Ещё паштет.
Прям таки душа радуется. В кои-то веки командировка с нормально организованным питанием.
— И как, позвольте, выглядели мыши? — Руслан не спешит уходить, наблюдает, как Наум Егорович бекон в яичный желток макает. Прямо таки внутри себя аристократом чувствуя.
— Мыши? А вы что, мышей не видели… хотя, если и видели, то эти мыши на мышей не похожи. У них чешуя. Золотая. И клыки из пасти выглядывают.
— Зубы? Передние?
— Передние зубы — это передние зубы. Они вот, — Наум Егорович для пущей убедительности по своим постучал. — А клыки — это клыки. С боков. Понятно.
— Да…
— Эй, глянь, чего тут, — сказал Женька и руку вытянул. На руку эту Руслан и уставился немигающим взглядом. — А то задолбал. Вот не люблю я, когда от еды отвлекают. Кстати, а неплохо готовят…
— Это да, — Наум Егорович согласился.
— Если б ещё никакой дряни не сыпали. Дай-ка сюда, — Женька пересел и, склонившись над тарелкой, принюхался. — Ишь ты. А у тебя с витаминами.
— А у тебя?
— Некромантическая дрянь… хотя… пожалуй, если для меня, то можно считать, что тоже с витаминами. Хорошее место, если отбросить некоторые нюансы. Даже жалко будет закрывать. Почти санаторий. Ну да ладно. Эй ты, болезный, подойди.
Про камеру Наум Егорович спрашивать не стал. Мигает? Вот пусть себе и мигает дальше. Руслан послушно подошёл к Женьке и тот провёл пальцем по его лбу, потом по переносице, хмыкнул этак, задумчиво. — А он давненько тут ошивается. Ишь, прямо-таки пропитался весь поганью. Ну, мил человек, рассказывай давай.
— О чём?
— О том, что у вас тут происходит.
— Сейчас?
И снова ресницами хлоп-хлоп. Взгляд же у человека ясный, добрый такой взгляд, полный понимания и желания сотрудничать.
— Сегодня. Как ты здесь оказался сегодня.
— Меня в срочном порядке отозвали из отпуска. Согласно основной теории произошёл внеплановый выброс энергии, сопряжённый со стихийным ростом пробоя.
То есть, та дрянь в подвале выросла?
— Вследствие выброса были уничтожены стабилизирующие установки, а также фильтры второго уровня…
— Фильтры у них. Второго уровня, — проворчал Женька недовольно. — От этой дряни ни один фильтр не спасёт. Но ты продолжай, продолжай…
— В настоящий момент доступ в лаборатории ограничен. Ведутся работы, но полная картина не ясна. Явно отмечено ментальное воздействие, поскольку все, попавшие под излучение, рассказывают об одном. Глубокий сон и яркие сновидения либо же галлюцинации, которые были приняты за сновидения. Что свидетельствует об изменении излучения и перехода из влияющего на физические компоненты в ментальную плоскость.
Что-то из сказанного Наум Егорович, несомненно, понял.
— Проведённые исследования позволяют говорить о том, что имело место с одной стороны подавление части мозговых функций, а с другой — усиление…
— Это он снова говорит, что их сперва усыпили, а потом заставили двигаться, — пояснил Женька, разламывая вилочкой сырник.
— А… не люблю учёных. Вот вроде просто, а завернут…
— Есть такое. Ты, Русланчик, не слушай. Излагай. Так что теперь?
— Доклад составлен. Ждём дальнейших распоряжений. Дневная смена проходит полное обследование… должна. Лаборатории опечатаны. Ждём, пока подвезут оборудование. Всё осложняется проблемами с логистикой и размещением. А ещё часть техники просто-напросто сгорела.
— Это не Улька, — Женька поглядел на Наума. — Она на технику точно не влияет.
— Камеры тоже отключились, сервера вышли из строя. На настоящий момент удалось восстановить внешний охранный контур и частично — первый внутренний. Видеонаблюдение локально, возможно, потребуется замена части камер. Ждём дополнительных указаний… Лев Евгеньевич очень переживает. Пока берем анализы крови и слюны, снимаем те показания, которые можно.
— Это вы молодцы, — похвалил Женька, и Руслан расцвёл от радости.
— Лев Евгеньевич с начальником охраны ругаются до хрипоты. Лев Евгеньевич требует пустить его в лабораторию… думаю, добьётся своего.
