— Честно, уж и не помню как досталось. Хорошая вещь, вот и пользуюсь.
— Чисто, — тихо отрапортовал один из полицаев.
Несмотря на уверенный тон, Мухин наблюдал за обыском с напряжением на лице. Его торжественность медленно сползала, уступая место раздражению и немому вопросу: как? Такое чувство, будто он был абсолютно уверен, что найдёт у меня необходимое. Даже разуться пришлось — сначала одна туфля, потом другая.
Похоже, это оказалось последней каплей: Мухин еле сдерживался, чтобы не накричать на своих коллег и усердно размышлял, что ещё можно предпринять.
Как же хорошо, что я додумался прикопать камушек в том сарае за поленницей! А то эти стражи порядка разве что в трусы не залезли со своим обыском…
— Что ж, можете быть свободны, барон Скарабейников.
Мухин залез в карманы обеими руками, но вытянул лишь одну и протянул мне паспорт.
— Благодарствую, — кивнул я. — А… мои деньги?
— Какие деньги? — искренне удивился тот и посмотрел на подельников. — Вы знаете, о чём он?
— Никак нет, — покачали те головами.
От такой наглости я дар речи потерял. Те будто и ждали нечто подобное:
— Свободны, Скарабейников, — с нажимом сказал Мухин. — Идите.
— Городовой, вам погоны жмут? — нахмурился я, медленно приподнял руки и начал демонстративно поправлять перстень. — Захотелось сменить профессию, а может и место жительства? Деньги в платочке верните, все до последнего рубля.
Начались гляделки, во время которых я судорожно искал выход из ситуации. Пытаться ударить наиглупейшее решение — это тело слабо, да и избиение при исполнении… Только и оставалось, что взывать к его благоразумию: в конце концов, пусть я и почти ребёнок в данный момент, оставался полноценным бароном, в отличии от него.
Но наконец городовой принял верное решение: моргнул и доброжелательно улыбнулся.
— Ах, в платочке? Простите, запамятовал, — он достал и вернул, благо всю сумму, что отобразилось в цифрах над его головой. Разжился мужчина неплохо — почти триста рублей. — Будьте аккуратнее в будущем и не давайте посторонним в руки свои деньги. Не все могут оказаться такими же добропорядочными, как я.
Конечно, теперь то понятно, что ментам местным доверия нет от слова совсем. Страшно представить, какие здесь бандиты.
— Доброго дня, — сказал мужчина, внимательно сверля меня тяжёлым взглядом. Что-то мне подсказывало, не будь узелок туго завязан, то не досчитался бы нескольких рублей.
— Доброго, — бросил в ответ, после чего отступил назад и остался стоять, внимательно наблюдая, как полицаи уходят.
Прошёлся по краю. Не хотелось даже думать, что случилось бы, будь у меня камень. Неизвестно отношение семьи: да, недолюбливали Серёжу, но смогли бы бросить в каталажке? Проверить совершенно нет желания.
Развернулся и направился домой: что-то мне за это утро приключений хватило с лихвой. Хотелось упасть на кровать и выдохнуть хоть ненадолго.
Дом Скарабейниковых был двухэтажным, причём наша квартира имела парадный выход, когда другие постояльцы заходили в тот самый переулок и двор, что виднелись из моей комнаты. Прямиком через калиточку, что отворена нараспашку. Здание явно требовало ухода и снаружи тоже, хотя имелись следы быстрого ремонта. На фоне остальных дом не особо выделялся. Когда уходил, не имел возможности рассмотреть, так что навёрстывал упущенное.
Спокойным шагом вошёл через калитку и увидел железную лестницу на второй этаж, а под ней ещё одну дверь. Здесь же имелись таблички о том, что внутри находится нотариус и ещё несколько непонятных по названию контор. Сверху послышались шаги и вскоре увидел мужчину, внешность которого не предвещала ничего хорошего. Есть такие люди с печатью жестокости на лице, а заодно и недалёкого ума — вышибалы, короче. Зыркнул громила на меня угрожающе, заставив напрячься, но я не успел ничего предпринять, как он просто поздоровался со мной по имени отчеству и пошёл своей дорогой.
Меня в пот бросило: откуда мы с ним знакомы⁈ Не хватало так спалиться. Интересно, у Сергея были друзья? Девушка?
Я вернулся назад к парадному входу и аккуратно открыл дверь. В коридоре никого не наблюдалось, так что постарался ступать как можно тише. Не хотелось привлекать внимание кого-то из местных женщин. Но, увы, родная дверь в комнату подвела, предательски скрипнув.
