Здесь не любили чужаков.
Пусть Земеле и случалось заглядывать, но всякий раз по приглашению. И всё одно проверяли документы. А на шею вешали карту. Посетителя. С ограниченным допуском.
Слишком много тайн здесь хранилось, слишком… и нос его уловил запах. Такой вот, знакомый, так пах дым над рекой и ещё вода, которой его хозяйка напоить пыталась. Раньше, когда он ещё был человеком.
— Стоять! — заорали сзади. И Земеля обернулся.
Охранники.
Трое. И подходят спокойно. Вежливо даже. Оружия нет. Интересно, сойдут за дружину? Чуял — сойдут. А ещё, что запах этот — неспроста. И что в удачное место он пришёл.
— Стою, — ответил Земеля весело. — Стою вот… и руки поднять могу.
Сказал и поднял, чуть разведя кулаки, так, чтоб нить натянулась до предела.
— Ты… кто такой?
— Да так. Старый знакомец Петра Игнатьевича. Сегодня я от него одним уважаемым… людям, — Земеля всё же сомневался, стоит ли причислять Лешего и его дочь к роду людскому, — подарок отвёз. И вот, с ответным прислали… Так что, если сможете, скажите, что, мол, Земеля приходил. С приветом от Ялинки Врановны, кланяться велел.
И дёрнул ниточку.
Она зазвенела да и разорвалась, выпуская алые бусинки. И те заскакали по гладкому полу, звонко так, с сухим стеклянным звуком. А потом… потом стало тихо.
— Ты дурак, что ли? — поинтересовался самый младший из охраны, заработав мрачный взгляд шефа.
— Не без этого, похоже… ну, я тогда пойду? — поинтересовался Земеля. — Или задержите?
Кстати, а что делать, если и вправду задержать решат? В голову ничего толкового не приходило. Старший задумался, а потом махнул, мол, вали.
И буркнул:
— Ш-шутник.
Земеля не заставил себя ждать. К выходу он шёл, а стоило переступить порог и тело снова поплыло. Руки распахнулись крыльями. Одно медное, другое железное. Зазвенели перья, разрезая ветер. И Земеля счастливо загоготал.
Лебеди тоже умеют смеяться.
— И что это было? — поинтересовался охранник, засовывая палец под воротничок. — Зачем ты его отпустил?
— Да… с ненормальными лучше не связываться, — Бехледов, чьё дежурство должно было закончится через четверть часа с тоской подумал, что замолчать неприятное происшествие не выйдет. Точно донесут.
И плевать.
Он давно собирался заявление подать. Да, платили в «Вектре» неплохо, и работа не сказать, чтобы сложная. Но вот как-то оно… неспокойно стало в последнее время.
— А с этим что? — охранник указал на бусины.
— Позови умников с третьего. Пусть собирают, изучают…
Бусины лежали на полу. С виду обычные. Этакие дешевые красные пластмасски с перламутровым отливом. Но не нашлось никого, кто бы рискнул к ним прикоснуться.
Глава 19
В которой открываются некие обстоятельства
Рыцарь вынул меч из палубы, парировал подлетевшего к нему матроса, ушёл в сторону и, оказавшись у него за спиной, ударил наотмашь.
Десять способов фехтовать подручными средствами.
— Ах, дорогая, рада тебя видеть, — эту встречу матушка назначила в парке, что само по себе было странно, потому что раньше Ульяна не замечала за ней любви к прогулкам.
И к паркам тоже.
— Доброго дня…
Уезжать из посёлка было волнительно. Пусть Лёшка и заявил, что в ближайшее время вряд ли кто сунется, всё равно волнительно.
Вдруг да сунутся?
Техника ведь осталась. И люди за ней придут. И в посёлок придут. И надо бы оставить кого, но… Данила вздохнул и сказал тогда:
— Уль, я бы остался, но, во-первых, извини, я твоей матушке не верю и одну тебя к ней не пущу, — и это прозвучало как-то очень уж по-домашнему. — А во-вторых, от меня без твоего присутствия толку всё одно нет. Могу ведь с силой и не справится. С Васькой — та же ерунда. Его вообще надо бы от людей убрать. Так что с нами… а если чего, то Никитка позвонит. Или вон, Игорёк… он наблюдение подключил. А у деда и дроны нашлись! И вышка в лесу своя! Я таких в жизни не видел…
И эта вот чужая радость, совершенно неуместная, почему-то была понятна и близка.
