Руслан вздохнул и, хлопнув Женьку по плечу, сказал:
— Пора мне… эх, друг, вот зря ты сюда попал.
— Ничего, — ответил Женька. — Выберусь.
— Ну… не знаю… Вахряков, пусть и злой на Евгеньевича, но понимает, что если тот скопытится, то Хозяин и всю лабораторию может зачистить. Чисто на всякий случай… он же ж тут голова. В смысле, Евгеньевич. Вот… а Хозяин, он так, он… построил тут всё… и Евгеньевич ему отчитывается. А потому Вахряков и боится трогать. Они друг дружку за горло держат, а потому никак вот…
И руками развёл.
— А кто хозяин, знаешь? — уточнил Женька.
— Не-а… он тут редко бывает. А когда, так это… обнавесится. Ну, типа, искажение. А потому смотришь, что вроде человечек обыкновенный. Но я ж не дурак. Я фишку секу. Когда вот отвернулся, а из памяти человека напрочь вынесло, стало быть, оно не просто так. Так что Хозяина, наверное, только Евгеньевич и знает. Ну, или Вахряков… а может, и они не знают. Тут не угадать… ладно. С вами поболтали, но мне и вправду пора. Ты это… не серчай, если чего… говорю ж, Вахряков точно на ком-то проверять станет, насколько оно там, внизу, безопасно. А на ком ему ещё, как на неподотчётных?
И вышел.
— Что это было? — Наум Егорович потыкал в сырник, раздумывая, прилично ли будет их съесть или от услышанного у него должен был бы аппетит пропасть.
— Да так… одна старая штука.
— Ты его загипнотизировал?
— Скажешь тоже, — Женька подхватил сырник. — Я ж не шарлатан какой. Просто заморочил. У них от этой дряни и вправду мозги мягкие. Потому и морочить легче лёгкого. Чуть толкнул, куда тебе надобно, и готово. Он давно хотел высказать, чего накипело. А я ему подкинул старого надёжного приятеля, которому говорить безопасно… слушай, ты поешь, а то ведь скоро за посудой явятся.
— И этих будешь…
— А смысл? Обслуга. Знать никого не знают. Тут надо другого зацепить. А лучше бы в сеть влезть. Чуется мне, что на этих серверах упавших вдруг много чего интересного отыщется. Ладно, погодим… там, к вечеру, Игорёк чего-нибудь да придумает. Или эти, твои, культурологи…
Глава 17
О том, как опасно вызывать демонов
Помещение трактира наполнилось запахом паленого мяса и раздирающего душу воя.
Повествование о нелёгкой жизни повара в среднестатистическом фэнтезийном трактире
Логово сатанисты обустроили в заброшенном цеху, точнее в части его, отгороженной от основного помещения. Что тут было прежде — комната ли отдыха, склад или ещё какое важное в производстве помещение, Филин не знал.
— Как-то здесь… зловеще, — сказала девица, обнимая себя. — А почему тут, а не там?
И пальчиком указала в дверной проём.
А и вправду, почему? Там, в старом цеху, место явно побольше. И свет есть, хотя бы дневной. А тут из освещения — один фонарик, пятно которого прыгает со стены на пол.
— Потому что так надо!
— Фу, воняет… — произнёс второй, махая ладонью перед носом. — Слушай, а давай и вправду там? Реально же… тут и так дышать нечем, а ещё мы, да козлы… сдохнем же ж.
— Слушайте, — парень в хламиде аж подскочил. — Ну в конце-то концов, хоть один раз можно без нытья⁈ Тут — потому что тут! Потому что для адекватной циркуляции энергетических потоков и уменьшения степени их рассеивания необходимо замкнутое помещение!
— Чего?
— Какая ересь, — Профессор закатил глаза.
— Того, что энергия жертвы там, снаружи, развеется! А тут её задержат стены…
— Кирпич?
— Руны! — рявкнул парень. — На стенах нанесены руны! И на полу! И на потолке! Вы, что, слепые?
— Зелушка, ты не переживай. Тут просто темно, ничего не видно, вот и не заметили.
— Инструкцию, как понимаю, тоже никто не открывал.
— Это какую? Ту, что ночью? У меня интернет не тянул…
— А у меня мама телефон на ночь забирает, чтобы я не сидел и зрение не портил.
