— Ишь, какой! — Тузик удовлетворённо кивнул, и отправил в рот трюфель. — Фузик, а фы не софрал. Муфык боефой!
— А то. — Фунтик едва заметно улыбнулся. — Но вы не правы, Фигаро. Точнее, вы немного запутались в перипетиях должностных лестниц. Существует должность агента по работе в поле куда выше, чем старший следователь. Просто она прописана не в штатном расписании Департамента, а в Специальном Своде.
— Эм-м-м-м… — У следователя глаза полезли на лоб. — Вы имеете в виду… кгхм! Вы имеете в виду агента первой категории?
— Именно.
В комнате повисла гробовая тишина, нарушаемая только мерным тиканьем часов. Затем Марта Бринн жалобным голосом спросила:
— Фигаро, это плохо? Это как вообще? Это что?
— Это… — Фигаро, наконец, проглотил вставший поперёк горла форшмак. — Это не то чтобы плохо. Но это слишком… слишком… Короче, у меня не хватит квалификации. Агентами первой категории становятся магистры, особо заслуженные колдуны с выслугой в ОСП, инквизиторы на пенсии…
— Вы, Фигаро, видимо, мало что знаете, о том, кто становится агентами. — Тузик благожелательно усмехнулся. — И какие задания им поручают. И это правильно — на то они и специальные… Вы пройдёте необходимую подготовку, а после вступите в должность. Для всех, кто не в курсе, вы останетесь простым следователем ДДД, что ночами гоняет домовых и выкуривает из шкафа Бук, но… А, что я вам сейчас буду рассказывать! Сами всё узнаете, сами всё поймёте. Прост!
— Прост… — Фигаро дрожащей рукой поднёс ко рту рюмку и выпил наливку как воду, не закусывая. — Но. Однако. Агент Их Величеств. Надо же.
— А, и ещё. Вы спасли дражайшую супругу Фунтика от сумасшествия, индуцируемого Чёрным Менестрелем, его самого от постоянных ночных кошмаров, а под завязку ещё и мир от Другого существа с которым веками не мог совладать Квадриптих. Так что если я ещё раз хоть что-либо услышу о везении, недостатке квалификации, или чём-то подобном…
— О! — Артур поднял палец, — о! Так его! Так! У меня не вышло, так может быть, хоть в Особом Отделе вас научат верить в себя! Ну в самом деле, Фигаро, нельзя же быть таким рохлей.
— Можно, — торжественно произнёс следователь, — возвращаясь к розетке с форшмаком. — И, кстати, сами вы рохля. А ещё редкой масти зануда и неврастеник. Как меня в специальные агенты, так это пожалуйста. А как сами вернуться на трон и мудро править миром, так сразу «я в домике!». Угу, угу. Узнаю Мерлина Великого.
Смех грохнул так, что фарфоровые котята на полках жалобно зазвенели.
Хохотал, морщась, и держась за головную повязку князь Дикий, стуча по полу своей золотой тростью.
Звонко хихикала, вежливо прикрывая рот рукой Марта Бринн, мелко стуча по полу каблучком.
Ржали как кони Их Величества, хлопая друг друга по плечам, точно два мальчишки, только что услышавшие свежий анекдот.
Артур надулся, покраснел, точно спелый помидор, стиснул руки в кулаки… и внезапно тоже расхохотался — звонким и молодым смехом, запрокинув голову и держась за бока.
— Ай да Фигаро, ай да сукин сын! — отсмеявшись, Зигфрид-Медичи вытянул вперёд правую руку и поднял большой палец вверх. — Во! Так держать! Я говорил, что сделаю из вас колдуна? Говорил? Так вот: колдуна, может, и не сделаю. А вот Агента Их Величеств — запросто. У вас все задатки. Уж вы мне поверьте, у меня на кадры нюх.
Следователь усмехнулся, достал сигарету, прикурил — не колдовством, а от обычной старой зажигалки, выпустил в потолок облачко дыма, и, откинувшись на подушки, посмотрел в окно.
За окном уже вовсю валил снег, но буря, похоже, сегодня не собиралась трепать старый дом; лишь тихонько подвывал ветер, играя ставнями, покачивались, обрастая снежными шапками уличные фонари, да стучала калитка, которую кто-то, как всегда, забыл запереть — от кого? Да и зачем это здесь, на самом краю света?
