— Ваше императорское высочество, ваша светлость, господа сопровождающие… Прежде чем мы начнем, вам необходимо надеть защитные костюмы. Таковы правила безопасности.
Мы облачились в плотные, но гибкие комбинезоны и маски, обработанные особым раствором, нейтрализующим энергетическое излучение. Толстой тоже надел свой комбез и лишь затем повел нас в саму лабораторию.
— Это так называемая нулевая, или первоначальная, лаборатория, — начал он, остановившись перед первой комнатой с массивной стеклянной перегородкой. — Здесь мы занимаемся предварительным изучением артефактов, которые поступают к нам из разных рук. Чаще всего материалы предоставляет Спецкорпус. Сначала необходимо оценить уровень излучения предметов, потенциальную опасность и потенциальное количество энергии для извлечения.
Марина прислонилась к перегородке и внимательно разглядывала нескольких лаборантов, колдовавших над оборудованием.
— Что за технику они используют? — спросила она.
— В основном это аппараты кустарного производства, ваше императорское высочество. Аномальная энергия — явление, с которым мир столкнулся недавно. И нам пришлось самим разрабатывать технику для работы с ней. Выглядит порой нелепо, зато работает. Позвольте показать вам Первую лабораторию. Там интереснее.
Мы прошли дальше, в помещение, освещённое мягким голубоватым сиянием, исходящим от множества кристаллов, размещенных на столах. В центре зала стояли массивные аппараты, напоминающие стеклянные капсулы, внутри которых светились причудливые узоры.
— В Первой лаборатории мы занимаемся извлечением аномальной энергии из найденных артефактов, — объяснял профессор. — Мы используем так называемые артефакты-накопители. Это сложная и кропотливая работа, но она необходима, чтобы контролировать и перераспределять найденную энергию.
Марина Федоровна задумчиво провела пальцами по одной из стеклянных капсул.
— А что происходит с артефактами после изъятия энергии? Они становятся бесполезными?
— Они превращаются в обычные предметы, — ответил Толстой. — Камни можно вернуть в природу, предметами интерьера — пользоваться без опаски…
Мы медленно переходили из зала в зал и, наконец, оказались во Второй лаборатории. Здесь царила строгая стерильность, сотрудники в белых защитных комбинезонах работали за длинными столами, на которых лежали артефакты-накопители, аккуратно рассортированные по цвету и размеру.
— Это лаборатория концентрирования энергии. Мы переносим её в артефакты-хранители, которые затем надежно упаковываются. Это не менее кропотливая работа, требующая выверенных действий и расчетов. Если накопитель работает как ведро, в которое собирается вода, то артефакт-хранитель — это плотный сосуд, который не позволит ни капле энергии выйти наружу. Например, вот этот металлический куб способен удерживать аномальную энергию десятилетиями.
Марина взяла один из артефактов и ощутила слабую вибрацию.
— Они как живые… — прошептала она. — Вы ощущаете это, Алексей?
— Да, — подтвердил я. — Это мощь целой активной аномалии, заключенная в металл.
— Полагаю, это некий сплав ртути?
Толстой кивнул.
— Не только ртуть, но также свинец, вольфрам и еще с пяток разных металлов. Чтобы создать такой сплав, приходится пользоваться магической силой.
— Как долго вы, должно быть, экспериментировали…
— О да, ваше императорское высочество.
После Второй лаборатории мы посетили Третью, где изготавливались накопители и хранители, а затем прошли мимо ряда закрытых дверей.
— Здесь мы проводим эксперименты, но, боюсь, туда вас вести нельзя. Некоторые исследования слишком опасны, и у меня нет разрешения от Канцелярии для вашего допуска. Прошу прощения.
Марина улыбнулась:
— О, профессор, неужели вы думаете, что я испугаюсь?
— Думаю, я не должен подвергать риску вашу безопасность, — уклонился Толстой. — Но, возможно, в будущем…
Великая княжна кивнула, а затем снова прошла по коридору, заглядывая в стеклянные окна.
