— Очень приятно, бог, — сказал он и оскалился. — Для друзей Виктора можно просто Агнос. А ты кто?
— Ярослав Болотов-Светозаров, — ответил тот чуть ошалело. — Но для богов можно просто Ярик.
Затем Ярослав посмотрел на меня и спросил:
— Откуда он вообще взялся?
— О, это долгая история, — ответил я. — Но, если когда-нибудь время будет и мы всё это междувластие переживём не врагами, то, наверное, расскажу.
— Хотелось бы, — отреагировал Ярослав, скосив взгляд на Агноса. — Против богов только идиоты воюют.
Я же вспомнил видения в храме Саламандры и мысленно присвоил себе это звание. Войну против Бельзяра никто не отменял.
Коротко проинструктировал Ярослава по технике безопасности полётов на огненных ящерах, я скомандовал:
— Забирайся и держись крепче за него.
Ярослав забрался на Агноса и прижался к шее у Агноса.
— Чем-то болотную виверну напоминает, — пробубнил себе под нос, но и я, и Агнос услышали.
— Сам ты виверна! — тут же отреагировал бог и встрепенулся, чтобы парень уселся поудобнее. Я сел позади него и дал команду Агносу:
— Взлетаем!
Сидя позади Ярослава, я чувствовал, как того иногда брала дрожь, особенно когда Агнос закладывал какие-нибудь достаточно крутые виражи. Причём делал он это совершенно сознательно. Никакой необходимости в них совершенно не было. Ему просто нравилось, как его новый наездник иногда визжит, как девчонка, а иногда до потери пульса цепляется за чешую и наросты.
— Ну вот, видишь, как классно, — сказал я ему, когда мы пролетели большую часть пути.
* * *
Когда же мы приблизились к резиденции, то начали замечать нечто необычное. Здесь, возле горного хребта, всё уже было усыпано снегом. Температура стояла, мягко говоря, не плюсовая. И вот отсюда, сверху, мы видели, как по снегу, по льду, прямо сквозь белую пелену волной двигались гады: змеи, жабы, какие-то пиявки…
С высоты, конечно, это выглядело отвратно, но ясно было одно: ничего подобного тут в это время года быть не должно. Да и вообще такого в природе быть не должно.
Кроме этого, в небе вокруг резиденции кружила буквально туча гнуса. Да такая плотная, что сквозь неё практически ничего не было видно. Видимо, эти летающие прибыли раньше, а ползающие только-только добрались. Я даже не мог предположить, откуда.
— Что-то мне подсказывает, — сказал я так, чтобы Ярослав услышал, — что это какая-то очень нездоровая ситуация. Зима, как-никак — откуда это всё полезло?
— Так, а я тебе о чём говорил? — обернувшись ко мне и немного подрагивая, ответил Болотов. — Магия. Болотная.
Но потом я увидел то, что заставило меня сцепить зубы: над резиденции поднялись языки пламени, которые пытались достать гнуса и сжечь его. Только тут я увидел, что следы пожарищ внизу разбросаны тут и там. Рароговы, кто как мог, оборонялись от этих самых насекомых, гадов и прочей живности, которая спешила сюда со всей округи.
— Приземляйся, — сказал я Агносу.
— Подожди, — ответил мне Болотов. — Я хотя бы сейчас гнус уберу. Ты не думай, вот такое облако может спокойно людей заживо жрать. Это только кажется, что гнус безобидный.
— Да я сейчас сам эту дрянь уберу, — ответил я, закатав рукава.
И смел эту тучу гнуса стеной пламени в центр. Затем создал вокруг неё кольцо пламени, накинул сверху купол и сдавил всё это, чтобы все летающие твари сгорели.
Стоял хруст лопающихся от жара тел, вонище от сгоревших крыльев и хитиновых тел. Да такая, что даже Болотов поморщился.
— Ну, можно, конечно, и так, — сказал он. — Но с точки зрения биогеоценоза негуманно, я хотел просто их отвести отсюда.
— А я нихрена не гуманный, когда моих жрут заживо!
И мы двинулись дальше. По дороге нам встречались люди с почерневшей кожей. Причём не обугленной, нет. Кто-то шатался, кто-то уже сидел или лежал без сознания, а кто-то неистово чесался и ничего не мог с этим поделать.
— Что за?..
