— А это что у вас было? Артефакт какой-то? — поинтересовался Виктор.
— Да, угадали, — не стал отрицать. Тем более, монета и правда стала по сути артефактом. А о том, что это родовой дар, болтать было излишне.
— Не подскажете, где купили?
— По наследству передалось, вы уж простите.
— Ничего не поделать, — с разочарованным вздохом улыбнулся он.
Как только Виктор ориентировался в лесу? Не понимаю. Прошло совсем немного времени и мы вышли к дороге. Попали в промежуток между пересменками, так что очереди не было и спокойно вошли в портал. Сразу же будто в тёплую ванну окунулся: похоже, прохлада была особенностью самого измерения.
После пережитого стресса ощущал слабость, так что сразу же направился домой, где прилёг и моментально уснул. Первопредок одарил меня небывалым вниманием, забрал к себе на короткий промежуток времени и отчитал, чтобы больше так не рисковал. Если что, монстров он отвадит, а мне лезть на рожон не следует, так как воспринимать будут за дерево или камень.
Наконец спросил про магию приворота, но та делалась только на крови. По крайней мере та, о которой Первопредок знал.
После обеда отправился к дому Черничкиных. Помнил с прошлого раза номер квартиры, так как женщина звонила при мне. Вниз спустился уже знакомый мужчина и вопросительно посмотрел на меня.
— Здравствуйте. Я хотел бы переговорить с Зинаидой Михайловной, либо её супругом. Это возможно?
Слуга кивнул и мы вошли внутрь. Парадная действительно что была таковой: просторная и светлая, с фресками природы и лепниной. Наверх вела широкая лестница, так мы поднялись на второй этаж и попали в саму квартиру. Коридор широкий, не то что у нас в доме, коврик для обуви приличный.
— Обождите в гостинной, Сергей Константинович, — мужчина указал на арочный проход.
Комната оказалась просто огромной, порядка тридцати квадратов. А на окнах уже знакомые мне занавески и тюль: они действительно шли к обивки мебели и неплохо сочетались с бумажными обоями.
Разбуваться здесь было не принято, хоть по такому чистому паркету мне и было неприятно ходить. Другое дело дома, где вечный бардак.
Вскоре вышла Зинаида Михайловна и поприветствовала меня.
— Прекрасные занавески, — улыбнулся я.
— Так вы ведь помогали с выбором, так что ничего удивительного. Платону Степановичу так же понравилось. Чай будете?
Я кивнул и она дала указания слуге, так и узнал, что его зовут простым именем Иван. Кода горячий напиток принесли, мы уже успели обменяться формальными новостями о погоде и обсудить вазу, что досталась женщине как приданое.
— Так зачем вы к нам пожаловали, Сергей Константинович? Неужто опять с макрами? — она пригубила чашку.
— Нет, по иному вопросу. Пока что для справки.
— Вот как? И что за вопрос? — она немного удивилась.
— Возможно, мне удастся найти для вас крупного клиента, как бы вы к такому отнеслись?
— Смотря насколько крупного, — снисходительно улыбнулась женщина.
— Их кухня обеспечивает обедом несколько сотен человек.
— Это что же за место такое популярное, — засмеялась она.
— Не хочется пока вас обнадёживать, — улыбнулся в ответ.
— Что ж, — вздохнула она. — Для крупных клиентов у нас действует постоянная скидка, можете так им и передать. Примерно как и вам.
Я немного удивился и кивнул.
— Ну а для вас, как того, кто привёл клиента, будет выплата в один процент от продаж. Расчёт в течении месяца после закрытия квартала.
— Приятные условия. Но скажите, у вас действительно настолько много овощей?
— У нас есть кроме обычных полей теплицы. Ну, а если товар всё же закончится, то найдём где прикупить качеством не хуже. Вас устроит такой ответ?
— Более чем.
— Кстати, как дела с тем макром, что вы мне предлагали?
— К сожалению, не удалось найти покупателя и пришлось вернуть прежнему хозяину. Всё же, такого качества товар не принято сбывать с рук.
— В этом вы правы.
Вскоре чай был допит, после чего Черничкина передала мне листок со справочным материалом и визиткой. Тепло пообщавшись, мы распрощались. Впечатление о себе эта женщина оставляла очень приятное.
