Ко вторнику он меня так достал, что я укрылся под крылом Гелия в основной лабе. Под его руководством и с участием Марго мы сделали два комплекта оргудавов с разной степенью активности на нижнем конце и вручили их нашим пострадавшим. Для контроля за процессом выписали андроида Софью, которую настроили следить за состоянием Килика и Хмари, и всю эту физкультурную группу отвели в дальнюю лабу к Зиме и Марго. Оргудав с самой низкой активностью заодно производил и самые классные базовые элементы, но Гелий не дал его отжать Шведу, заявив, что пока это лечебный тренажер, а не средство производства. На что Швед, конечно же, обиделся, но обиду затаил на меня. Разумеется, на начальство обижаться никакого проку.
А потом Гелий засадил меня за создание документации по оргудаву, чтобы мы даже не думали связываться с их физическим производством, а запатентовали бы только алгоритм. И пусть кто хочет, покупает эту логику и делает сам.
Все это очень бы походило на нормальную работу, если бы не происходило в авральном режиме, когда все перед всеми виноваты. Марго утешала нас, что это временно, но я после полугода работы в инкубаторе уже не очень в это верил.
А тут еще на горизонте нарисовался Красин.
* * *
Красин со своей командой на кампусе отсутствовал, и все веселье с новыми агрегатами, сожженными руками и произведенными элементами пропустил. И теперь намерен был наверстать.
Он заявился в инкубатор в первый учебный день и нашел меня у Марго, к которой я как раз зашел спросить, как дела. Дела были пока не очень, хотя Софья зафиксировала миллиметровые улучшения в каналах у Хмари. Для двух дней практики это было, наверное, неплохо.
Доктора я больше ни разу не застал, свой присутственный день он разбил на часы и теперь приезжал в университет через день, но очень ненадолго. А я забыл попросить его перекинуть ту таблицу, которая прилагалась к кейсу Сырого Нильса. Можно было ему написать, но у меня руки не доходили взять контакт у Хмари. А то, может, мы уже знали, что все нормально.
Там меня и выловил Красин.
— Прогуливаете, — с ходу констатировал он. — Надеетесь получить конспекты?
— Нет, — мрачно ответил я.
Хотя тут я наврал. Олич клятвенно пообещала снабдить меня конспектами по круговому построению сложных комплексов, которые мы должны были изучать в этом семестре. Предмет назывался «Компактная сложность», и как все предметы в трехлетней программе представлял собой сборную солянку из трех семестровых курсов. И готовиться к зачету я опять собирался методом объединения конспекта и обработки основного учебника с помощью Софьи. Как в прошлом семестре. На лекциях я планировал появляться раз в неделю, вместо двух, чтобы не злить преподавателя совсем, и самому не беситься от просиживания штанов.
Красину я, разумеется, об этом не сказал.
— А как тогда? — уселась эта наглая скотина прямо на стол у меня перед носом.
— Удвою усилия, — пообещал я.
— Риц, вы напрасно надеетесь, что особые заслуги спасут вас от отчисления, — сообщил наш препод, жизнерадостно сияя лысиной.
— Я не надеюсь, — пробубнил я.
Спасет меня случайность, а не заслуги, я уж понял. Но об этом я тоже не сказал. Нехорошо вот только, что я пропустил на этой неделе и лекции, и семинары, но со следующей я точно со всем разберусь. Вот только доделаю документацию.
— Между прочим, сегодня Катапульта проводила проверочную работу. А вам и проверять нечего, — продолжал выедать мне мозг Красин.
Я вздохнул, изображая раскаяние. Не дать ли вам ложку, дорогой преподаватель, что удобней было питаться?
— Пока да. Но я догоню. В воскресенье начну. А как ваши исследования?
Я решил перевести стрелки, а то невозможно же терпеть.
Но Красин не повелся, а только ухмыльнулся.
— Вы мне зубы не заговаривайте. Я попытаюсь вас отстоять в связи с вашей повышенной полезностью, но я не всесилен. Когда дело дойдет до ревизии знаний, университет может быть неумолим. Но вы всегда можете перевестись в Константиновку, они и к таким как вы находят подход. Как сейчас к Караваю.
