Но какие бы жуткие чувства не навевал на следователя дом, всё это оказалось просто ничем, по сравнению с раздавшимся откуда-то из-за спины хриплым шипящим свистом:
- Чем могу вам помочь, любезный?
Фигаро дёрнулся; к горлу подкатил мягкий ужас, тут же разлившийся во рту горькой тошнотворной горечью.
Он медленно обернулся.
У широкой винтовой лестницы ведущей, судя по всему, на второй этаж, стояло кресло-каталка. Это было очень дорогое кресло-каталка: электрический привод, пружинный рекуператор, регулируемая высота спинки, и, кажется, подогрев сиденья. Следователю, к счастью, не было нужды интересоваться подобными устройствами, однако в Отделе встречались агенты (в основном, бывшие оперативники Ударных Отрядов, переведённые на бумажную работу) которые передвигались в похожих креслах.
На какой-то неуловимо короткий миг Фигаро показалось, что в кресле сидит Демон-Сублиматор: длинный чёрный клюв, бледная кожа, испещрённая пятнами и исчерченная узором синих вен, ни с чем не сравнимая кособокая осанка, лысина с клочками седых волос...
Но, конечно же, это был просто человек, пусть даже и основательно потрёпанный жизнью: то, что следователь в первые секунды принял за клюв, было чёрной каучуковой маской, закрывавшей рот и нос. Он маски тянулся гофрированный шланг натянутый на штуцер редуктора небольшого кислородного баллона закреплённого мягкими ремнями на специальной стойке позади коляски. Второй баллон – чёрный, со сжатым воздухом – выпускал из себя шланг потоньше, который, как с содроганием заметил Фигаро, исчезал в дыре проделанной прямо в горле сидящего в кресле (место «врезки», к счастью, срывали пластыри и бинты). Три капельницы с прозрачными жидкостями болтались на стальных штативах, оплетая полупрозрачными трубками тонкие как тростинки руки; трубки неприятно зашевелились, когда хозяин дома поднял запястье в приветственном жесте, и Фигаро с содроганием увидел синяки вокруг тех мест, где в тонкую как пергамент кожу впивались катетеры.
Человек в кресле сжал в руке большую чёрную грушу. Раздалось шипение; дёрнулась стрелка на манометре со сжатым воздухом, и следователь услышал тот самый хриплый посвист, что так его напугал:
- Прошу прощения, что не могу приветствовать вас должным образом, господин следователь. Но в последнее время я редко встаю на ноги, так что уж не взыщите.
Похоже, сжатый воздух, проходя через голосовые связки человека в кресле-каталке, позволял ему говорить. Это было жутко. Но ещё более жуткими показались Фигаро огромные чёрные очки-консервы, закрывавшие добрую половину лица хозяина дома.
Тонкий дрожащий палец тронул едва заметный переключатель на подлокотнике, зажужжал электропривод, и кресло довольно шустро покатилось по направлению к следователю, который, вздрогнув, непроизвольно сделал пару шагов назад. Фигаро понимал, что ведёт себя невежливо, но он просто ничего не мог с собой поделать.
Теперь он мог лучше рассмотреть человека в кресле: тонкая кожа, действительно, напоминала шкуру Демона-Сублиматора: тёмные пятна, кривые дорожки синих вен, выпирающие тугими шнурами и полное отсутствие волос. Хозяин дома был абсолютно лыс, и на его черепе виднелись тонкие симметричные шрамы, словно кто-то не так давно вскрывал ему черепную коробку, а потом аккуратно вернул всё, как было.
Однако же, белый махровый халат, в который кутался человек в кресле-каталке, был безупречно чист, острые скулы носили на себе следы недавнего бритья, а осанка хозяина усадьбы даже сейчас, в его печальном положении, выдавала в нём потомственного аристократа. Тонкие губы искривились в некоем подобие улыбки, и человек в кресле протянул следователю руку.
Фигаро, внутренне содрогаясь, пожал её. Ничего не случилось; следователя не вывернуло на пол, а его кисть не отсохла, покрывшись струпьями. Просто рукопожатие, не более того, и, кстати, сухая холодная ладонь была довольно крепкой.
