудами сразу в нескольких родовых войнах. И не только родовых. Прочитав следующее предложение, я присвистнул. О-хре-неть! Мы давали ссуду де Сен-Гиббонам на проведение Французской революции. Более того, их родовой артефакт до сих пор хранится у нас в залоге. И не где-то там… а в нашей родовой сокровищнице в отдельном схроне.
— М-да, деда! Не того называли кровопийцей Европы, ой, не того!
Ну да я отклонился от темы. Суть же махинаций была в том, что за последние полвека Русско-Азиатский банк выдал такое количество ссуд, что множество аристократических родов оказались у него в должниках. Однако же лояльное отношение, умеренные пени и совсем уж редкие показательные наказания зарвавшихся должников сделали своё дело.
А я ещё удивлялся, что список кровных клятв о ненападении на наш род был столь разнообразен и обширен. Ещё бы, количество знатных фамилий, погрязших в долгах и живущих благодаря нашей милости было в несколько раз большим. Отдельным списком шли фамилии итальянских дворян, ведущих дела с использованием наших транспортных и финансовых ресурсов. Была здесь и оливковая четвёрка, и сахарные бароны, да здесь даже те же дель Ува с делла Ровера отметились.
— Ай, да, деда, ай, да, молодец! — вырвалось у меня. — А на манеже ведь всё те же!
И главной вишенкой на торте было официальное отсутствие нашей фамилии в числе акционеров банка. Были Тигровы и Белухины, а мы оставались в тени.
Чем мне это могло помочь в восстановлении прав? В общем-то, дед взял в финансовые тиски яйца большинства врагов рода Занзара. Стоило кому-либо дёрнуться в нашу сторону, и они запросто могли оказаться банкротами, более того, некоторые лишились бы своих дворцов, земель и предприятий. И это не говоря о том, что их политическим и деловым врагам могли быть отправлены прелюбопытнейшие письма анонимного содержания, в которых бы вскрылись многие их прошлые прегрешения. Добить слабого в таком случае удалось бы чужими руками.
В завершении этой прекрасной схемы говорилось о том, что Русско-Азиатский банк ежегодно устраивал в каждой стране по приёму, на котором кулуарно и выбирался козёл отпущения из особо злостных неплательщиков. Неявка должников была равносильна подписи в собственной несостоятельности. Поэтому приём становился местом подкупов и торгов суммами такого размера, что могли бы отчасти и уменьшить долги некоторых родов.
Вот подобный приём и планировали провести в этом году в Италии лично баронесса Белухина и Аристарх Тигров, заодно прижав моих врагов, и при необходимости помочь обезвредить кого-либо из них. Местом проведения приёма баронесса предлагала сделать палаццо дель Те возрождённого рода Занзара.
