"Фантастика 2025-51". Компиляция. Книги 1-26 (СИ) - Лагутин Антон

– Искренне сочувствую, – вздохнула я. И, не удержавшись, добавила: – Эллис наверняка тоже расстроился: ведь оборвалась очередная ниточка, которая могла бы привести к преступнице.

Клэр скривился:

– По нему так и не скажешь. Когда мы разошлись, то я вспылил и сказал ему, что не стану оплачивать для него кэб – пусть добирается на омнибусе. Так он расхохотался, как умалишённый, и воскликнул: «Ну конечно, омнибус!»

– И больше ничего?

– И больше ничего. Святые Небеса, к чему столько удивления – вы что, не знаете этого прохвоста? – яду в дядином голосе уже хватило бы, чтоб отравить Эйвон на целый день пути вниз по течению. – Обычно я бранюсь на скверно воспитанных девиц, но этот ваш детектив затмевает их всех – в руки так и просятся розги, чтоб выправить его дурные манеры.

Глядя, как он сердито постукивает пальцем по подлокотнику и поджимает губы, я едва сдержала улыбку: пожалуй, значительная часть дядиного обаяния крылась именно в отвратительном характере, который он и не думал скрывать.

– Боюсь, что розги не помогут.

– Тогда карты. Проиграет десяток-другой хайрейнов – и быстро вспомнит, как уважать старших, – едко ответил Клэр, глядя в сторону. Скулы у него немного порозовели – видимо, согревающий эффект шоколада с перцем и имбирём возымел наконец действие. – И научится делиться догадками, которые посещают его взбалмошную голову. «Омнибус»! И что это должно значить?

– Представления не имею, – с лёгким сердцем призналась я.

– А вам любопытно? – спросил он, быстро кинув на меня взгляд искоса.

– О, ну разумеется!

– Прекрасно. Будете страдать вместе со мной – не в одиночку же мучиться, право, – заключил Клэр и заглянул в свою чашку. – И ещё весьма приятно осознавать, что сейчас он, скорее всего, носится по всему Бромли под дождём, чтоб подтвердить свою догадку, а я наслаждаюсь здесь теплом, талантами вашего повара и изысканной беседой.

– Изысканной беседой? Можно ли считать, что вы вернули мне комплимент? – не удержалась я от маленькой шпильки.

– Считайте, если вам угодно.

И – готова спорить – на мгновение уголки губ у него дрогнули в намёке на улыбку.

Уже позже, закрывая кофейню и обсуждая с Мэдди планы на завтра, я подумала, что неспроста ведь Клэр, вымокший и продрогший, поехал не в особняк на Спэрроу-плейс, где мог бы излить свой яд безответному Джулу и всласть обругать Эллиса с его затеями, а сюда, в «Старое гнездо». Всё-таки некоторые вещи он мог обсудить только со мною – и это, без сомнения, тоже было комплиментом, пусть и невысказанным… А ещё – знаком доверия.

Возвращались домой мы, разумеется, вместе, ближе к полуночи. К тому времени дождь прекратился, и небо очистилось. В низинах ближе к Эйвону стелилась белёсая дымка, обвивая покосившиеся фонарные столбы – желтоватый, дрожащий свет расплывался в ней, как масляное пятно на бумаге. Однако на возвышенности от тумана не осталось и следа, а о прошедшем ливне напоминали разве что лужи на мостовой.

Ненастье летом бывает суровым, но редко длится подолгу…

Когда автомобиль отъехал от кофейни уже достаточно далеко, Мэдди вдруг всполошилась:

– Кажется, я оставила зажжённую свечу наверху, – нахмурилась она. – Или не оставила? Ох, как же так…

Меня-то это ничуть не удивило – день выдался нелёгкий, споры в кофейне так и бурлили. Я подумала, что Клэр начнёт брюзжать из-за «безответственных молодых дурочек», как всегда, однако он, умиротворённый горячим шоколадом и сердечной заботой, отнёсся к беспокойству Мэдди с пониманием:

– От маленькой свечи может быть большая беда. Но возвращаться попусту – дурная примета. Так что давайте-ка свернём вон там, чуть дальше, поднимемся немного: с холма видно кофейню.

– А если в окне и впрямь горит огонёк, так я вернусь и погашу: напрямки здесь недалеко, – добавил Лайзо. Обычно он помалкивал, но тут, пользуясь миролюбивым настроением Клэра, заговорил. – Дел-то.

На том и сошлись.

