Затем он кивнул, извинившись в последний раз, и, не говоря больше ни слова, вышел. Феликс Феликсович внимательно оглядел собравшихся и наградил Лизавету ледяным взглядом.
— Лионелла, душа моя, сопроводи, пожалуйста, Лизавету в ее комнату и проследи, чтобы до завтрашнего утра она собрала вещи. Феликс, — он взглянул на сына, — проводи сестру в ее комнату.
— Конечно, отец.
За несколько секунд их как ветром сдуло. Я остался в гостиной наедине с князем. Он посмотрел на меня, и в его взгляде было разочарование.
— Признаюсь, я знал, что Лизавета — не самая умная особа, к тому же легко поддающаяся страстям. Но подобного не ожидал даже от нее. Мне казалось, что после ее побега, мы обо всем договорились.
— Выходит, это и правда месть Иде?
— Это боль и обида, которую Лизавета не смогла облечь в другую форму. Как и обещалось, было направлено прошение великому князю с просьбой рассмотреть возможность брака Лизаветы с Василием Сумароковым. И, как и ожидалось, пришел отказ.
— Значит, вот почему она слетела с катушек.
— Как бы то ни было, мы устали с ней нянчиться. Завтра утром Лизавета Леонидовна отправится в свое поместье в Вязьме. Она хотела свободы — теперь она ее получит. Дом Юсуповых более не будет принимать участие в ее судьбе.
Да уж. Вот и закончилась история.
— Сожалею, что ситуация обернулась столь неприятно, — ответил я.
Князь с печальной улыбкой кивнул и внимательно взглянул на меня.
— Но есть особа, в чьей судьбе я хочу принимать самое непосредственное участие, Алексей Иоаннович. Полагаю, настало время серьезно поговорить о вас и моей дочери.
Глава 7
Я молча уставился на старшего Юсупова.
— Все мы видим, что интерес к Иде с вашей стороны очевиден, и об этом уже ходят разговоры в свете. Я уважаю выбор Иды и верю в её благоразумие, но мне нужно понимать, насколько ваши намерения серьезны?
Его лицо оставалось непроницаемым, но взгляд был пронзительным, как будто он стремился заглянуть мне прямо в душу.
— Алексей Иоаннович, мне хотелось бы знать, каковы ваши намерения в отношении моей дочери, — продолжил он, чуть наклонившись вперёд и сцепив руки в замок. — Юсуповы — род богатый, влиятельный, да и сама Ида обладает блистательными качествами. Она воспитана в традициях, обладает умом, утончённостью и, безусловно, редкостной красотой. Неудивительно, что вокруг неё всегда толпятся женихи. Некоторые из них не стесняются проявлять свою настойчивость и красноречие, заявляя о своём желании жениться на ней.
Он выдержал паузу, словно давая мне время осознать важность разговора. Я знал, что этот момент наступит, и обдумал, что отвечу. Я посмотрел князю прямо в глаза и, сохраняя достоинство, начал говорить.
— Феликс Феликсович, — я медленно выдохнул, взвешивая каждое слово, — ваша дочь достойна самых возвышенных слов. Она умна, воспитанна, благородна, и её добрый нрав не может не восхищать. Я был бы счастлив иметь такую супругу в будущем. Однако, как вам известно, я пока ещё формально курсант Спецкорпуса. Да, у меня есть орден, статус Черного Алмаза и значительный трастовый фонд, но этого недостаточно. Мне бы хотелось достичь более высокого положения, чтобы моя супруга никогда ни в чём не нуждалась и могла вести тот образ жизни, который подобает её статусу.
Я видел, как князь изучающе смотрит на меня, его взгляд был холоден, но не враждебен — скорее, он оценивал, насколько я был честен с ним. Прошло несколько секунд, прежде чем он медленно кивнул.
— Мне нравится ваша рассудительность, Алексей Иоаннович. Вы не торопитесь, а думаете о перспективах. Это качество, достойное уважения. Скажите, каковы ваши дальнейшие шаги?
Я позволил себе небольшую улыбку, ценя одобрение князя.
— В первую очередь я намерен получить офицерское звание и распределение на постоянную службу. Когда этот вопрос будет решён, можно будет говорить и о матримониальных планах. Сейчас я сосредоточен на росте по службе. Стабильность — залог комфортного существования семьи. Я хочу, чтобы, если судьба приведёт нас с Идой к браку, наша жизнь была уверенной и защищённой.