— А этот… Вах… не согласен?
— Вахряков? Он против. Полагает, что спуск может быть небезопасен. Двое пациентов пропали.
— Ужас какой!
— И Вахряков полагает, что их забрало… оно.
— Кто?
— Ну… — Русланчик оглянулся, на цыпочках подошёл к двери и, толкнув её, выглянул наружу. Потом дверь прикрыл и так же, на цыпочках, вернулся, чтобы выдохнуть: — Оно! То, что живёт в лаборатории… тогда ж всё понятно! Днём легло электричество. И, небось, не только наверху. Внизу тоже что-то повредилось. Вот и сгорели стабилизаторы. И та штука, которая держала его в стазисе. Вот оно проснулось…
Говорил он это шёпотом то и дело озираясь.
— Нет, по официальной версии эти двое сбежали. Ага. Конечно. Их же препаратами так заливают, что они и двигаются с трудом. Да и сами подумайте. Отсюда не сбежишь. Тут забор. И даже если охрана спала, то всё равно… вот куда бы они ушли? Лес кругом. Когда обнаружили недостачу, то Вахряков прям позеленел весь. Охранников и без того мало, пришлось всех отзывать, кто вообще тут числится… а люди в отдыхе. Некоторые же так отдыхают…
Руслан щёлкнул себя по шее, намекая, как именно отдыхает охрана.
— Явились, кто с душком, кто вообще не в контакте. Те, что тут, тоже хрен поймёшь. Вроде проснулись, а вдруг опять переклинит? Вдруг эта погань вообще мозги перекроила? Ты его к работе допустишь, а он возьмёт автомат и всех…
Руслан вытянул палец.
— Сделает та-та-та… у нас же не зря мозголомы всех каждый месяц проверяют. Вроде как о ментальном здоровье заботятся. Ага. Срать они хотели на людей. Просто понимают, что опасно. Тут же как? Тут оно на мозги давит. Вроде как и не чувствуешь сперва, а оно всё равно давит! В том году один мозги себе выпустил. А в этом другой до чертей допился. Точнее до этого… ну… собаки. Сперва сюда приволок, а потом звонил и сказал, что, типа, увольняется и идите вы все на хрен!
— Так и сказал?
— Не знаю. Но смысл такой. Его б кто отсюда выпустил… уйдёшь, как же… но он заявил, что ему собака уходить посоветовала. Понимаете?
Что сказать.
Если мыши служат в армии, то почему бы собаке не давать советы? Руслан же уселся на кровать рядом с Женькой и, склонившись, сжал голову руками.
— Как меня всё это задрало… вы бы знали… вот думаю, накрыл бы кто эту шарашку… вот счастье-то…
— Так а чего не сдашь?
— Чтоб башку оторвали? Нет, я б так и не боялся… но у меня мама больная. Я чего сюда полез? Младший научный сотрудник… ага… великая птица. Думал, кандидатскую напишу и стану человеком. Только на деле-то как? Кому она нужна, моя кандидатская… никому. И я сам тоже никому не сдался. Там у всех или родня, или протекция. А моё дело — пробирки мыть и статейки клепать, чтоб в них соавторами влезали те, которые при чинах и родне. Ещё и выговаривали, что, мол, надо больше работать, старательнее… вот и согласился на частную контору. А что? Зарплата охрененная… и оборудование… и сперва-то ничего незаконного. Интересно даже…
Наум Егорович поглядел на Женьку.
— А потом?
— А потом… а потом суп с котом… это Евгеньич может верит, что контролирует нашу погань, но ничего он давно не контролирует! Чего-то там изучают, делают… продукт выдают. Как это… узконаправленные изменения в силовом поле. Но правда в том, что мозги-то плавятся! — это было сказано с абсолютной уверенностью. Руслан и по лбу себе постучал кулачком, верно, чтоб сомнений ни у кого не осталось. — Оно там давно ждёт удобного случая. И вот дождалось… скармливали ему людишек? И докормились…
— И что будет? — уточнил Наум Егорович.
— Известно, что. Сперва лес прочешут. Номерочки пробьют родственничков этих вот, которые вроде как сбежали, — он хихикнул. — Никто не верит… куда б они ушли? Никуда. Если б сами, небось, там бы, за заборчиком, и прикорнули бы. И в лесочке… так что нет их больше! Нет! И Вахряков это дело просёк. Вот и крутится, что уж на сковороде… свои у него тут делишки.
