— Виктор! — строго осадила его княгиня. — Пока ничего не доказано, не смей говорить вслух об этом!
Я насторожился.
— Рассказывайте, что стряслось.
Матушка глубоко вдохнула и медленно выдохнула, затем подняла на меня взгляд.
— Из моей шкатулки пропало украшение, — наконец произнесла она, и в голосе её звучало нечто большее, чем просто досада. — Не из коллекции шпилек, не из вечерних гарнитуров. Из моей личной шкатулки, которая стоит в будуаре.
Я приподнял брови.
— Что исчезло?
— Брошь в виде веточки ландышей. Она старинная, но это ее единственная ценность. Там нет бриллиантов и золота. Просто серебряная веточка с листиком из зеленого агата, а цветки выполнены из речных жемчужин.
Виктор задумчиво хмыкнул.
— И правда, воруют обычно более ценные вещи…
— Эта брошь дорога мне как память. Ее подарила мне фрейлина Васильева еще в те времена, когда у меня был собственный двор. Это моя единственная память о ней, она погибла в Трагедии на Ладоге…
Отец хмуро слушал рассказ матушки.
— Я хорошо помню Елену Александровну, а вот брошь на тебе видел всего пару раз. Ты уверена, что ее кто-то унес, Анна? Может, она просто завалялась где-то в вещах?
— Уверена, Иоанн, — строго ответила матушка. — Вчера вечером она была в шкатулке. Сегодня я открыла её, чтобы подобрать украшения к завтрашнему приёму, и броши там не оказалось. Мы с горничными обыскали всю комнату, проверили каждую полку, каждый ящик. Даже вернули отправленную в чистку одежду — ничего.
В комнате повисло тяжёлое молчание.
— Это серьёзное заявление, — наконец заговорил отец. Его голос был ровным, но в нём слышалась настороженность. — И ты точно помнишь. Что никому ее не давала? Например, девушкам Сиверсов или Татьяне…
— Уверена, — кивнула матушка. — Девицам Сиверсов я одолжила другие украшения. Кроме того, я веду строгий учет не только одолженных книг, но и других вещей.
Я почувствовал, как в груди неприятно сжалось. Кража? В нашем доме? Немыслимо.
— Может, её случайно взяла Таня? — предположил я, повернувшись к сестре.
Татьяна сразу отрицательно покачала головой.
— У меня есть похожая, от Фаберже. К тому же я бы никогда не взяла что-то у мамы без разрешения. — Она взглянула на матушку. — Вы же знаешь, ваша светлость, что я всегда спрашиваю.
Матушка молча кивнула.
— Горничные? — осторожно спросил Виктор. — Ты спрашивала их?
— Разумеется, — ответила матушка. — Они в растерянности, но я не могу поверить, что кто-то из них мог это сделать. Я попросила Аграфену аккуратно проверить их комнаты. Они с Яной осмотрели их одежду, комнаты, сундуки. Нигде ничего.
Таня нахмурилась.
— Даже если брошь кто-то взял, меня удивляет, что забрали вещицу, которая не представляет большой ценности. У матушки есть и бриллианты, и изумруды, и платина…
— Но самые дорогие вещи хранятся в сейфе, — ответила княгиня. — В личной шкатулке я держу лишь то, что держу на память или ношу каждый день.
— Быть может, вор не разбирается в драгоценностях? — предположил Виктор.
— Сначала нужно убедиться, что имела место кража, — вздохнул отец. — Какая неприятная ситуация. Не могу поверить, что в нашем доме…
Я провёл рукой по подбородку, обдумывая все услышанное. Ситуация и правда неприятная. Ведь, получается, мы находились под одной крышей с вором.
И если слуги тут ни при чём…
— Неужели кто-то из наших новоприбывших гостей? — произнёс я вслух то, что никто так и не решился озвучить.
Глава 8
Я посмотрел на лица родных, ловя их реакции. Виктор стоял, скрестив руки на груди, пристально следя за выражением лица матери. Отец задумчиво провёл ладонью по подбородку.
— Алексей, ты понимаешь, какое это серьёзное обвинение?
— Понимаю, ваша светлость, — кивнул я. — Но факты остаются фактами. Наши слуги никогда не воровали ни здесь, ни в Выборге. Кто еще мог осмелиться взять брошь? Остаётся только одна кандидатура.