Вечером того же дня, когда приводил записи о продажах в приличный вид, ко мне постучалась Анна и попросила зайти к отцу. Тетрадку я тут же спрятал, закрыв ящик стола на ключ.
Отец неизменно сидел в кресле у камина и даже соизволил заговорить со мной первым, попросив подбросить бревно из поленницы.
— Не рано ли ты свободу почувствовал? — поинтересовался он, после чего отхлебнул дозу алкоголя.
— Я всегда был свободен. Но полагаю, позвал ты меня по иному поводу. Неужели Екатерина Андреевна снова пожаловалась? — хмыкнул я. — И что на этот раз её не устроило?
— Прилавок. С чего вдруг взял, что можешь так спокойно пытаться прыгать выше головы?
— Каким образом расширение бизнеса стало попыткой сделать нечто сверхсложное?
— Какого ещё бизнеса? — скривился он в отвращении. — Давно уже нет никакого бизнеса. Как хворь эта меня скрутила, так сразу стало понятно, что уже ничто не изменить. Нет больше тех великих баронов Скарабейниковых, понимаешь? — он наконец посмотрел на меня. В его взгляде и нервно дрожащих пальцах, периодически сжимающих подлокотник и сигарету, ощущалась бессильная злоба.
Я не знал, что ответить на такие слова. Всё ж, об этой семье в дневнике прежнего Сергея было написано катастрофически мало. Что-то о великом прошлом и неведомом проклятье, из-за которого пришлось продать торговое имущество и лишиться жизней родственникам.
Посверлив меня взглядом, отец откинулся на спинку кресла. Я всё так же продолжал стоять рядом, так как присесть было негде. Окна снова зашторены, не искать же в полумраке стул? Да и неизвестно, как старик на такое самовольство отреагирует. Надеюсь, разговор этот недлинный.
— Забудь ты уже о словах деда, — сказал он, глубоко затянувшись сигаретой. Взгляд вновь был устремлён в огонь. Интересно, а кто ему дрова подкидывает, когда никого нет? — Он бредил великим прошлым нашего рода и тяжело воспринимал то, как год от года подчинённые семьи бегут, а иногда и открыто оборачиваются против нас. Мой отец ещё успел застать лучшие времена, потому ему и было так тяжело принять очевидное. Кто ж знал, что он умудрится оставить крупицы этого помешательства в твоей глупой голове. Как бы я не старался образумить тебя, ничего не выходило. И всё же, никак не ожидал, что слегка оперившись, надумаешь повторять ошибки прошлого. Где деньги то взял, расскажешь родному отцу? Обещаю, ругать не буду.
Он вновь перевёл взгляд на меня, ожидая признания в грехах. Увидел же лишь улыбку на моих губах. Покачав головой, ответил ему:
— Никогда не брал долгов. Никогда не обращался к сомнительным личностям за помощью. Обидно, что ты веришь пришлой женщине, а не собственному сыну.
— Дурак, — словно плюнул он в меня. — Снова бахвалишься на пустом месте.
Константин отвернулся и снова глубоко затянулся.
— Я честно заработал деньги. Нашёл поставщиков. Прилавок снял на свои кровные, ещё и оплатил на полгода вперёд. Ни копейки не взял у твоей жены. И что взамен? Упрёки в несуществующих просчётах, вранье? Тебе так претит хоть раз поверить собственному сыну?
— Нет Скарабейниковых больше. Нет! Ради тебя, дурака, старался. Чтобы по миру не пошёл после моей смерти. Катерина обещала не противиться, если захочешь на одной из её дочерей жениться. Хотя бы так сохранить каплю крови в роду. Мы прокляты, ты ведь сам это прекрасно знаешь. Не лезь, куда не просят, беду накликаешь ведь. И в отличии от предков, уже некому будет защитить.
— Мне казалось, что ты ради себя старался, — хмыкнул я.
Вот ведь упрямый старик! Разговаривать с ним бесполезно, как и воспринимать всерьёз весь тот поток бреда, что льётся изо рта.
— Как думаешь, куда пошли её деньги? На проституток спустил? Или выпивку в кабаках? Нет. Даже не в бизнес-идею, на которой якобы прогорел. Долги. Я рассчитался со всеми кредиторами, сдал больше половины дома в аренду. Живу, как мышь вонючая. Доживаю. И всё ради чего? Ради идиота сыночка, что сам готов нырнуть в дерьмо по самую макушку.