Феликс Феликсович склонил голову, соглашаясь. Его лицо оставалось серьёзным, но в глазах мелькнуло одобрение.
— Это достойное стремление, — признал он. — И что же тогда с Идой? Каково ваше мнение по этому поводу? Что она должна делать все это время?
— Я считаю, что делать предложение правильно лишь тогда, когда я буду уверен в своём положении. Но я также осознаю, что на это может уйти время, и никто не знает, сколько именно. Поэтому я не считаю себя вправе требовать от Иды Феликсовны обещаний. Она вольна жить так, как считает нужным. Я не требую, чтобы она меня ждала, хотя, конечно, надеюсь, что её сердце сделает выбор в мою пользу.
— Значит, прямо сейчас вы не готовы предложить ей руку, — выдохнул князь.
— Не считаю это правильным, ваше сиятельство. Кроме того, мы сблизились совсем недавно. Я хочу быть уверен, что наши чувства крепки, прежде чем делать столь серьезный шаг.
Князь задумчиво провёл пальцами по резному подлокотнику кресла. Тишина повисла между нами, напряжённая, но не угрожающая.
— Алексей, буду с вами откровенен. Вы очень понравились нашей семье. Вы надёжны, умеете держать слово и никогда не подводите. Княгиня очарована вашими манерами и отношением к Иде. Она была глубоко тронута вашим поступком, когда вы решили помочь несчастному адъютанту Шереметевой. Мой сын Феликс много рассказывал о вас и вашей службе в Спецкорпусе — вас там уважают. Ну а Ида… — он усмехнулся, впервые позволив себе нотку тёплой эмоции, — раз она выбрала вас среди всех кавалеров, то это говорит само за себя.
Он внимательно посмотрел на меня, затем выпрямился и произнёс слова, которых я ждал:
— Иными словами, я был бы рад видеть вас своим зятем. Однако я согласен с вами, что ваш статус сперва должен стать более определённым. Поэтому я даю своё согласие на продолжение ваших отношений с Идой, но рассчитываю на благоразумие с обеих сторон. Даже в нашем веке честь все еще многое значит.
Я встал, сохраняя осанку, и слегка поклонился.
— Благодарю вас за доверие, князь. Вы можете быть уверены, что я никому не позволю опорочить честь вашей дочери.
Я вынул из кармана маленькую коробочку из тёмно-синего бархата и осторожно раскрыл её. Внутри сверкнул кулон работы Фаберже — изящный, утончённый, с крошечными черными алмазами.
— Если позволите, — продолжил я, — я хотел бы сделать Иде Феликсовне подарок. Разумеется, если вы сочтете его уместным в текущем положении вещей.
Князь внимательно рассмотрел кулон, его лицо оставалось строгим, но в глазах мелькнула тень улыбки. Он протянул руку, словно оценивая вес украшения, а затем одобрительно кивнул:
— У вас безупречный вкус, Алексей. Это действительно прекрасный подарок. Иде он точно понравится. У вас есть мое благословение.
— Благодарю, ваше сиятельство.
Он поднялся, давая мне понять, что аудиенция закончилась.
Попрощавшись, я вышел из гостиной, чувствуя лёгкую усталость после продолжительного разговора с князем Юсуповым. Захотелось есть, но лучше уж дотерпеть до ужина.
Но не успел я сделать и нескольких шагов в холле, как услышал знакомый голос:
— Алексей! Подожди!
Я обернулся и увидел Иду, спешащую ко мне. На её губах играла лёгкая улыбка, а глаза искрились живостью.
— Уже уходишь?
— Да, сегодня ужин с родственниками.
— Прекрасно. Я тоже собираюсь выходить. Ты не мог бы отвезти меня в Аничков дворец? — спросила она, подходя ближе. — Великая княжна София пригласила меня к себе. Хотим обсудить несколько благотворительных проектов.
— Разумеется, — кивнул я, сдержанно улыбнувшись. — Буду рад подвезти.
Ида быстро накинула на плечи шубку и, чуть подняв подол платья, грациозно направилась к выходу. Я шагнул вперёд, распахнул перед ней дверь, позволяя ей выйти первой. Лёгкий морозный воздух коснулся лица, когда мы вышли на улицу.
