И было всё равно.
«Пускай», – билась мысль в голове, и опасные нити подрагивали, но не могли меня зацепить. Пускай Валх сильнее и опытнее, но сегодня я просто не могу его бояться, не могу ему уступить – у меня есть цель, есть что-то, что могу сделать только я. Стать сном; стать тенью тени; лететь сквозь сети врага, не задевая их.
…кто-то колотил в дверь моей спальни, испуганно и настойчиво.
Но ловушки уже остались позади, и надо мной было только небо в клубящихся тучах, а внизу – город, небрежно составленный из крохотных, игрушечных домов, между которыми петляли улицы. Люди – россыпь подвижных сияющих песчинок, кошки – звёзды с туманной сердцевиной, птицы – крылатые сны… Всё не то, все не те; мне не нужны были они, я искала Фею.
И наконец нашла.
Яркая, но уязвимая, как свеча на ветру, она точно плыла над мостовой, следуя за уродливой марионеткой, похожей то ли на карикатурную монахиню, то ли на паука, то ли на обезьяну в похоронном костюме. Иногда в кукольных чертах мелькало что-то живое и словно бы разумное, но быстро угасало, и марионетка принималась подгонять Фею ещё яростнее. Я кружилась над ними и кричала – тщетно, никто будто и не слышал. А город под их ногами сминался, как старая газета, расстояние сжималось… И только одно здание оставалось нетронутым и, напротив, с каждым мгновением подрастало: амфитеатр Эшли.
– … леди Виржиния! С вами всё в порядке? – донёсся оклик издали.
«Не сейчас, – подумала я с тоской. – Святые Небеса, только не сейчас».
В каком-то отчаянном порыве мне удалось взлететь выше прежнего – над шпилями, над тучами, над бездонным небом, туда, куда уходили нити, привязанные к конечностям марионетки, где призрачные руки в белых перчатках безжалостно направляли каждое её движение. Я с такой яростью бросилась на эти пальцы, что, кажется, переломала их, как сахарные. Невидимый кукловод вскрикнул и исчез; крестовина обрушилась с высоты на игрушечный Бромли, но растворилась в воздухе, так и не достигнув земли.
Марионетка упала в грязь…
…и поднялась почти сразу.
С ужасающей чёткостью я поняла, что не смогу её остановить – или хотя бы замедлить достаточно, чтобы его догнали другие. Может, в ином сне и получилось бы, но не в этом, где Виржиния Эверсан-Валтер, человек из плоти и крови, обратилась тенью, способной выскользнуть из ловушки Валха. Если только постараться изо всех сил… если только иметь в запасе ещё немного времени…
– Не успеваю, – прошептала я и проснулась.
В дверях стояла встревоженная Паола с запасным ключом в руках, а из-за её плеча выглядывала Юджиния.
– Вы не откликались, леди Виржиния, и я взяла на себя смелость войти.
Пожалуй, всё отмеренное мне самообладание ушло на то, чтобы сказать с улыбкой:
– О, благодарю за беспокойство, однако же не стоило так утруждаться. Я просто немного переволновалась и прилегла, а затем неожиданно уснула… сколько прошло времени?
– Около получаса, – немедленно откликнулась Паола. И добавила со странной интонацией: – Маркиз Рокпорт собирается уезжать.
Решение я приняла мгновенно:
– Что ж, тогда вы разбудили меня весьма своевременно. Я должна с ним поговорить, потому что… потому что вспомнила кое-что важное, о чём упоминала мисс Ишервуд.
– Вспомнили?.. – донеслось мне вслед растерянное.
Однако я уже не слушала, а торопливо бежала вниз по лестнице – в помятом после короткого сна платье и с безнадёжно испорченной причёской. К счастью, до моего неподобающего внешнего вида никому не было дела – и в особенности тем, кто негромко переговаривался в холле, уже у самых дверей.
– Амфитеатр Эшли! – выпалила я, перескочив последнюю ступень, и тотчас же взгляды всех присутствующих обратились ко мне. – Мисс Ишервуд может быть там, она… она точно упоминала о нём, совсем недавно! Она… она собиралась устроить ещё одно представление с участием уцелевших циркачей, назло убийце!