Стоило зайти внутрь, скривиться от отвращения бардака и снять пальто, как раздались шаги по коридору.
— Серёжа, ты что здесь делаешь? — казалось, возмущению Яны не было предела. Она поставила руки в боки и выжидающе смотрела на меня.
— Отдыхать собираюсь.
Присел на кровать и освободил от обуви пятки, пока не решаясь лечь.
— Это я вижу, а как же дела? Ты макры вообще-то сейчас продавать должен.
Вместо слов достал из кармана брюк платочек и положил его на тумбочку рядом. Яна растерялась, но всё же подошла и развязала, после чего принялась пересчитывать.
— Яна, ну ты где? — в комнату вошла Анна.
Её сестра обернулась и отошла от меня, не забыв забрать деньги.
— Серёжа то наш представляешь, уже с первым заданием справился, — язвительно заметила она.
— Да ты шутишь! — удивление девушки было искренним.
Говорили сестры подозрительно громко, чуть в ушах не звенело. Неудивительно, что на крики явилась третья моя «родственница».
— Что у вас тут происходит? Что забыли в комнате Серёжи? А ну марш на выход!
Те расступились, являя меня взору матушки. Бровь женщины уже знакомо изогнулась в удивлении.
— Это как понимать? — спросила она у меня, но ответить не успел:
— А наш нахлебничек то за ум взялся, матушка, — менять язвительный тон Яна явно не собиралась. — Представляешь, уже всё продал.
— Всё? — Екатерина Андреевна приняла деньги и так же пересчитала. — Надо же, молодец, Серёжа, порадовал. Так мы с тобой далеко уйдём. Только вот… А жёлтый ты не смог продать?
Взгляды сестричек тут же уставились на меня. Я вздохнул и поднялся на ноги. Разговаривать сидя со стоящими женщинами неприятно.
— Да, не смог.
— Зачем тогда вернулся? — нахмурилась Яна. — Сказали же, всё продать надо.
— На рынке прошёл обыск, — после этих слов на личиках сестричек отразился испуг, они переглянулись. Заметив это, мачеха нахмурилась.
— Между тем, макр у тебя не изъяли, раз ты здесь, — заметила она.
— Всё верно, Екатерина Андреевна, — не стал я отрицать.
— Давай тогда сюда, — с явным облегчением Яна протянула ладонь.
— Не могу, — я развёл руки в стороны. — Пришлось сбросить как раз перед тем, как… полицейские остановили и обыскали.
— Ты… ты… — Яну начал переполнять гнев, — совсем страх потерял? Где кристалл?
— Не знаю, — пожал я плечами. — Когда вернулся, макра уже не было. Но что точно мне известно, так это то, что искали полицейские как раз такой же.
— Ты на что это намекаешь? — возмутилась Анна. Но голос её предательски дрогнул, открывая волнение.
— Мы честно выкупили этот макр, — голос Яны звучал твёрже и увереннее.
— Да? То есть я зря испереживался? — с прищуром уставился на Яну. Не известно, это её возбудило или что-то другое, но она не на шутку разозлилась.
— Да как ты смеешь нас в чём-то подозревать⁈ Ты! Ты потерял наши деньги! Мы теперь в минусе из-за тебя, бездарность!
— Как ты мог? — подключилась Анна. — В первый же день так облажаться! Я ведь говорила, чтобы не терял ничего!
Пока сёстры брызгали слюной, матушка стояла в раздумьях.
— Сколько? — внезапно спросила она.
— Что? — дочери тут же посмотрели на неё с недоумением.
— Сколько мы потеряли? За какую сумму вы выкупили макр?
— Тридцать!
— Сорок!
Увы, сказали сёстры одновременно, чем и спалились.
— Так сколько? — нахмурилась матушка.
— Сорок, — справилась Анна. — Я оговорилась.
Повисла недолгая пауза.
— Что ж, сорок так сорок. Считайте, отделались малой кровью. В следующий раз будьте умнее и не берите что-то настолько приметное и трудное в сбыте. Серёжа, — она посмотрела на меня. — Ты всё правильно сделал, не переживай. Защитил честь семьи. Пусть и по ошибке, тебя могли арестовать! Для отката потребовалось бы много денег. Гораздо больше, чем сорок рублей, — она перевела осуждающий взгляд на Яну и та потупила глаза. — Отдохни пока, мы пойдём.