- Мартин Фанет, – прошипел сжатый воздух в горловой трубке. – Можно также лорд Мартин, а лучше всего – просто Мартин. Титул мне в своё время купили родители, так было проще решить вопросы с наследством... Чем обязан, господин... Фигаро, правильно?
- Да, верно, господин Фанет. – Следователь коротко поклонился. – Простите, я не был осведомлён о вашем... положении. Моё дело не настолько срочное, и если вы пожелаете, то я немедленно...
- Бросьте. – Лорд Мартин издал несколько шипящих горловых звуков, которые Фигаро лишь с большим трудом смог идентифицировать как смех. – Вы никак не можете повлиять на моё состояние – это раз. Я спустился к вам – это два. И мне откровенно скучно – это три. Жить мне осталось недолго, но не меньше положенного, так что я сам решаю, как мне распорядиться оставшимся временем. Итак, чем я могу помочь Департаменту, и почему Департамент вообще заинтересовался моей скромной персоной?
«Однако, какая хватка. Этот тип явно на смертном одре, но по въедливости даст фору и Артуру-Зигфриду. Но что, всё же, с ним случилось?»
- Травма ауры.
- Что, простите? – Фигаро недоумённо хлопнул ресницами.
- Травма ауры. Это причина моего бедственного состояния.
- Но как вы...
- Мои гости задают себе этот вопрос где-то между первой и второй минутой знакомства. В таковом любопытстве нет особого резону, однако же, натура людская неизлечима. – Опять раздался шипящий смех-кашель. – В схватке с Немой Тенью я не смог превозмочь, и теперь доживаю свои последние дни в этом проклятом устройстве. Орден строгого призрения предлагал перевести меня в специальный санаторий – к дьяволу! Не хочу умирать среди неучей в белых халатах, что будут тщиться спасти моё разбитое тело... Я ответил на ваш вопрос, господин Фигаро?
- Вполне. – Следователь почувствовал, как по его спине, несмотря на царивший в этих стенах холод, катятся крупные капли пота. – Однако же...
- Да, предлагаю перейти к причинам вашего визита. Тем более что оные вызывают у меня крайнее любопытство: ума не приложу, что могло понадобиться от меня Департаменту.
- Разумеется. – Фигаро откашлялся, и попытался придать своему голову более-менее официальный тон (получилось так себе) – Господин Фанет, я привлечён к специальному расследованию Департамента о деталях которого, к сожалению, не могу ничего рассказать. Если вы позволите, я задам вам пару вопросов, а ещё мне хотелось бы осмотреть дом. Только первый этаж, не более того.
Про дом следователь, понятное дело, приплёл для пущей таинственности – ему откровенно говоря, совершенно не хотелось осматривать безликие комнаты этого скорбного обиталища. А вот хозяин дома, лорд Фанет, вызывал у Фигаро всё больше вопросов; уж слишком колоритной фигурой он оказался.
- Что ж, – человек в кресле-каталке едва заметно пожал плечами, – я ожидал какой-нибудь жуткой истории, или, на худой конец извещения о том, что в доме обитают выходцы с того света. Но вы предпочитаете скрывать сведенья, что гораздо интереснее, и потому я с удовольствием отвечу на ваши вопросы. Что же касается дома, то прошу вас следовать за мной. Совместим наш разговор с короткой прогулкой. Сие жилище невелико, и показывать здесь особо нечего.
Тонкий белый палец – просто обтянутая бледной кожей кость – тронул переключатель, кресло развернулось на месте, и покатило прочь, но на этот раз не так быстро, со скоростью неспешно прогуливающегося человека. Фигаро вздохнул, и последовал за лордом Фанетом. Он, наконец, смог ощутить слабый, едва заметный больничный аромат, разлитый в холодном воздухе: спирт, карболовая кислота и какая-то почти неуловимая алхимия. Сильнее всего был запах издаваемый креслом – озоновый шлейф мощной электрической батареи.
- Могу я узнать, – Фигаро прочистил горло; его не отпускало странное ощущение духоты, хотя воздух в доме сложно было назвать спёртым, – как давно вы живёте в «жёлтом доме»?
Произнеся эти слова, следователь неожиданно понял, как они прозвучали и, ужаснувшись, поспешил объясниться:
- Ох, простите, я имею в виду... Этот дом... Вы, наверное, знаете...