— Ваше здание и оборудование… явно требуют обновления, Илья Андреевич, — сказала она, обернувшись к профессору. — Почему университет не выделяет больше средств?
Толстой горько улыбнулся.
— Увы, экспериментальные лаборатории не получают достаточно финансирования, пока не докажут свою ценность.
Марина сжала губы.
— Они там в ректорате что, совсем новостей не читают? Это государственная необходимость. Борьба с аномалиями — одно из ключевых направлений внутренней безопасности! Лаборатория получит финансирование. Я распоряжусь выделять вам по пятьдесят тысяч ежемесячно из моего личного фонда.
Толстой побледнел и явно не верил своим ушам.
— Ваше императорское высочество… это невероятная щедрость… Я не знаю, что сказать…
— Благодарности будет достаточно. Но у меня будет одно условие, — перебила его Марина и улыбнулась. — Я хочу участвовать в ваших экспериментах как научный сотрудник.
Глава 9
— Это — настойащая русская зима! — воскликнула императрица Надажда Федоровна. — Имьенно такую я видьела на картинах в Русском музее… Но в Петербурге ничего подобного не увидьишь…
Императорский кортеж несся по дороге в сторону Старой Ладоги, оставляя позади ровные мощеные улицы столицы и углубляясь в просторы северной природы. Дорога вилась по равнине, рассекая леса, полные вековых сосен и дубов. Иногда вдоль пути мелькали деревушки с добротными избами и старинными церквями — присыпанные слоем снега, они казались сказочными. Над всем этим поднималось пронзительно-голубое зимнее небо с редкими облачками.
И хотя вдовствующая императрица настаивала на том, чтобы визит в Старую Ладогу был неофициальным, наш кортеж все равно насчитывал больше десятка автомобилей — седанов и микроавтобусов.
В первом автомобиле после охраны ехали император Николай Петрович и императрица Надежда Федоровна, и я с ними. В другом комфортабельном седане разместились вдовствующая императрица Екатерина Алексеевна и великая княжна София Петровна. Остальные машины были заняты охраной, слугами и придворными.
Молодая императрица, как всегда живая и охочая до знаний с интересом повернулась ко мне.
— Дорогой Альексей, расскажите, что вы знайете об этом месте? — Ее голос все еще звучал с отчетливым британским акцентом, растягивая гласные, придавая речи особое очарование. Но женщина явно преуспела в изучении языка, и теперь говорила правильнее.
Глянув на промелькнувшие за деревьями очертания деревенских церквей, я обернулся:
— Старая Ладога считается древнейшим городом севера империи. Здесь когда-то стояла крепость, охранявшая путь по Волхову. Несколько монастырей, множество археологических находок…
Императрица оживилась.
— How exciting! То есть, это так волнующе! Я очьень люблью старинные города! Особенно небольшие. Когда я была девочкой и жила в Корольевствье, то посещала многие из старых городов. Мне так нравьятся руины, узкие старые уло… улочки, я верно сказала?
— Верно, ваше императорское величество, — улыбнулся я. — Вы делаете огромные успехи в произношении.
— Спасьибо, Алексей. Я специально учьилась произносьить ваше имя правильно. Мой наставник, профессор Вишневский, навьерное, ужасно от менья устал…
— Тем не менее вы проделали прекрасную работу, моя госпожа, — кивнул я.
Императрица просияла. Вероятно, ей и правда было важно, что думают о ней подданные. Вообще, она казалась мне мудрой не по годам. Ей едва перевалило за двадцать, а она уже носила на своих плечах такую ответственность и пока что справлялась с ней. Родила сына, приглядывала за эксцентричным ввиду недуга супругом, выполняла официальные обязанности… И старалась как можно быстрее влиться в новое для себя общество.
Насколько я знал, Надежда Федоровна не только активно практиковала русский язык, но также изучала историю и культуру нашей страны. Подданные очень ее уважали за это. Так уж сложилось исторически, что все императорские жены у нас были иностранками. Но далеко не каждая из них пыталась действительно узнать и полюбить свой новый дом.
