В этом коридоре также отсутствовало освещение, что меня не очень радовало – приходилось идти медленно, даже с учетом того, что дрон-разведчик № 2 летел впереди и искал возможные препятствия. АдаКол2 спросила, не хочу ли я включить аварийное освещение, и я поинтересовался, может ли она сделать это так, чтобы никто не заметил изменение уровня энергии в предположительно темной зоне. Она ответила отрицательно. И мы остались в темноте.
Я знал, что даже если АдаКол2 готова за меня поручиться, это не изменит мнения людей. Давайте посмотрим правде в глаза, даже убедительные физические или визуальные доказательства часто не меняют человеческих взглядов. Вероятно, система не была похожа на ГИКа, который самостоятельно распоряжается своей судьбой, является заместителем Сета, а в учебных делах университета и в побочном бизнесе по освобождению бывших корпоративных колоний занимает то же положение, что и Айрис, хотя большинство студентов и персонал низшего звена, с которыми он взаимодействует, не знают о его полных возможностях. ГИК показал мне штатное расписание, разобраться в нем оказалось трудно. Я не знал, какие отношения у здешних людей с АдаКол2, но, весьма вероятно, не такие, как у ГИКа с его экипажем.
АдаКол2 могла вести меня в ловушку, потому что возможно все, и хотя статистически плохое должно случаться не так часто, оно постоянно случается.
«ID: Б-Э-автостраж запрос соединения. Ответ отрицательный. Повторить запрос», – передала АдаКол2.
Она сообщала, что запросила соединение с автостражем «Бариш-Эстранцы», но не получила ответа и попросила меня объяснить почему. Наверное, оно и к лучшему, хотя обычные автостражи не умеют взламывать системы, только боевые. Просмотрев запись АдаКол2 о появлении здесь отряда Б-Э, я был на восемьдесят семь процентов уверен, что это не боевой автостраж. Его бронекостюм был таким же, как у Третьего и уже мертвых автостражей «Бариш-Эстранцы», с которыми мы столкнулись. К тому же в него еще никто не стрелял. Боевые автостражи служат не для того, чтобы просто стоять, пока люди разговаривают.
Но теперь мне придется объяснять системе, никогда не контактировавшей с автостражами, не считая меня, что такое модуль контроля. Ну ладно.
«ID: Б-Э автостраж не самостоятелен».
«Запрос?» – отозвалась АдаКол2.
Излагая экзистенциальный ужас модуля контроля на базовом языке, я дошел до конца коридора, такого длинного, что, вероятно, он огибал все огромное сооружение.
Ратти и Тарик рассуждали о том, что по всей планете наверняка есть и другие объекты, обнаруженные и скрытые. Надеюсь, это не так.
Я прошел мимо двух запертых дверей с прозрачными иллюминаторами, одна из которых, по словам АдаКол2, вела в кладовку с инструментами, а другая – в узловую станцию ныне не существующей системы жизнеобеспечения/атмосферного контроля в этой секции. Это объясняло, почему сепаратисты не использовали это пространство. Сооружение было настолько большим, что они пока не хотели тратить ресурсы на ремонт этой зоны.
Другие дверные проемы были наглухо закрыты каменными блоками с герметиком. АдаКол2 сказала, это сделали, когда стало ясно, что колонисты не смогут жить в этой секции, не проведя капитальный ремонт. Я так и не понял, произошло это еще в докорпоративный период или когда сюда прибыли колонисты «Адамантина».
В конце коридора дрон-разведчик № 2 врезался в люк, очень похожий на грузовой вход в ангар, но всего трехметровой высоты. В этот момент мы как раз говорили про модуль контроля, и закончился разговор вот так:
АдаКол2: «Запрос?» (перевод: зачем? Зачем это нужно, какие функции исполняет или зачем подобное допустили?).
Я: «Ответ отсутствует» (перевод: я не знаю или не хочу говорить об этом).
Поскольку электричество в этой зоне было отключено, люк работал в ручном режиме и открывался с этой стороны с помощью механического колеса и рычага – невероятно глупо, если не принимать во внимание, что все это место было спроектировано для защиты людей от враждебной среды, а не от других людей. Камер здесь у АдаКол2 тоже не было, но датчики веса, расположенные по краям строения, в основном работали исправно, и система знала, что шаттл не находится в прямой видимости от двери. Так что, если кто-то не приказал АдаКол2 мне соврать, чтобы заманить в ловушку, я мог спокойно открыть дверь.
