Паола наконец улыбнулась:
– И я тоже.
С того памятного разговора минуло две недели.
Маркиз взялся проводить своё собственное расследование, вооружившись фотографиями Пека и показаниями Арчи Ярвуда; газеты предсказуемо молчали, словно и не было отвратительных плясок на костях весь прошедший месяц. Эллис также пропал – промелькнул один раз, кажется, на кухне, в обществе Мирея и сладких яблочных пирогов, а затем растворился в весенних сумерках.
Кофейня практически пустовала – вдохновлённые ранним теплом, бромлинцы разъехались кто куда. Впрочем, постоянные гости по-прежнему заглядывали ко мне, хоть и реже. Луи ла Рон не показывался с тех пор, как поскандалил с Пеком, Эрвин Калле отправился в короткое путешествие в Марсовию, полковник Арч стал наведываться чаще – в компании младшей сестры и племянницы, приехавших откуда-то с юга, одинаково рыжеватых и застенчивых. Миссис Скаровски появилась однажды, а затем пропала надолго; по слухам, захворала.
Погода стояла почти что летняя.
Распускались листья.
В то утро меня разбудило тепло – и особый, ни на что не похожий вкус воздуха. Бромли окутывала зеленоватая дымка, и свежесть далёких яблоневых садов впервые за многие месяцы перекрывала и душную гарь Смоки Халлоу, и эйвонский смрад. Небо казалось прозрачным, словно розовато-лазурная акварель, и пели птицы на блестящем от росы карнизе.
Я не стала завтракать дома, решив позволить себе чашку кофе в «Старом гнезде», тем более что Мэдди наверняка с удовольствием составила бы мне компанию. Поэтому выехали мы раньше обычного. Лайзо был необыкновенно молчалив – впрочем, в последние дни он частенько впадал в задумчивость. По пути я дважды попросила остановиться: сперва на площади, чтобы купить газету у мальчишки-разносчика, а второй раз без всякой причины, просто понравилась улица в вуали благоухающих лепестков вишни.
– Как быстро летит время, – вырвалось у меня.
Взгляд у Лайзо потух.
– Да, быстро… Да вот только ничего не меняется.
– Что ты имеешь в виду? – спросила я, обернувшись к нему, но он не ответил.
В газете не было ровным счётом ничего интересного. Первые четыре листа занимали размышления по поводу недавнего убийства на каком-то курорте одного знатного алманца, вроде бы даже отдалённо связанного с королевской семьёй. Ещё писали, что растут цены на соль, что закрылась спичечная фабрика на левом берегу Эйвона, и что Его величество с Рыжей Герцогиней собираются поехать в Альбу. Новая статья «Сибиллы Аксонской», как ни странно, выглядела скорее разумной, пусть и ёрнической, а не пустой и преисполненной патетики, как прежде; допускаю однако, на меня повлияло личное знакомство с автором – Пек, несмотря на неразборчивость в выборе тем, оказался довольно приятным человеком со своеобразным кодексом чести.
На самой последней странице в ряду некрологов взгляд выхватил знакомое имя – Джеффри Олбрайт.
«Неужели маркиз?..»
Я жадно вчиталась в скупые строки, но угадать по ним правду было невозможно. «Был верным сыном Отчизны… оставил горевать безутешную невесту… тяжело болел перед кончиной и планировал отбыть на лечение за границу». Короткая заметка распадалась на отдельные фразы, будто и не связанные между собою; возможно, они что-то значили для посвящённых – но не для меня.
Похоронить баронета Олбрайта собирались на маленьком кладбище у самой окраины города – и сомневаюсь, что проститься захотели бы многие. Может, разве что леди Фэйт – если только её бы отпустила мать.
Всё ещё пребывая в мрачных размышлениях, я вышла из автомобиля и тут же заметила на ступенях гостя, которого, признаюсь, давно ждала, но уже и не чаяла увидеть.
– Виржиния, – заулыбался Эллис, подскакивая. – Как хорошо, что вы явились раньше! С завтраком у меня ничего не вышло, каюсь, может, смогу наверстать вместе с вами?
Что-то в его облике казалось неправильным… Я недоверчиво моргнула – и ахнула: детектив был в новом, с иголочки, голубовато-сером костюме. Более того, рубашка выглядела тщательно отглаженной, а ботинки сверкали на солнце – так хорошо их начистили.