— Сиверсы, — Виктор произнёс это имя с явным раздражением. — Мы зря позволили нашим родственникам так свободно ходить по дому. Может, пришло время проявить инициативу?
— Что ты предлагаешь? — спросил отец, сузив глаза.
— Обыщем их покои, — не моргнув, ответил Виктор. — Пока они сидят за ужином, у нас есть идеальная возможность. Надо только поторопиться.
— Нет, — матушка покачала головой. — Это немыслимо! Этим мы сами уподобимся ворам! Мы не можем просто ворваться в их комнаты и рыться в их вещах! Это нарушение всех приличий!
— Анна, — отец заговорил спокойно, но твёрдо, — мы не будем устраивать грубый обыск. Лишь попросим Аграфену и Яну аккуратно проверить личные вещи наших гостей. Они знают, как действовать осторожно. Если помощницы ничего не обнаружат, замнем дело.
Матушка прикусила губу, явно колеблясь. Я подошёл ближе и мягко коснулся её руки.
— Нам нужно знать правду, матушка. Если брошь не найдётся, значит, мы ошиблись. Но если она там…
Она закрыла глаза и тяжело вздохнула.
— Хорошо. Я сейчас же дам распоряжение Аграфене и Яне. А мы все должны сделать так, чтобы ни у кого не возникло подозрений. На нас ложится задача отвлекать гостей.
Когда мы с Виктором перешли в столовую, лакеи уже заканчивали расставлять блюда. Баронесса Сиверс оживлённо беседовала с дочерьми, а барон пил аперитив, рассеянно разглядывая стены. Завидев нас, баронесса тут же улыбнулась.
— Ах, княжичи, наконец-то! Мы уж подумали, что вы заставите нас ждать вечно!
— Простите нас, Маргарита Карловна, — Виктор вежливо склонил голову. — Праздники всегда полны суеты и срочных дел. Родители скоро присоединятся, а пока, прошу вас к столу.
Лакеи подали закуски. Таня, заняв своё место, первой заговорила:
— Маргарита Карловна, вы упоминали, что были на приёме у Шаховских. Как прошло мероприятие?
Баронесса оживилась, готовая говорить долго и подробно.
— Ах, Танюша, это был чудесный вечер! Представьте себе — зала вся в свечах, столы ломятся от изысканных угощений, дамы в ослепительных нарядах, кавалеры — один другого галантнее! И, конечно же, мои дорогие девочки привлекли всеобщее внимание.
Она бросила на меня быстрый взгляд и добавила:
— Виконт де Ларош из французского посольства даже пригласил Розалию на вальс дважды за вечер! А граф Васильев буквально не сводил глаз с Элеоноры! Они пользуются огромным успехом!
Я едва заметно улыбнулся. Баронесса явно хотела вызвать во мне ревность или хотя бы интерес. Но я лишь вежливо кивнул:
— Впечатляет. Должно быть, это был запоминающийся вечер.
— Несомненно! А ещё мы обедали в «Медведе» с бароном Типольтом. Такой изысканный вкус! Настоящее блаженство!
В этот момент вошли родители. Отец сел во главе стола, а мать — рядом с баронессой. Лакеи разлили напитки, а затем подали горячее. Блюда были приготовлены с особым вниманием: птица под клюквенным соусом, тушёные грибы с белым вином, пирожки с перепёлкой, пышные булочки с маслом и мёдом.
— Прекрасный выбор, — похвалила баронесса, пробуя птицу. — Вы всегда угощаете столь щедро!
— Рад, что вам нравится, — ответил отец.
Таня тихо беседовала с Розалией, Виктор обсуждал охоту с бароном, а баронесса снова обратилась ко мне:
— Алексей, я давно хотела вас попросить… Не могли бы вы представить моих дочерей вашим сослуживцам из Спецкорпуса? Уверена, они нашли бы прекрасное общество!
Я сделал вид, что задумался, а затем с лёгким сожалением произнёс:
— Боюсь, тетушка, сейчас это будет сложно. Многие разъехались на каникулы. Даже курсантам Спецкорпуса положен отдых.
Она нахмурилась, но тут же взяла себя в руки.
— Тогда, может быть, завтра…
Мать, словно предугадывая, что будет дальше, мягко, но твёрдо перебила её:
— Завтра я еду на благотворительный обед. Это закрытое мероприятие для попечителей фонда.
— Но, может, мы могли бы составить вам компанию? — настаивала баронесса.