Тяжелый люк заело после долгого бездействия, но я налег на него и сдвинул достаточно, чтобы мог проскользнуть дрон-разведчик № 2.
Внутрь проникли серый свет дня, дуновение ветра и пыль.
Как только дрон-разведчик № 2 вышел из укрытия, он утратил ограниченную функцию сканирования, но камера у него осталась. Он увидел большой ангар, на этот раз с освещением, а у дальней стены открывался вид на красные полосатые склоны и осыпавшиеся камни. Отряд «Бариш-Эстранцы», видимо, заметил вход, хотя это не объясняло, каким образом они догадались искать именно здесь, в зоне помех. Ратти сказал, что, возможно, они осматривали установки для терраформирования, намереваясь продать их на металлолом, но это был скорее сарказм.
Наклонная каменная стена, вероятно предназначенная для защиты люка от непогоды, отгораживала остальную часть ангара. Дрон-разведчик № 2 не уловил никаких аудиосигналов, но вздымающий пыль ветер заглушал негромкие звуки, такие как голоса и передвижения людей. Дрон-разведчик № 2 опустился на землю и завернул за угол. На одной из трех неповрежденных посадочных площадок стоял шаттл. Больше, чем шаттл ГИКа, длиннее, и кабина пилотов располагалась выше. Через иллюминатор в форме пузыря я увидел, что внутри сидит человек или дополненный человек. Снаружи, у ведущего к люку трапа, стоял второй автостраж.
Прежде чем начать разговор с Трин, Айрис спросила ГИКа-дрона, считает ли он, что шаттл Б-Э следовал за нами, когда мы вошли в зону выключения связи. ГИК-дрон так не считал; он сохранил последние данные сканирования этой области планеты, а также предполагаемое местоположение кораблей «Бариш-Эстранцы» и ее шаттлов. По его мнению, этот шаттл мог попасть в зону только раньше, возможно, даже за день до нас. Дальнейший анализ мог произвести только сам ГИК, но, видимо, в сканах зондов имелся пробел, которым воспользовалась «Бариш-Эстранца». ГИК-дрон был раздосадован этим промахом и полагал, что ГИК будет вне себя от злости.
– Очень подозрительно, что они прибыли сюда именно в это время, – задумчиво произнесла Айрис. – А не мог ли тот историк рассказать нам об этом месте, потому что Беллагая узнала, что кто-то из колонистов других фракций проболтался «Бариш-Эстранце»?
Тарик простонал и потер глаза.
– Излишняя осторожность никогда не повредит.
Еще бы. Вероятность того, что мы оказались в дерьме из-за того, что какой-то урод-колонист брякнул лишнего, составляла не менее шестидесяти пяти процентов. Но я понятия не имел, зачем он это сделал. Трин сказала Айрис, что они не обнаружили в этом сооружении или поблизости никаких инопланетных реликтов и, что еще важнее, не было никаких инцидентов с заражением. Так, может быть, это ревность? Но ведь главная колония никак не могла узнать о происходящем после потери связи. Не знаю, почему люди совершают те или иные поступки, да люди и сами не знают.
– А для чего другая дверь? Она ведет еще в одну секцию ангара? – спросил Ратти, по-прежнему просматривавший видео с моего дрона в шаттле.
И я понял, что снова просто стою на месте.
Ага, а сам я и не обратил внимания на дверь, чудесно. Она была большая, как в ангаре, через который мы зашли со стороны терраформеров, но не такая монументальная. Хотя шаттл запросто мог бы пролететь.
«Запрос?» – спросил я у АдаКол2.
Она показала карту этой части сооружения, довольно примитивную. Этот ангар находился с северной стороны, а коридор вел к другому ангару, с восточной, так что можно было пролететь на шаттле насквозь. Наверное, так нам и следовало поступить.
Я отправил карту на дисплей в шаттле, чтобы показать людям.
– Интересно, какой была эта планета до терраформирования, – сказала Айрис, на минуту отвлекшись от разговора с лидером сепаратистов.