— Яд, — тут же ответил на мой невысказанный вопрос Болотов. — Самый разнообразный.
Я выругался, оценивая степень потрёпанности защитников резиденции. Казалось бы, огонь — ультимативная способность… Но против гадов болотных он далеко не всегда мог защитить.
— Ты сможешь это вытянуть из них?
— Смогу, — кивнул мне Ярослав, стиснув зубы. — Но период интоксикации у взрослых больше, чем у детей, — намекнул мне Ярослав. — Я так понимаю, что наша первоочередная цель — ребёнок?
Я кивнул, но всё же не мог не спросить:
— Какой средний период интоксикации?
Болотов оглянулся, что-то прикидывая в уме.
— Примерно… несколько часов, в зависимости, конечно, от количества укусов. Но судя по общему виду, это началось не так давно. Так что, полагаю, час в запасе у нас ещё есть. Поэтому определяй, что приоритетнее, то и будем делать. Начинать лечить или ищем ребёнка?
— Нет, будем искать младенца и мою мать, — ответил я. — Если у них ещё есть время в запасе, то мы пойдём спасать Гориславу и Светозара.
Мы обыскивали резиденцию, и я понимал, что здесь никого из тех, кто нам нужен, нет. В основном были рядовые отравленные Рароговы.
Где-то в процессе Болотов подозвал меня к себе и сообщил:
— Тут такое дело… — он запнулся, но всё же добавил, — для использованного конструкта здесь было слишком мало живности. Вероятнее всего, основной поток покинул резиденцию и последовал куда-то в другое место.
Обменявшись взглядами, мы покинули резиденцию, вновь использовав Агноса. С воздуха картина успела измениться. Видимость стала лучше. Стоило нарезать несколько кругов по окрестностям, и мы увидели в стороне мощные струи пламени. Я буквально по их силе понял, что тут кто-то из наших заправляет. Впрочем, всё оказалось предсказуемо. Это дед Креслав бился с нападавшими, не жалея себя. Он лихо сжигал всё, что к нему приближалось.
Мы опустились рядом с ним. Агнос же в этот момент взмыл в небо, стараясь отчасти прикрыть нас от очередных туч гнуса в воздухе.
— Дед, что здесь происходит? Какая обстановка? — спросил я.
— А то не видно! Болотовы ударили! — ответил Креслав, выдавая невероятный столб пламени и раскручивая его вокруг капища. Конструкт сжигал гнус и гадов, выпаривая заодно снег и лёд. — Я отвлекаю их внимание на себя. Горислава с царевичем и Адой ушли к её капищу. Они должны пробиться, а я здесь пока положу всех, кого смогу.
Затем Рарогов заметил Болотова и поморщился:
— Этот что тут делает?
— Помогает в меру сил и возможностей, — уверенно сказал я. — Он поклялся кровью.
— Ну, смотри, — дед покачал головой.
Он хотел сказать что-то ещё, но тут рядом с нами спустился Агнос, который улетал на разведку.
— Я всё посмотрел, — сказал он. — Вон в ту сторону вся эта дрянь уходит. Вперёд.
Когда мы подлетели ближе, увидели, что капище, проводником которого являлась моя мать, полностью объято огнём. И там, внутри, под его куполом, было какое-то движение.
Полагаю, Ярослав этого не видел, но для меня, всё-таки, огонь был родственной стихией. И, посмотрев сквозь пламя, я увидел: ребёнок лежал непосредственно на капище, завёрнутый в пелёнки. А мать с сестрой держали круговую оборону, выстраивая купол огня.
Но гнуса и различных гадов, движущихся по земле, было настолько много, что они своим напором постоянно сдавливали этот купол. Обугленные следы на земле говорили о том, что огненная полусфера сократилась за время своего существования по крайней мере втрое.
Змеи, жабы, какие-то ящерицы, прочая болотная жуть, не жалея себя, бросались в этот огненный купол и сгорали в нём начисто. Коптил этот факел просто нещадно, но при всём том они своими телами просаживали мощность конструкта, ослабляя купол.
Полагаю, что если бы мы не подоспели, мать с сестрой долго не продержались бы.
Агнос зашёл на посадку, чтобы мы смогли приблизиться к защите младенца.
— В этот раз подожди! — закричал мне Ярослав. — Я всё сделаю, отзову их! Потому что если этого не сделать, мы даже не приземлимся, это просто нереально!