— Мы быстро, — пообещала тогда Ульяна.
Добираться пришлось окольными путями. Точнее Ляля, которую Никита вытащил из труда, проворчала, что она уже больше не хочет водить и вообще у неё чешуя чешется. И от зуда ли, от спешки, но ломанула сквозь пространство напрямую, уже не особо заботясь о приличиях. И оттого внутренности Ульяны сперва завязались узлом. А потом снова им же, рискуя вовсе не развязаться.
Уже на самой окраине парка они-таки развязались.
Тошнота вот осталась. И ощущение лёгкого такого похмелья. А матушка уже ждала. И бусу не удивилась, как и Ляле, и Даньке с Василием.
Окинула их взглядом насмешливым и сказала:
— И тебе доброго дня. Видела, вы знатно повеселились. Смешно вышло, — матушка была в белом платье, каком-то таком вот простом с виду, но вместе с тем донельзя элегантном. И фигуру оно подчёркивало. И нежный румянец. А брошь с розовыми камушками отлично сочеталась с живой розой на шляпке. На ком другом шляпка эта, по моде прошлого, если не позапрошлого, века выглядела бы забавной. Матушке же она просто шла.
— Я в пруд, — Ляля раздражённо почесала руку. — Закончите — зовите…
— Русалки, — матушка поглядела ей в след. А вот Даньку с Василием напрочь проигнорировала, сделав вид, будто их нет. — Совершенно невозможный характер.
— Твоих рук дело? Стройка эта.
— Не совсем. Хотя врать не буду. Поучаствовала… интересно было, справитесь или нет, — в руках матушка держала кружевной зонтик. А ещё папочку, которую протянула Ульяне. — Держи. Чтобы не было потом обид и недомолвок.
Документы?
Ульяна заглянула в папку и протянула её Василию, который принял, документы вытащил и, устроившись на ближайшей лавочке, принялся читать.
— Не доверяешь? — матушка сыграла обиду, но как-то без души, что ли.
— А есть причины доверять? — поинтересовалась Ульяна.
Смешок.
И снисходительное:
— Всё-таки ты не безнадёжна. Знаешь, это обидно, когда твоя единственная дочь — серое ничтожество, не способное хоть как-то отстоять собственные интересы.
— Если кому-то постоянно говорить, что он — серое ничтожество, то в конце концов, в это и поверишь. Дань… мы тут отойдём. Всё хорошо.
Как ни странно, Ульяна действительно чувствовала себя вполне нормально. Словно то, что говорилось, говорилось совсем даже не о ней. И в целом эта вот женщина не имела к Ульяне никакого отношения.
— Ну да, само собой. Теперь я виновата в твоей слабохарактерности.
— Хватит, — осекла Ульяна и удивилась, потому что получилось это очень даже легко. — Ты хотела встретиться? Я здесь. Но я не обещала, что встреча будет долгой. Поэтому давай перейдём сразу к делу. Если оно есть. Хотя, думаю, есть. И важное, если ты рассталась с…
Ульяна обернулась. Василий, застыв на тропинке, внимательно изучал бумаги. Правда, при этом он поднимал стопку и почёсывал лоб.
— Даже демон тебе достался дефективный, — прокомментировала матушка.
— Согласна. Повезло.
— Я бы не назвала это везением. Демоны сильны и людей неподготовленных эта сила пугает, но при всём том они довольно наивны. И подчинить их не так сложно. Будь ты поумнее, обернула бы всё в свою пользу. Впрочем, дело твоё.
Ульяна кивнула, соглашаясь, что её. Данила отошёл и встал над Василием, который протянул ему один лист, что-то указав.
— Прям семейная идиллия, — прокомментировала матушка. — Но к делу, так к делу. Ты ведь осваиваешься с даром, верно?
— И тебя это не радует?
— Отчего же… с одной стороны это, безусловно, заставляет гордиться. С другой…
— Нарушает планы?
— Именно.
— Я не собираюсь отдавать тебе силу.
— А я прошу? — и снова игра. На сей раз — в удивление. Но ему Ульяна верить ничуть не больше, чем обиде. Фальшь скрипит, что песок на зубах. — Нет, дорогая. Что бы ты ни думала, я не настолько жестока. Одно дело, когда сила только-только просыпается. Тогда её можно отсечь или перенаправить поток. Да, это крайне неприятно и даже болезненно, но иногда ради спасения приходится терпеть и боль.