Филин покачал головой. Парня даже как-то жаль стало. У него вон и глаз задёргался. Он сделал глубокий вдох и заговорил нарочито спокойным тоном:
— Объясняю. Это помещение специально подготовлено для проведения обряда. В том числе и руны… вот… сейчас… тут где-то лампы должны быть…
И лампа зажглась.
— Магическая?
— Аккумуляторная, — буркнул парень, поднимая лампу. И свет выхватил белые линии на сером грязноватом полу. — Это место, которое идеально подходит под наши запросы. Именно потому что оно небольшое. Ограниченное. Рунный узор поможет энергии сконцентрироваться. А на открытом пространстве она уйдёт в небо там или землю. Здесь же мы её перенаправим.
В магии Филин понимал чуть больше, чем ничего, но стоило признать, что руны на полу выглядели впечатляюще. В центре пола поблескивал свежей краской круг, в который вписали звезду. Причём как-то халтурно, что ли. Вон линия то становилась толще, то истончалась.
— Пентаграмма, — произнёс Профессор, чуть наклонив голову. — А вот руны напрочь лишены смысла… но, коллега, не кажется ли вам эта ситуация странной?
— Я козёл. Они сатанисты. Мы прямо созданы друг для друга. Что тут может быть странного? — буркнул Филин, вглядываясь в узор, что лёг снаружи круга. Руны? Местами они обрывались. Слева виднелись пятна краски, а дальше вон и вовсе лужица, залившая рисунок.
— Так, не пялимся. Свет, там должна быть коробка. В ней свечи. Их надо выставить точно на метки.
— Я не о том, хотя ваш сарказм, безусловно, весьма уместен… скорее смотрите, само это место… — Профессор приподнялся на задние ноги и втянул воздух.
Воняло краской и ещё растворителем. Это и натолкнуло на мысль.
— Здесь убрались, — Филин окинул комнатушку взглядом. — Пыли почти нет, мусора не полу тоже.
— Именно… а ещё кто-то изобразил это подобие звезды вызова.
— Думаете, не наши детишки?
— Практически уверен… те трое явно не слишком понимают, что происходит. Да и четвёртый знает немногим больше.
— Козя, подвинься, — ладошка осторожно упёрлась в лоб, заставив Филина сделать шаг назад. А девчонка, присев на корточки, поставила круглый стакан, залитый чем-то смердящим. — Нет, козя, это нельзя кушать! Это для обряда.
— Рисунок, конечно, отвратительно неаккуратен. Но выполнен с некоторой претензией на достоверность. Взгляните, углы пентаграммы ориентированы не по сторонам света, как сделали бы дети, опираясь на классические рекомендации, но они направлены по основным энергетическим линиям… — Профессор отступил, цокая копытами, но прикоснуться к себе не позволил. — Какое коварство… она собирается меня зарезать и тут же гладит. Где логика?
— Это ж подростки. Какая там логика, — отмахнулся Филин. — Дурь одна…
К свече он всё-таки потянулся, чтобы вдохнуть аромат. Гнилью несёт. И болотом. И желание такое вот, шибануть огнём, чтобы сжечь эту погань.
— Не спешите, коллега… так вот, кто-то постарался. Приехал сюда. Нарисовал это вот всё. Свечи сделал, пропитав их тёмной силой.
— Это…
— Она самая, хотя какая-то странноватая, — Профессор наклонился и осторожно понюхал. — Нет, некромантией тянет, но не только ей… и значит, что-то тут затевается нехорошее.
— Жертвоприношение?
— Боюсь, что не только оно. Вы ведь должны понимать, что взрослые люди не станут играть с подростками просто так. И если бы речь шла о детях состоятельных людей или влиятельных, то можно было бы заподозрить, что кто-то собирается воздействовать на родителей через их пустоголовых отроков.
Но эти детишки явно из числа простых.
Главный хлопнул в ладоши, привлекая внимание.
— Теперь смотрите, свечи зажигаем и становимся на углы пентаграммы. Козлов надо в центр. Вон, скобу видишь.
Филин видел. И отметил, что скоба эта поблескивает свежим металлом, и стало быть, появилась она недавно. Как и цепь, от неё исходящая. И вот это сочетание, скобы и цепи, навевало нехорошие мысли.
— А как по углам, если их больше? Смотри, нас ведь четверо, так? А углов… раз, два…
— Пять их, Светка.
