Но вдруг она прекратилась. И серые пряди Дивии больше не щекотали мою шею.
Полыхнул горячий огонь, Дивия принялась отмахиваться от пламени. Слышался писк и шорох взмахивающих крыльев – Кинли, взявшийся из ниоткуда, храбро защищал меня и извергал потоки пламени.
Всего на секунду я бросила взгляд на цмока – его атаковали три волка, вцепившись клыками в чешую, а он сбрасывал хищников, обжигая пламенем, вздымая в воздух крылья и ударяя по волколакам тяжелым хвостом.
Но один только что запрыгнул на него снова.
Совсем рядом послышался удар и жалобный скулеж – Дивия отшвырнула Кинли, и он рухнул на пол. Она отвлеклась, и я сумела бы убежать, воспользовавшись заминкой, но не могла бросить моего Кинли умирать.
Вытирая крупные слезы, бросилась к нему, пробегая мимо Дивии, и обхватывая его руками. Я ощутила, как он сильно кусает меня за предплечье. На коже выступает кровь. И Кинли смотрит на меня так, как никогда, словно все понимает: свирепо и решительно. Наверное, если бы он мог на человеческом языке что-то сказать, он бы велел мне уходить.
Намеренно обжигая меня, будто пытаясь разозлить, отталкивая меня, он вырывается и взлетает, атакуя Дивию. А мое тело в ту секунду повинуется лишь инстинкту самосохранения: я резко разворачиваюсь и теперь несусь прочь, к разбитому окну.
Выбегая в лес, не оглядываюсь, не в силах пережить то, что, возможно увижу, и мчусь прямо в лесную чащу.
И бегу так быстро, как только могу. Навстречу ночной мгле.
Глава 13
Мир мертвых
Я все еще стремительно несусь, ветер бьет мне в лицо. Влажные, не успевшие высохнуть волосы хлещут по щекам и прилипают к коже. Я начинаю рыдать на ходу, но скоро прекращаю, потому что у меня нет ни времени, ни подходящего случая.
Приходится прятаться за хвойными стволами и вести себя тихо.
Меня догоняет крик, зов моего имени, произносимый голосом Дивии. Она настигает меня?
Ее голос – плавный и спокойный, она как будто не гонится за мной, а бродит меж деревьев в округе, ища. Выглядывая, я несколько секунд смотрю в ту сторону, но никого не вижу в ночи, едва ли озаряемой светом луны, отражающейся на снегу.
Мне хотелось бы увидеть там синие искры, которые всегда следуют за Яном, но их нет. Однако и Дивии я не замечаю. Вот и хорошо. Я продолжаю смотреть.
Я пока еще ориентируюсь в том, откуда пришла, но возвращаться не собираюсь. Хоть уже и начинаю подмечать боковым взглядом тени. Их несколько. Но сейчас они – не самое страшное. Голос Дивии, зовущий меня по имени, разносится эхом по лесу. Я начинаю отступать, вглядываясь в черноту, из которой на меня наступает недружелюбная богиня луны, и врезаюсь в дерево позади. Вздрагивая от неожиданности, отскакиваю и падаю, утыкаясь лицом в белый камень.
Чуть отстранившись, осознаю, что камень слишком похож на нечто другое. Череп. Обычный, человеческий, в слякоти снега, перемешанной с грязью, поросший мхом и мелкими грибами. В нос ударяет неприятный земляной запах.
Сколько было здесь людей до меня? Ведь я не первая. Пугаясь, быстро вскакиваю и мчусь куда глядят глаза. Слышу следующие за мной шорохи. Дивия или навки? Или кто-то другой…
Ведь, кроме своего имени, я начинаю различать кое-что еще.
Детский плач. Всхлипы ребенка. Звуки сбивают с толку. Нечто белое мелькает сбоку, появляясь из ниоткуда, чей-то силуэт, который я пробегаю, но он появляется снова. Вдруг он вспыхивает передо мной, и я резко торможу.
Это женщина, со светлыми кудрявыми волосами, в рваном платье на груди. Она рассеянно смотрит в небо, на левой руке, почти что опущенной, у нее покоится грудничок, неуклюже свисая. Ребенок не шевелится, но плачет.
Я обхожу ее медленно, отступая вбок, и замечаю движение слева.
Другая женщина стоит у воды, в светлом одеянии, с венком на голове. Она прижимает ладони к сердцу, смотрит на меня виновато и нервно, а позади нее расстилается черное озеро, которое едва виднеется во мраке. В этот момент нутром я чую дыхание ветра в затылок, оборачиваюсь и встречаюсь лицом к лицу со старухой в шляпе, со сгнившим лицом, с пустыми глазницами, с переломанным носом, с оголенными жилами на шее и старым грязным ожерельем и массивной поржавевшей серьгой.