Я вздрогнул. Вот уж не хотелось мне строиться в ряды. Я достаточно уже наслушался о дисциплине в Константиновке и вполне верил в их способность загнать меня за Можай. Но про Каравая интересно. Он теперь там? Вопрос я задать не успел, Красин поспешил развить мысль.
— Он перевелся от нас после того несчастного инцидента и учится жить по-новому.
Красин хохотнул. Кажется, смешно ему было потому, что он визуализировал меня в этой роли.
— Вы знаете, что они начинают учиться в семь утра? А встают в пять? И обливаются холодной водой?
Я потянулся с максимально наглым видом.
— Думаю, я справлюсь, если что. Здоровье укреплю. Стану стройным и упругим.
За спиной захихикали Хмарь с Киликом, которые рады были оторваться от лечебных попыток произвести что-нибудь с помощью оргудава. Красин скривился. Рассчитывал он на какую-то другую реакцию. На этом он с нами распрощался (можно ли считать, что я победил?), напомнил, что на следующей неделе начинается его предмет, и велел мне быть. Нашел чего хотеть. До следующей недели еще дожить надо.
Но не успел я выдохнуть, как в чат нашей комнаты упало сообщение от Димы.
Дима:@Риц, нас остановили на границе области. Я думаю, добазаримся, но на всякий случай дерни Вальтона. Он как принимающая сторона должен доказать, что у него подходящие условия. А я не владелец помещения и без него ничего не могу. Я до него не достучался, а нас везут в карантин, и местные говорят, что там могут быть проблемы со связью. Пишу, чтоб ты нас не потерял
[контакты карантина]
Да чтоб тебя! Они ведь почти доехали!
Глава 14
Лаконичное белое здание карантина в снегах даже не было окружено забором.
«Как они тут кого-то держат?» — подумал Дима, беспокоясь о своих питомцах.
Пингвинов звали Ляля и Валя, Валя был мальчиком. Им было по пять лет, и характер у них был самый дружелюбный. Как у всех пингвинов подвида Гумбольдт-два, по спинке у них шли две белые полосы. И еще они были чуть крупнее, но в отсутствие первых Гумбольдтов эту разницу можно было и не заметить.
Диму с пингвинами радостно встретили два молодых человека в синих костюмах, забрали клетки, заверили Диму, что пингвинов ждет самая лучшая корюшка, и исчезли вместе с птицами. Самому Диме было велено ждать начальства.
Начальство не торопилось. Дима просидел час, попытался еще раз связаться с Рицем и почитать почту. Не получилось, связи не было. «Философ я или нет?» — спросил себя Дима, вызвал из планшета «Науку в действии» Латура и углубился в чтение. Дочитав до позитивных модальностей, Дима решил, что на сегодня он достаточно уже побыл философом, вспомнил менеджерское прошлое и пошел искать подопечных.
На втором этаже, где его оставили, он ничего не нашел, и спустился на этаж ниже. И пошел на шум. Вот тут-то все и были.
Большой зал был разделен защищенным стеклом на две части. За стеклом притаился маленький бассейн метров пять в длину, а вокруг него была построена имитация каменного берега из бетона. Выглядело мило. В бассейне уже плескались Ляля и Валя, а один из молодых людей выходил с ведром в заднюю дверь. Видимо, покормили. Перед стеклом пузырилась от счастья стайка детей младшего школьного возраста, а с краю стояла женщина в белом халате и кругленький мужчина в круглых очках без оправы.
Дима подошел к зрителям и качественно вздохнул. Никто кроме мужчины не обратил на него внимания.
— Почему ходите где попало? Кто позволил? — нахмурился мужчина.
«Это и есть начальник», — понял Дима.
— Папа, папа, — закричал один из мальчиков. — Какие они классные! Как здорово, что они приехали ко мне на день рождения! А они надолго останутся?
— Посмотрим, — заявил начальник и окончательно развернулся к Диме. — Пройдемте, молодой человек.