«Хорошо, что всё так закончилось, — думал Фигаро, — все живы, все более-менее целы, и жизнь продолжается, и мне тепло, хорошо, и не надо больше содрогаться в холодном ужасе, думая о завтрашнем дне… Хотя погоди минутку: ничего ведь не закончилось. Вернее, закончилась эта история, но любой конец, как любит говорить Артур, это всего лишь начало чего-то ещё более интересного… Хорошо ему, он любит всякое интересное. А всякое интересное, похоже, любит меня. Ну и шут с ним, я не в претензии. Наверное, стоило бы сейчас подумать что-то торжественно-печальное, эдакое, чтобы стало и грустно и весело одновременно, но… Не хочу. Не люблю всяческого рода точки, прощания, концы и финальные монологи. Дом стоит, свет горит, и пусть всё так и будет. И пусть будет завтра. За это и выпьем»
И они выпили, а потом ещё, и Тузик рассказал анекдот, и Фунтик рассказал историю про весёлую вдову, и Артур рассказал историю про дракона, а потом Фигаро, потрясая пальцем, заплетающимся языком рассказал историю про кикимору, и все решили, что он врёт, но князь, вспомнив похожую историю, вступился за следователя, и рассказал её, а потом ещё одну, и до самого утра в доме на краю мира было весело, и горел в окне второго этажа яркий свет.
…Я, увы, не герой
Я росточком не вышел
Не вмещает плюгавых героев роман
Может быть, кто-нибудь
И такое напишет
Ну а мне дайте трубку
И мягкий диван
Не стесняйтесь внезапных и поздних визитов
Заходите ко мне просто так поболтать
Вы не падайте духом, господин инквизитор
И не важно, что завтра нам рано вставать
Мне б погуще уху, да в камине полено
Я сражусь со стаканом не дрогнув рукой
А героев боюсь, ведь от них все проблемы
Я сильнее боюсь только ростовщиков
Я не суперагент — не хватает сноровки
Не творю чудеса (разве только чуток)
Я ножом с открывашкой орудую ловко
Гений сыска — найду свой пропавший носок
Я не ведаю истин, девиз мой — «наверно»
Не калечил драконов, девиц не спасал
Вы не злитесь, король — гражданин я примерный
Закрываю налоги как раз под квартал
Я, возможно, чудак и немножко мечтатель
И бываю, увы, недостаточно смел
Не ворчите, прошу, мой любезный читатель
За пяток несуразиц и лишний пробел
И пока расставаться пора не настала
Не погасла свеча и не выставлен счёт
Так скажу: не люблю я красивых финалов
Пусть закончилась книга — напишем ещё
Александр Александров
Агент Их Величеств
Часть первая. Границы свободы
Глава 1
Паровоз весело свистнул, выезжая из тоннеля, заскрипел тормозами, застучал, пыхнул трубой, и, мягко зашипев, остановился. Оба пассажира делившие маленькое купе класса «А» оторвались от своих газет, и рассеяно посмотрели в окно.
Сидевший справа от окна тощий господин с аккуратно подстриженными усами-щёточками поправил маленькие квадратные очки, рассеяно посмотрел на блестевшую от свежего лака табличку с названием станции («356 километр» гордо гласила табличка, пуская во все стороны игривые солнечные блики), вздохнул, едва заметно пожал плечами затянутыми в твидовую клетку светло-коричневого пиджака и опять уткнулся в свой выпуск «Столичных Дребезг». Было видно, что ни станция, ни её название, ни мир в целом, что душными зелёными волнами раннего лета радостно ломился в окна вагона, клетчатого господина ни в малейшей степени не интересуют.
Зато его спутник – розовощёкий гладко выбритый толстячок, чьи каштановые волосы ещё пару часов назад, когда он садился на поезд в Верхнем Тудыме, были образцово уложены, тщательно присыпаны ароматической фиксирующей пудрой и залакированы, а теперь больше напоминали птичье гнездо, в котором разорвался фугас, отложил в сторону свою газету (он читал «Паровой Вестник» недельной давности) и с неподдельным любопытством рассматривал происходящее на перроне, буквально прилипнув носом к окну. Он даже попробовал опустить его верхнюю половину, но та никак не желала поддаваться.