От привычного пути мы порядком отклонились, но, несмотря на поздний час, меня это не расстроило: в сон пока вовсе не тянуло. Тем более что в эту сторону я прежде не сворачивала, так что изучить окрестности и впрямь было любопытно. Вот только они оказались не особенно живописными: несколько особняков, явно нежилых или оставленных на лето, сады, огороженные низкими заборчиками, парк, разбитый на склоне… Пейзаж, днём прелестный, ночью навевал недобрые мысли. Лайзо остановил машину под большим каштаном, вышел наружу и, посмотрев вдаль, между деревьями, и впрямь разглядел кофейню – и свет в окне верхнего этажа.

– Вот дурная моя голова, – сокрушённо вздохнула Мэдди. – Что же я не поднялась проверить-то…

– Нет, напротив – ясная голова, потому что вспомнить вовремя – значит, наполовину исправить ошибку, – откликнулась я и обернулась к Лайзо: – Долго здесь идти?

– Да с четверть часа, если бегом, – откликнулся он и лукаво улыбнулся: – Вы и заскучать не успеете.

Судя по выражению лица, Клэр собирался грубо осадить его, но сообразил, что это будет лишней тратой времени – и, невероятным усилием воли, сдержался. Лайзо же, не сомневаясь и мгновения, перемахнул через чужой забор – и буквально растворился в темноте.

Сразу отчего-то стало очень тихо. Мадлен сперва сопела виновато, но через несколько минут обмякла и, похоже, задремала в тепле.

Чуть дальше, в свете фонаря, через дорогу перебежала крыса – и меня словно бы обдало ледяной волной.

«Всё ли будет в порядке? И правда, возвращаться ведь не к добру…»

– Пожалуй, и я выйду, разомну ноги, – негромко произнёс вдруг Клэр. И добавил: – Вот и туман из низин поднимается…

Он вышел из машины; некоторое время я сидела рядом с Мэдди, прислушиваясь к её размеренному дыханию, а затем тоже осторожно выбралась наружу: отчего-то захотелось вдруг заговорить с кем-то, чтобы избавиться от неприятного, суеверно-липкого волнения на пустом месте.

– Вернитесь в автомобиль, – поморщился Клэр, увидев меня рядом с собой. – И где, ради всего святого, вы научились так бесшумно ходить?

– О, весь секрет в хорошей обуви, – ответила я ему исключительно светским тоном. И добавила, уже без шуток: – Дядя, скажите, вам тоже сейчас… беспокойно?

– Помилуйте, какое беспокойство, – закатил он глаза. – В конце концов, я ведь не юная пугливая девица… Просто кости ломит в сырую погоду. Поживёте с моё – поймёте, дорогая племянница.

Стоило ли говорить, что тревога моя тут же отступила? Картинное, не слишком натуральное старческое брюзжание Клэра, чьё лицо в полумраке выглядело бессовестно молодым, и неизменные манеры… То, что прежде раздражало, стало теперь почти родным.

– Когда вы жалуетесь на возраст, это больше напоминает кокетство, чем искренние сетования. Выглядите вы куда моложе своих лет, – улыбнулась я. И, поддавшись атмосфере взаимного доверия и родственного тепла, заговорила о том, что давно хотела с ним обсудить: – Знаете, мне часто говорят, что я напротив кажусь немного старше… и что я очень похожа на отца. А на мать?

Клэр вздрогнул, как от укола спицей между лопатками.

– Не стоит упоминать о мёртвых в такие туманные ночи.

– Почему нет? – возразила я. – Только не говорите, что боитесь. Вы ведь не более суеверны, чем я. И, может, в иных обстоятельствах у меня и вовсе не получилось бы задать такой вопрос.

– Ваша правда, – неохотно признал дядя и переступил с ноги на ногу, словно от неудобства или скованности. – Что вы именно хотите узнать? Думаю, вы и без моих ответов прекрасно понимаете, что внешность полностью унаследовали от отца. А что до характера… Иногда мне представляется, что Ноэми до замужества и после – это две разные женщины.

Не то чтобы его слова прозвучали неожиданно, но я и правда не думала, что Клэр ответит так откровенно.

– И… который же характер я наследую, по-вашему?

– Валтеровский, – дёрнул он уголком рта, снова отворачиваясь. – Полно, не берите в голову. Сейчас я даже думаю, что это к счастью. В детстве Ноэми была, пожалуй, слишком хорошей девочкой – такой, знаете ли, тихоней, которых очень любят старушки в храмах, так и норовят сунуть леденец или вышитый платок. Бледная до прозрачности, худая, маленькая – впрочем, мы все такими были. Отец не особенно заботился о нашем пропитании, – ядовито добавил он. – Ноэми даже улыбалась так, словно вот-вот заплачет, хотя по-настоящему в слезах я не видел её никогда. Она не боялась ни темноты, ни историй о привидениях, ни самой смерти, кажется. Вот в этом вы и похожи, на мой взгляд, – неожиданно улыбнулся Клэр. – Да, храбростью. Именно. Но кое-что вас сильно отличает.