Начиная ощущать слабость, я отталкиваю ее, пальцы проходят сквозь неплотное тело. Оно похоже на пар. И почему-то старуха растворяется, не трогая меня. Однако тотчас начинает темнеть снег под ногами – он тает на моих глазах, обращаясь проплешинами еще зеленой травы, которая, словно под неким странным воздействием незримой силовой волны, мгновенно вянет и перегнивает.
Пропадают и остальные едва различимые тени-навки, будто сюда идет сама смерть.
И я знаю ее имя. Дивия слишком близко.
Переступая черноту, я возобновляю бег. Мгла захватывает все больше и больше пространства. Нет сомнений в том, что богиня луны с минуты на минуту будет здесь. Слышу, как трясутся кусты там, где как раз возникла волна, и мчусь опрометью прочь.
У меня не было выбора, но лес поредел, и я неожиданно выбежала к полю.
Залитое красным светом, будто новое затмение луны настало только что. Деревья остались позади, тени не шныряли между ними.
И я пытаюсь уйти лишь от темнеющей земли. Выдохшись, держусь за левый бок и продолжаю двигаться быстрой походкой. Нервно оборачиваясь. Надеясь оторваться. Чернота пока отстает, она не следует за мной. Иду вперед, пересекая поле, думая о Яне. Он один, а волков трое. Понятия не имею, когда он прилетит за мной и прилетит ли. И я ничего не могу сделать – кроме как просто удалиться от дома, выигрывая время.
Тот череп в лесу, на который я наткнулась, – подобный конец может, вероятно, стать и моим концом.
Я больше собрана, чем захвачена, как гипнозом, страхом. Иду, не зная куда, но упрямо. Волосы уже замерзли в лед, а зубы стучат. Но я не сдаюсь. Разум по-прежнему хочет жить и убеждает ноги делать новые шаги.
На поле стоит одинокое дерево. Не пойму, чудится оно мне или нет. Не могу сфокусировать взгляд от масляного бордового цвета вокруг. Я быстро обхожу его – когда приближаюсь, там мерещится нечто нехорошее.
У подножия разветвленных корней, на валунах, лежит что-то недвижимое. Некто в серых грязных одеждах не шевелится и сохраняет позу обычного спящего человека.
Он вытянулся на спине, одеяние присыпано камнями, будто его ими забивали. На голове тускло горит… нимб?
Но нет, у него просто разбит череп, откуда струится угасающий свет. Это плохо, нужно поскорее отсюда убраться.
Возможно, он еще живой, и у него остались крохи энергии, хотя я не знаю, что это за существо, что за потусторонняя тварь. Держусь на расстоянии, надеясь не стать добычей, которой он может подпитаться, и одновременно стремлюсь в следующую полосу леса, чтобы хоть как-то спрятаться от того, кто преследует меня.
И внезапно слышу звук взмаха крыльев. Поднимая голову, не успеваю увидеть ничего. Это не Ян. И не Кинли. Спустя долю секунды кто-то впивается когтями в мой свитер, прокалывая плечо.
Я кричу, выворачиваясь, но ничего не могу поделать. Меня пронзает дикая боль. Я теряю энергию, мир плывет в тумане. С трудом лишь вижу, как поле начинает затягиваться чернотой. Там проступает силуэт, но боль в плече становится сильнее – меня вздымают в воздух и возносят над кронами.
И я удаляюсь все дальше и дальше от земли – и от поля. И тогда теряю сознание.
* * *
Я падаю на рыхлый снег. Ощущаю жар. Приятный, но, вероятно, не спасительный. Совсем рядом трещит костер. Я пока еще жива. Почему-то. Голоса и смех вокруг, видны только расплывчатые силуэты. Озаренные оранжевыми языками пламени. У них синюшная кожа.
Силуэты кружились около меня, у некоторых горели красным глаза. Из моей руки сочилась кровь. Они попеременно подходили и, трогая мое лицо, высасывали часть меня.
Моей сущности, моей энергии. И смех – он не прекращался. Мои глаза закрывались и мало что видели. Жизнь покидала меня. Я знаю, что, если умру здесь, душа вряд ли попадет к тем гробам у Калинового моста, чтобы я смогла очиститься и двигаться дальше, к родным или в новую жизнь. Скорее всего, нет.