Надо заметить, что в моих словах не было ни грана лжи, поэтому маркиз совершенно напрасно выгнул обе брови разом. Но, к счастью, ни спорить, теряя драгоценное время, ни выяснять подробностей не стал, а сразу обернулся к ожидающим его «гусям» и сухо приказал:
– Вы со мной едете в амфитеатр. Остальные придерживаются прежних указаний. Исполнять.
Я тоже обернулась к Паоле и Юджинии, замершим на половине лестничного пролёта, и попросила:
– Найдите мистера Маноле, пусть он пригонит машину к крыльцу. Да, и подайте мне накидку с капюшоном – похоже, ненастье только усиливается.
Лицо дяди Рэйвена точно оледенело:
– И куда вы собрались, драгоценная невеста?
– В амфитеатр Эшли, разумеется, – ответила я невозмутимо. Юджи тем временем скрылась в недрах крыла для прислуги, а Паола беспрекословно отправилась за верхней одеждой. – Мисс Ишервуд – моя подруга, как можно бросить её в беде? Кроме того, если она напугана, вам определённо понадобится женская мягкость и ласковость, чтобы успокоить её.
– Леди Виржиния, я настаиваю на том, чтобы вы остались в особняке.
– Вынуждена отклонить… О, миссис Мариани, благодарю, вы мне очень помогли, – улыбнулась я, набрасывая на плечи накидку.
– Дорогая невеста, я вынужден…
– Нет, нет и ещё раз нет. Я еду.
– О, а вот и женская мягкость, – с непередаваемой ехидцей заметил Клэр, спускаясь в холл. – Что ж, поезжайте, племянница, а я к вам с удовольствием присоединюсь – хотя бы затем, чтоб потом не разыскивать вас без всякого удовольствия, когда вы всё-таки улизнёте из особняка навстречу опасности. А вы, маркиз, смиритесь – это я советую, заметьте, от чистого сердца, как большой мастер в смирении.
Дяде Рэйвену, очевидно, было что сказать в ответ, однако он проявил образцовую выдержку – и промолчал.
Не прошло и четверти часа, как мы отправились в путь.
Немногословные молодчики в униформе – уж не знаю, гуси или осы – поехали первыми, набившись всемером в один автомобиль Управления. В мою «Железную Минни» сел Клэр, состроив исключительно кислую физиономию, и Паола в качестве компаньонки, потому что Мэдди осталась в особняке на случай, если беглянка возвратится. А вот в старомодную машину маркиза, к вящему неудовольствию молчаливого водителя, подсел Джул – у меня ему места не нашлось, но и бросать его дома было бы неразумно, учитывая непростое цирковое прошлое и личные интересы.
Не сомневаюсь, что он нарушил бы приказ и сбежал бы; по крайней мере, я поступила бы точно также.
«Да, Джул… – вертелось у меня в голове, пока город, окутанный грозовым мраком, проносился за окошком. – Неужели он правда собирался выследить Тисдейла и убить? И правда сумел бы?»
Об ответе, впрочем, я догадывалась. Не зря же Клэр был так уверен в силах своего загадочного камердинера… К тому же перед самым отъездом у них состоялся странный диалог, в своём роде продолжение моего путаного сна, и на душе стало ещё неспокойнее.
– А если я не буду испытывать желания? – кротко, едва слышно спросил Джул тогда, на ступенях, пока маркиз отдавал распоряжения подчинённым. – Тогда… можно?
– О, тогда всё в порядке. Смерть в некотором роде есть противоположность любви, – ответил Клэр, и я не могла понять, серьёзен он или шутит в своей изысканно-ядовитой манере. – И есть два пути к саморазрушению. Первый – изображать любовь, не испытывая никакого желания, и это порок легкомысленных. А порок слишком серьёзных – страстно желать смерти.
– Своей или чужой?
– А это как раз неважно.
Помнится, Клэр тогда протянул руку, словно хотел оправить Джулу одежду или потрепать его по голове, но вовремя опомнился, напустил на себя кислый вид и нырнул в мой автомобиль. Я же притворилась, что ничего не заметила, но не потому что боялась задеть чужие чувства: настоящая откровенность смущает не того, кто говорит, а того, кто слушает.
– Два часа, – произнёс вдруг Клэр негромко, но голос его отдавался эхом внутри моей головы. – Даже если вы правы, моя проницательная племянница, и убийца заманил циркачку именно в амфитеатр Эшли, прошла уже прорва времени. Полагаете, мы успеем?