– Эллис…
– Ничего не говорите, – разом помрачнел он и поднял в вверх руки, точно сдаваясь. – Давайте для начала сделаем вид, что вы ничего не заметили, у меня и так сердце колотится, как… А, ладно! Так что там с завтраком?
Призвав на помощь всё своё воспитание, я чопорно кивнула:
– Так получилось, что и у меня сегодня маковой росинки во рту не было, поэтому буду вам весьма благодарна за компанию.
Поднимаясь по ступеням, я исподтишка посмотрела на Лайзо. От сердца отлегло: впервые с утра он улыбнулся, и уже за это стоило поблагодарить детектива.
Открыться «Старое гнездо» должно было только через несколько часов, так что о посетителях, разумеется, и речи не шло. Но кофейня уже наполнилась голосами и шумом: стучала посуда на кухне, Рене Мирей гнусаво напевал марсовийскую песенку, ворчал на него Георг, а Мэдди смеялась, кажется, над ними обоими, расставляя в зале свежие цветы. И когда она увидела нас – сперва меня с нарочито серьёзным выражением лица, а затем Эллиса, который сиял и одновременно трясся, точь-в-точь как закипающий медный чайник – то замерла на месте, и розы посыпались из ослабевших рук.
– Доброе утро, – поприветствовала я её.
Мэдди кивнула несколько раз, ещё раз посмотрела на Эллиса, одёрнула платье – и опрометью кинулась прочь, только каблуки застучали по лестнице.
– Это значит «нет»? – совершенно убитым голосом поинтересовался детектив.
У меня вырвался вздох. Пожалуй, я немного понимала её, но можно же было хотя бы постараться соблюсти приличия – и, ради всех святых, не толкать лучшего сыщика Бромли в могилу?
– Это значит, что не надо спешить с выводами. Возможно, она просто уколола палец, – неискренне предположила я, собирая розы, у которых, разумеется, были срезаны шипы. – Прошу, присаживайтесь, а то я и так уже чувствую себя негостеприимной хозяйкой…
– …что для владелицы кофейни совершенно недопустимо, – понимающе закончил Эллис и буквально упал на стул. – Вы всё-таки отберите какую-нибудь еду у ваших наводящих ужас поваров – про завтрак я сказал чистую правду.
Георг в своё время так и не успел сделать предложение Рози Фолк до того, как она стала миссис Хат, и потому по-особому относился к романтическим порывам молодых сердец, поэтому завтрак нам достался более чем сытный. Если бы пироги действительно придавали смелости и решительности, то Эллис, боюсь, стал бы храбрее легендарных героев и отправился бы немедленно завоёвывать свою желанную крепость. Но, по счастью, выпечка, даже очень свежая, волшебными свойствами не обладала, и мы спокойно провели время за неспешной беседой… точнее сказать, я всячески отвлекала Эллиса вопросами от печальных мыслей.
– В газетах о Тисдейле – по-прежнему ничего… Расследование пока идёт?
– Ничего? О, вы не правы, – буркнул детектив, сверля тарелку взглядом. – Ещё неделю назад я лично, не поверите, написал коротенькую статейку. Могу её зачитать по памяти. «Преступник пойман и помещён под стражу. Им оказался мистер Н., подметальщик цирка, а преступления были совершены из зависти и жажды наживы. В настоящее время причин для опасений нет». Точка, конец статьи!
От удивления я даже онемела ненадолго. Отборная ложь, кроме последнего предложения!
– Но неужели люди поверят этой заметке?
Эллис откинулся на спинку стула, задумчиво разглядывая десертную вилку с насаженным на неё куском пирога.
– А куда они денутся. В отсутствии правды, знаете ли, любое объяснение сойдёт, если оно напечатано на бумаге и подписано внушительным лицом. А под этой, с вашего позволения, чушью собачьей поставил своё имя сам мистер Хоупсон. Кому верить, если не начальнику Управления спокойствия? – выгнул брови он. – Но вас, конечно, выдумки не удовлетворят.
– Конечно, – с достоинством кивнула я. И быстро добавила: – Однако, признаюсь, я не хочу знать, что именно случилось с Тисдейлом. Скажите лучше, как здоровье его сопровождающих? Тех, что были в фургоне?
